Фридрих Лист - Национальная система политической экономии
Но Англия предприняла и закончила это дело только тогда, когда ее фабрично-заводская промышленность начала упрочиваться. С тех пор стало очевидно для всякого, что таких результатов могла достигнуть только такая нация, фабрично-заводская промышленность которой начинает развертываться в широких размерах; что только у такой нации, которая равномерно развивает внутри страны заводско-фабричную промышленность и земледелие, огромные выгоды, отсюда проистекающие, покрывают затраченные на них издержки, что только у такой нации эти драгоценные орудия прогресса как следует выполняют свою работу.
Без сомнения, невероятная сила производительности, колоссальное богатство Англии не есть результат только физической мощи нации и корыстолюбия отдельных личностей; исконное чувство свободы и права, энергия, религиозность и нравственность народа много этому содействовали; внесли сюда свою долю влияния и конституция страны, государственные установления, мудрость и сила правительства и аристократии; имели значение и географическое положение, история страны, даже счастливые случайности.
Трудно сказать, что оказывает более могущественное влияние, материальные ли силы на умственные или умственные на материальные, общественные ли силы на индивидуальные или индивидуальные на общественные. Во всяком случае, несомненно, что и те и другие находятся в сильном взаимодействии, что развитие одних вызывает развитие других и что ослабление одних постоянно влечет за собой ослабление других.
Те, кто ищет основные причины возвышения Англии единственно в смешении англосаксонской крови с нормандской, пусть бросят взгляд на состояние этой страны до Эдуарда III. Где тогда было прилежание и трудолюбие нации? Те, кто отыскивает их в конституционной свободе страны, пусть припомнят, как Генрих VIII и Елизавета обходились со своими парламентами. Где была тогда конституционная свобода? В то время Германия и Италия в их городах пользовались несравненно большей долей индивидуальной свободы, нежели Англия46.
Только один драгоценный цветок свободы сохранила англосаксонско-нормандская ветвь среди других народов германского происхождения, цветок этот был зерном, из которого выросло все чувство свободы и права Англии, — это суд присяжных.
Когда в Италии выкопали из земли Пандекты, и этот труп (во всяком случае, великого мертвеца, мудреца при жизни) распространил кровавую заразу на континенте, ( Далее, римские пандекты «распространили кровавую (?!) заразу на континенте» вместо: «юридической чумы», как значится в подлиннике (Rechtspest); вероятно, переводчик хотел сказать «правовая зараза». Прим economics.kiev.ua) английские бароны решили: никаких изменений в английских законах! Какую сумму моральных сил обеспечили они будущим поколениям! Какое действие оказывала позднее эта моральная сила на силы материальной производительности!
Латинский язык был своевременно исключен из общества и литературы, из административных и судебных учреждений. Как отразилась эта мера на развитии нации, на ее законодательстве и судебных установлениях, на ее литературе и промышленности? Какое влияние оказало более продолжительное употребление этого языка в Германии в связи с чужеземным правом? Какое влияние оказывал латинский язык до нашего времени в Венгрии? Как отозвались в Англии на свободе и цивилизации и на промышленности изобретение пороха и книгопечатания, реформация, открытие нового пути в Ост-Индию и открытие Америки? Изучите последствия этих событий на Германию и Францию и сравните. В Германии: смуты в государстве и в провинциях вплоть до городских стен, несчастные раздоры, варварство в литературе, в государственных и судебных учреждениях; междоусобная война, преследования и ссылки, чужеземные нашествия, опустошения и разорения; разорение городов, промышленности, земледелия и торговли, упадок свободы и городского самоуправления; суверенитет высшей аристократии; ослабление императорской власти и национальных особенностей; отпадение лучших частей империи. Во Франции: безусловное подчинение городов и аристократии абсолютизму; союз последнего с клерикализмом против свободы мысли, но при этом национальное единство и могущество; завоевание с его выгодами и проклятиями, в то же время упадок свободы и промышленности. В Англии: развитие городов, земледелия, торговли и промышленности; подчинение аристократии законам; с другой стороны, преимущественное участие ее в законодательстве, в государственных и судебных учреждениях и в выгодах от промышленности; развитие внутреннее и увеличение могущества внешнего; внутренний мир; влияние на все менее цивилизованные страны; ограничение королевской власти, но к выгоде короны, которая выигрывает в доходах, блеске и прочности; одним словом — высокая степень благосостояния, цивилизации и свободы внутри и преобладающее могущество вне страны.
Кто, однако, может сказать, какую долю из этих благотворных результатов следует принять на счет интеллектуального развития нации и ее конституции, или какую на счет ее географического положения и предшествующего состояния, или какую, наконец, на счет простого случая, судьбы или счастья?
Поставьте на место Карла V Генриха VIII, и вследствие возбужденного жалкого бракоразводного процесса, быть может (понятно, почему мы говорим: быть может), из Германии и Нидерландов вышло бы то же, что из Англии, а из Англии — то, что вышло из Испании. Поставьте на место Елизаветы слабую женщину, которая вышла бы замуж за Филиппа II, что сталось бы с могуществом, культурой и свободой Великобритании?
Если бы в этих переворотах дела решал народный гений, не выпала ли бы лучшая часть этих благодетельных результатов на долю той нации, в которой этот гений зародился, — немецкой? Но эта нация от этих успехов получила лишь несчастье и слабость.
Ни в одной стране Европы не встречаемся мы со столь мудрым устройством дворянства, как в Англии. Это устройство обеспечивает здесь аристократии по отношению к короне, так же, как и в буржуазии, индивидуальную независимость, достоинство и прочность, предоставляет ей парламентарное воспитание и положение, чтобы дать ее усилиям направление патриотическое и национальное, равно способы к привлечению в свой состав из избранных членов буржуазии всякого, кто в ней особенно выдается по уму, огромному богатству или блестящим заслугам, на тот конец, чтобы избыток своего потомства снова возвращать буржуазии, и, таким образом, аристократия и буржуазия в последующих поколениях сливаются друг с другом. Таким образом, аристократия получает от буржуазии постоянный приток свежих сил, поддерживающий в ней гражданственность и патриотическую бодрость, просвещение, умственные и материальные богатства; аристократия же сообщает буржуазии известную долю своего, ей присущего образования и независимости мысли, предоставляя своих младших сыновей своим собственным силам и возбуждая в буржуазии стремления на великие подвиги. У английского лорда, как бы много он ни имел детей, за столом сидит лишь один благородный; его остальные дети — участники общего стола, они обеспечивают себя или ученой профессией, или государственной службой, или посвящают себя торговле, промышленности, земледелию. Рассказывают, что несколько времени тому назад один из первых английских герцогов возымел намерение пригласить на праздник всех родственников своего дома, но он должен был отказаться от своего намерения, потому что этих родственников был легион, несмотря на то, что его род восходил лишь за несколько столетий. Нужно написать целую книгу, чтобы показать влияние этого института на развитие духа предприимчивости, колонизации, могущества и свободы, а главное, производительных сил нации.
Географическое положение Англии имело также безмерное влияние на самостоятельное развитие нации. Англия в противоположность Европе всегда была целым миром для самой себя, всегда была свободна от влияния зависти, предрассудков, эгоизма, страстей и несчастий прочих государств и наций. Этой изолированности положения большей частью обязана она свободным и беспримесным развитием своих установлений — спокойным введением реформации и столь плодотворной для ее промышленности секуляризацией церковного имущества; ей обязана она счастьем, что в течение столетий пользовалась, за исключением междоусобных войн, непрерывным миром; эта изолированность сделала ненужным для нее содержание постоянной армии и облегчила ей раннее развитие последовательной таможенной системы.
Вследствие этой изолированности Англия не только была свободна от невыгодного влияния войны, но извлекла еще из континентальных войн огромные выгоды для своего мануфактурного верховенства. Разорение вследствие войн всегда наносит разнообразный вред фабрикам тех стран, в которых они велись: во-первых, косвенно — тем, что они, прерывая и расстраивая сельское хозяйство, лишают земледельцев возможности приобретать фабрикаты и продавать фабрикантам сырые материалы; во-вторых, непосредственно — так как во время войн фабрики часто подвергались разрушению или же прекращался подвоз к ним сырых продуктов и отправка товаров, что затрудняло находить капиталы и занимать рабочих, между тем как те же фабрики должны были платить огромные контрибуции и налоги. Наконец, войны даже и после их окончания продолжали оказывать невыгодное влияние на промышленность, так как капиталы и рабочие руки после войны всегда от фабрик стремятся к земледелию настолько, насколько нанесен был последнему вред опустошениями войны и насколько для капиталов и рабочих рук по заключении мира является выгоднее занятие земледелием сравнительно с фабричной работой. В то время как фабрики и заводы Германии в течение одного столетия два раза должны были пережить подобное состояние, английские фабрики продолжали развиваться беспрерывно. Английские фабрики, в противоположность континентальным, получали двойные и тройные выгоды всякий раз, как Англия принимала участие во внешних войнах или посредством снаряжения флота и армии, или посредством субсидий, или тем и другим способом одновременно.
