Абрам Фет - Инстинкт и социальное поведение
Понятия, перенесенные из Европы, вызвали в России единственное в своем роде явление: коллективный альтруизм. Всегда и везде были отдельные люди, бескорыстно работавшие на благо других. У христиан их называли «святыми», но их религия давала им санкцию такого поведения и обещала награду. Русские интеллигенты часто жили как святые, хотя были неверующими и не могли рассчитывать на воздаяние ни от земного, ни от небесного начальства. В начале двадцатого века их были уже сотни тысяч: это были учителя, врачи, земские служащие, инженеры, профессора, литераторы, иногда даже чиновники. Братство русских интеллигентов имело свои неписаные законы. Главным законом был бескорыстный труд для народа.
Если искать для них сравнения, то они напоминали монашеские ордена, дававшие обет нестяжания. Они исполняли свой обет всерьез, и даже с радостью, потому что богатство не было для них соблазном. Для некоторых из них соблазном оказалась власть: они хотели употребить ее, чтобы скорее переделать этот мир.
Русские интеллигенты составляли по существу бесклассовую группу, так как происходили из всех классов общества и не считались с интересами класса, откуда они вышли. Усвоенные ими понятия передавались их детям и сообщали русским интеллигентам особый, ни с чем не сравнимый этический облик. Поэтому б`oльшая часть интеллигенции не пошла за марксистами, видевшими в человеке прежде всего представителя «своего» класса и впоследствии перешедшими к прямому преследованию людей «чуждого» происхождения.
Таким образом, идеология русской интеллигенции сумела подняться выше классовых барьеров – и, конечно, выше национальных преград, потому что вряд ли в истории была когда-нибудь группа людей, столь открытая мыслям и чувствам своих иностранных братьев. По существу, организующим началом, которого искали интеллигенты, был социальный инстинкт. Кропоткин, вслед за Дарвином, находил его уже в мире животных, а Михайловский[Николай Константинович Михайловский (1842 - 1904), выдающийся русский социолог и публицист, считался идеологом "народничества"] называл его «кооперацией».
Конечно, интеллигенты боролись с «угнетателями народа», со всеми, кто извлекал доходы из эксплуатации трудящихся. Но враждебная им идеологическая установка по существу была также бесклассовой, и также наследственной, поскольку передавалась путем воспитания: Герцен назвал эту установку «мещанством». Это слово обозначало бездумную привязанность к установленным нормам жизни, выражаемую правилом: «Живи, как все». Позицию русской интеллигенции, противоположную мещанству, впервые сформулировал Герцен, а впоследствии развил Михайловский.
Русскую интеллигенцию обвиняли в «беспочвенности», то есть в отрыве от русской действительности. В самом деле, прочные изменения общественной жизни предполагают обычно интересы определенного класса людей, постепенно пробивающие себе путь. Интеллигенты же полагали, что выражают интересы трудящегося народа – но не свои. Обвинение в «беспочвенности», выдвинутое их противниками, с тем же правом можно было бы предъявить святому Франциску, когда он ушел голым из дома своего отца. В сущности, это обвинение констатировало отсутствие у нашей интеллигенции классового эгоизма, и в этом смысле было справедливо: она не умела, и не сумела себя сохранить.
Если же «беспочвенностью» называлось непонимание тех классов, за которые вступались интеллигенты, то в этом было много правды. Народники непомерно идеализировали крестьян, а социалисты – рабочих, и жестоко поплатились за эти ошибки, когда пришлось столкнуться с их психическими установками при устройстве общественных дел. Впрочем, обвинители интеллигенции, свернувшие к православию и монархии, понимали свой народ еще хуже.
Русская интеллигенция не была обычным общественным классом. Это была субкультура особого рода, возникшая не генетическим, а культурным путем. Люди входили в нее не по рождению, а по образу мыслей и чувств. Она не была замкнутой, хотя и отгораживалась от окружающей среды, как от «мещанской». Эту субкультуру можно назвать гуманистической, потому что в основе ее лежала философия гуманизма.
Русские интеллигенты были главным образом озабочены условиями жизни народа. Для них социальный вопрос был важнее политических вопросов, и они мало думали о будущей структуре общества, рассчитывая на европейские образцы. Политика оказалась в руках фанатиков-полуинтеллигентов, воображавших, будто им известно единственно правильное учение об обществе. В конечном счете идеалы интеллигенции были забыты, и она сделалась предметом невежественных спекуляций.
Поскольку русские интеллигенты были, как правило, неверующие, можно упустить из виду их психические характеристики, весьма напоминающие религиозный энтузиазм. Некоторые из них ощущали свою зависимость от христианских идеалов. Но все они стремились осуществить идеал социальной справедливости, провозглашенный в Нагорной проповеди. Это были верующие в Человека. Может быть, с них начинается новая эпоха истории [Концепция прогрессивной субкультуры по существу была впервые развита Ни-колаем Васильевичем Шелгуновым (1824 - 1891) в статье "Европейский Запад" (Собрание сочинений, т.1, изд. Ф. Павленкова, Спб.,1891). Шелгунов называет эти субкультуры "интеллигенцией", придавая этому слову универсальное значение особых общественных групп, начинающих новую историческую эпоху].
Русская интеллигенция погибла, но в ней можно видеть пример общественного явления, которому принадлежит будущее.
________
Во всех этих случаях внутри старого, разлагающегося общества возникала субкультура людей, несогласных с образом жизни своей культуры. Старая культура механически воспроизводила свои нравы и учреждения, повторяя одни и те же неудачные попытки справиться с нарастающими явлениями распада. В этот процесс встраивалась прогрессивная субкультура, игравшая роль обратной связи [Напомним, что обратная связь отражает информацию о действии системы. Обратная связь, усиливающая установившееся действие системы, называется положительной обратной связью; препятствующая этому действию тенденция называется отрицательной обратной связью. Таким образом, в случае консервативных общественных систем именно отрицательная обратная связь содействует обновлению общества. Это надо иметь в виду, избегая эмоционального понимания терминологии]. Люди этой субкультуры отвергали ценности старой культуры и провозглашали идеалы новой, открывая тем самым новую историческую эпоху.
2. Проблема человека
Народ и его друзья. Гуманисты, пытавшиеся изменить ход истории, хотели освободить человека от нищеты и унижения; они думали, что для этого достаточно предоставить ему свободу. Как они видели, порабощение человека было его обычным состоянием в течение всей известной им истории. Более того, сами порабощенные люди, по-видимому, свыклись с таким положением и жаловались только на какие-нибудь особенные притеснения. Но гуманисты не мирились с этим наследием, считая его неразумным и несправедливым.
Гуманисты, выступавшие в защиту человека от исторически сложившегося строя жизни, плохо понимали, каким его сделал этот строй, и наделяли его фантастическими свойствами. Их фундаментальная ошибка состояла в представлении, будто они знают «природу человека». Но в действительности их концепция человека была заимствована из библии. Библия изображает человека как совершенное существо, созданное по образу и подобию божьему, но опороченное первородным грехом. Этот грех может быть устранен: праведники освобождаются от него после смерти, и легенда о Тысячелетнем Царстве предсказывает, что люди будут жить на Земле без этого греха, под началом Христа. С точки зрения религии человек не что иное, как падший ангел.
Гуманисты прошлого, пытавшиеся помочь человеку, бессознательно восприняли это представление. Им казалось, что человеческие пороки происходят от какого-то заклятия, наложенного на человека богом или дьяволом, которое можно снять неким волшебным способом, превратив его снова в совершенное, прекрасное существо. Философы Возрождения были рационалисты; они пытались обосновать естественное совершенство человека, смешивая богословские аргументы с описанием удивительных качеств этого и в самом деле ни с чем не сравнимого существа. Пико делла Мирандола говорил от имени бога:
«Ты можешь быть свободен по собственной воле и совести – и сам себе будешь творец и создатель. Лишь тебе даровал я расти и меняться по собственной воле твоей. Ты несешь в себе семя вселенской жизни».
И Шекспир говорил устами Гамлета:
«Что за мастерское создание человек! Как благороден разумом! Как бесконечен способностями! В обличии и в движении – как сходен с ангелом! В постижении – как сходен с богом! Краса вселенной! Венец живущего!»
