А. Мелехина Пер., сост. и коммент. - Чингисиана. Свод свидетельств современников
С. 409. Легенда о беседе Владыки с братьями. — Эта легенда относится к циклу мотивов предзнаменований, вещих знаков, превращений и чудесной силы. В «Золотом изборнике» Лувсан Данзана эта легенда не привязана к какому-либо конкретному историческому событию; неизвестный автор летописи «Краткое Золотое сказание» относит это событие к хуралдаю, который состоялся после возвращения Чингисхана из похода в Среднюю Азию (1225). На мой взгляд (А.М.), эта легенда может восходить и к событиям Великого хуралдая 1206 года, когда Тэмужин был провозглашен Чингисханом Великого Монгольского Улуса.
…Всевышний Хурмаст тэнгри… — верховный повелитель, в ламаистской космологии главный из тридцати трех тэнгри, небесных богов, пребывающих на вершине мифической горы Сумеру.
Рашияна — освященная вода, «нектар страны богов».
Лусы — злые духи, живущие под землей.
С. 410. Легенда об установлении Владыкой празднования дня рождения. — Чингисхан, реальный исторический деятель монгольской истории XIII века, попав в фольклор архаического типа, приобретает черты «культурного героя», сакрального источника многих навыков, обычаев, народной мудрости. Данная легенда относится к числу подобных сказаний и легенд об обычаях и традициях монголов, возникновение которых связывают с именем Чингисхана. В этой легенде, взятой нами из «Золотого изборника» Лувсан Данзана, отражено особое отношение Чингисхана к своему сыну Угэдэю, которое, возможно, повлияло на его окончательный выбор своего преемника.
С. 411. Сказ о том, как Хасар отошел от Чингисхана. — Этот сказ взят нами из анонимного «Золотого сказания», в котором он следует сразу после рассказа о Великом хуралдае 1206 года. Однако, судя по другим летописям, в которых этот эпизод также присутствует, можно предположить, что в нем описываются события 1210 года, связанные с противоборством Чингисхана и его рода с шаманом Тэв тэнгэром.
«Сокровенное сказание монголов» так описывает причину обиды и временного ухода Хасара от Чингисхана: «И сошлись семеро братьев хон-хотанских вместе и, подкараулив Хасара, избили его. Хасар, известивший Чингисхана об избиении своем хонхотанцами, попал под горячую руку, и вознегодовал владыка пуще прежнего и вскричал на него: «Не ты ли, брат Хасар, слывешь в народе неодолимым?! Почто же ты позволил одолеть себя!» И вскочил тогда с места своего Хасар и пошел прочь, роняя слезы. И осерчал Хасар на брата и три дня не являлся в ставку».
Ваджра — ритуальный предмет, символ молнии.
С. 413. Сказ о том, как Чингисхан повоевал зурчидского Алтан-хана. — Эта небольшая легенда, взятая нами из анонимного «Краткого Золотого сказания», переносит нас ко времени похода Чингисхана на империю Цзинь (1211–1215)
Буряты — предки бурят были составной частью «лесных народов», о которых говорилось в «Сокровенном сказании монголов», и селились вокруг озера Байкал. С образованием единого Монгольского государства вошли в его состав, так же как хори и тумэды.
…Улхой-гол… — Эта река стекает с Хинганского хребта и течет по Восточной Гоби.
…Зурчидский Вангин-хан… — Имеется в виду император цзиньской Державы (1115–1234 гг.). Императорский род цзиньской династии назывался Ваньян или Вангин.
Чин тайж — княжеский титул.
Легенда о Чингисхане — покровителе буддизма. — Монгольские летописи XVII–XIX вв. (в том числе и анонимное «Золотое сказание», из которого нами взята эта легенда) говорят об особом отношении Чингисхана к буддизму, пишут о походе Чингисхана в Тибет (ориентировочно в 1205–1207 гг.), о его выражении почтения сакъяскому иерарху Гунга-Нинбо и об установлении с последним отношений хана-милостынедателя и буддийского учителя.
Ставя под сомнение эти свидетельства, монгольский ученый Ш. Бира пишет: «В большинстве монгольских, китайских и тибетских источников, содержащих богатые сведения о контактах между Монголией и Тибетом, нет известий об отношениях Чингисхана с тибетским монастырем Сакъя. Эти сообщения, имеющиеся в некоторых монгольских исторических сочинениях, появились в результате попыток историков, испытывавших большое влияние буддизма, возвысить Чингисхана среди верующих. С другой стороны, данные сведения могут быть искаженным известием о связях между Монголией и Тангудом, а через Тангуд — с Тибетом, имевших место в эпоху Чингисхана или до него» (Бира Ш. Изучение монгольской истории, культуры и историографии. Токио, 1994. С. 143). Подтверждение последнему тезису Ш. Бира мы находим в летописи «Хрустальное зерцало» Джамбадорджи, в которой автор явно смешивает два понятия, «Тангуд» и «Тибет» (см. далее легенду о волшебном существе).
И все же, на наш взгляд, этот миф родился, конечно, не в результате сознательного авторского действия, а как плод мифопоэтического мышления, характерного для «творческого метода» монгольских летописцев.
Буддийская историографическая традиция принесла в монгольскую литературу новое клише, согласно которому идеальный монарх должен быть покровителем буддизма. И Чингисхан стал приобретать черты идеального правителя по буддийскому канону. В нашем случае он даже стал рассматриваться в качестве «буддийского культурного героя», познакомившего впервые монголов с буддизмом. Затем на это клише о буддийском идеальном монархе наложился другой стереотип: о союзе великого хана и ламы-наставника. Таким вкратце нам представляется путь проникновения буддийских мотивов в монгольские летописи.
С. 413. …три аймака верхнего Нгари, четыре племени центральных провинций Уй и Цзана, три долины нижнего Кхама… — области Тибета.
Саджа-Гунганинбо-лама… — иерарх монастыря Саджа (Сакья) (1092–1158). Он жил ранее Чингисхана и не мог состоять с ним в отношениях.
С. 414. Хуварак — послушник в монастыре.
…вера Бурхана… — Имеется в виду буддийская религия.
С. 414. Дамцуг-хан и Хурца-Мэргэн — видимо, Тамача и Хоричар-Мэргэн в «Сокровенном сказании монголов».
Чойджуны — жанр исторической литературы тибетцев и монголов, так называемые «истории религии».
Легенда о бескорыстии верного нукера Борчу и милости Владыки. — Очевидно, события, о которых рассказывается в этой легенде, могут быть отнесены к завершающему этапу похода Чингисхана в Хорезм, к 1222–1223 гг. Но возможно, что эта легенда как-то связана с предыдущим мифом о Чингисхане — покровителе буддизма.
С. 417. Легенда о волшебном животном и борьбе Хасара с заклинателем-тангудом. — В этой легенде повествуется о событиях, непосредственно предшествовавших последнему походу Чингисхана в царство тангудов (1225–1227). Отметим, что эта легенда практически повторяет рассказ о причине возвращения войск Чингисхана из Восточной Индии, который содержится в сочинении китайца Сун Цзы-чжэня «Стела пути духа (Шэнь-дао бэй) его превосходительства [гун] чжун-шу лина («начальника великого императорского секретариата») Елюй [Чу-цая]» (между 1261 и 1265 гг.) (в кн. Мункуев Н. Ц. Китайский источник о первых монгольских ханах». М.: Наука, 1965). Из чего можно сделать вывод, что эта легенда имеет китайские корни.
Эта легенда, взятая нами из летописи Джамбадорджи «Хрустальное зерцало», в первой своей части содержит мотив так называемых магических, вещих знаков, довольно часто встречающийся в монгольских летописях. По-видимому, этот мотив относится к весьма архаичным представлениям, основанным на древнейших формах магии.
Последующее повествование возвращает нас к теме взаимоотношений Чингисхана и его брата Хасара, свидетельствует об очередной размолвке, произошедшей между братьями во время последнего похода монголов на тангудов.
Чингисхан наказал Хасара за провинность, но потом был вынужден его освободить, нуждаясь в его силе и помощи. При этом Чингисхан как бы отходит на задний план. На передний же план выступает богатырь Хасар.
Такое «расположение» персонажей, где хан-владыка присутствует лишь как олицетворение высшей гармонии, а его сподвижник, главный богатырь (здесь — брат), осуществляет всю героическую «работу», типично для эпических произведений. Подобная роль Хасара в этой и некоторых других летописях южномонгольского происхождения, несомненно, опирается на местную традицию почитания Хасара. Этот культ явно носил локальный характер, ограничиваясь южными районами Монголии, где проживали племена, считавшие себя потомками Хасара, и не вступал в противоречие с «большим» культом Чингисхана, охватывавшим все монгольские народы. Именно эта устная традиция, отразившая культ Хасара и имевшая локальный характер, послужила основанием, на котором сформировались летописи Мэргэн-гэгэна и Джамбадорджа, которые включили в них легенды (подобные нашей) и эпические сказания, в которых Хасар уже не столько историческая личность, сколько эпический герой.
