В чем истина? Эксплейнер по современной философии от Фуко и Делеза до Жижека и Харауэй - Неаполитанский Максимилиан

Банальное зло: человек совершает действия в соответствии с чужими решениями, не руководствуясь собственным мышлением.

Абсолютное зло: действие, к которому человек приходит через мышление и понимание того, что он делает. Зло осмысленное, по Арендт, и есть абсолютное зло.

«Проблема с Эйхманом заключалась именно в том, что таких, как он, было много и многие не были ни извращенцами, ни садистами – они были и есть ужасно и ужасающе нормальными»[39].

Арендт исследовала тоталитарные режимы и их возникновение в XX веке. Одной из главных ее идей было понимание тоталитарных режимов как стремящихся к атомизации общества и созданию единообразной человеческой массы. Это возможно, если лишать людей свободы и индивидуальности.

Важную роль в этом играют бюрократия и идеология, обеспечивающие государству инструменты абсолютной власти. Арендт говорила о средствах предотвращения тоталитаризма: ценностном отношении к свободе и активном участии в общественной и политической жизни.

«Беда бесправных не в том, что они лишены права на жизнь, свободу, стремление к счастью либо равенства перед законом и свободы мнений, а в том, что они вообще больше не принадлежат ни к какому сообществу. Их проклятие не в том, что они не равны перед законом, а в том, что для них не существует никакого закона; не в том, что они угнетены, а в том, что никто не хочет даже угнетать их»[40].

Продолжив исследование взаимоотношений человека с властью, Арендт предложила идею деятельной жизни, влияющей на политическое пространство. Она обозначила три ее вида: работа, производство и само действие.

Ориентируясь на античное разделение природной жизни (zoe) и жизни в политическом пространстве (bios), Арендт говорила о важности публичных поступков, которые как раз и соответствуют жизни как bios.

Для деятельной жизни необходимы смелость и ответственность, благодаря которым человек способен стать политическим существом и обрести свободу.

Деятельная жизнь – это свободная жизнь, утверждала Арендт.

«Пространство общественности возникло, когда недра домашнего хозяйствования с присущими ему родами деятельности, заботами и организационными формами выступили из хранительного мрака домашних стен в полную просвеченность публичной политической сферы»[41].

Бодрийяр – внимательный наблюдатель современности

Жан Бодрийяр неотделим от контекста, в котором писались и поначалу читались его книги: Франция конца 1960-х годов, охваченная революционными событиями и их осмыслением. Первая значимая книга философа («Система вещей») вышла в 1968 году, вторая («Общество потребления») – через два года. Бодрийяр попытался откреститься в своих произведениях от «постмодернизма», однако общий настрой остался. Философ принадлежал к тому же поколению мыслителей, что и Делез, Фуко, Деррида и Гваттари; они изменили ландшафт гуманитарных и общественных наук, и Бодрийяр сыграл в этом не последнюю роль.

Бодрийяр был крайне внимателен к трансформациям общества, культуры, философии и политики, происходившим на его глазах. В фокусе внимания философа были массмедиа, проблемы потребления, капитализм, порнография, подмена симуляцией реальности и многое другое.

Одна из самых известных идей Бодрийяра – симулякр: «копия без оригинала». Раньше копия была обязана оригиналу самим фактом существования, теперь же он для этого оказался не нужен. Знаки и символы стали реальнее самой реальности, а мы столкнулись с опасностью полностью утратить с ней связь.

→ Симулякр

Бодрийяр не только проанализировал, как работает массовая культура, но и сам оказал на нее заметное влияние. Самый яркий пример тому – фильм «Матрица»[42].

Сам Бодрийяр, правда, утверждал, что в фильме его мысли поданы неверно, однако связь между его идеями и картиной прочитывается в задумке и даже отдельных сценах. Так, в самом начале картины Нео достает компьютерный компакт-диск из книги «Симулякры и симуляции» и открывает ее на главе «О нигилизме».

Другая иллюстрация выражения идей Бодрийяра в кино – фильм «Шоу Трумана», герой которого постепенно понимает, что живет в построенном павильоне, а камера с самого рождения снимает всю его жизнь.

Как и многим современникам, Жану Бодрийяру был присущ выразительный и яркий стиль письма, порой более близкий к художественному, чем к философскому. Идеи автора часто не терялись в сложной терминологии, а были проиллюстрированы многочисленными примерами и облечены в афористичную форму.

Так, например, цитата из книги «Симулякры и симуляции» (о том, что «мы находимся в мире, в котором все больше и больше информации и все меньше и меньше смысла»[43]) разошлась далеко за пределы философии Бодрийяра.

«Логика товара распространяется, управляя сегодня не только процессами труда и производства материальных продуктов, она управляет всей культурой, сексуальностью, человеческими отношениями вплоть до индивидуальных фантазмов и импульсов. Все охвачено этой логикой не только в том смысле, что все функции, потребности объективируются и манипулируются под знаком прибыли, но и в том более глубоком смысле, что все делается спектаклем, то есть представляется, производится, организуется в образы, в знаки, в потребляемые модели»[44].

Гваттари возвращается в философию

Жизнь и деятельность Феликса Гваттари не получится описать двумя словами. Он родился в 1930 году, дружил с Лаканом, участвовал в политике и путешествовал. Главный проект его жизни – психиатрическая клиника Ла-Борд, где он долго (до самой смерти) жил и работал.

Гваттари разработал идеи антипсихиатрии и шизоанализа[45], в центре которых – изменение привычных методов работы со страдающими душевными болезнями. Гваттари стремился избежать иерархии «врач – больной» и в теории, и на практике поменять восприятие психических заболеваний.

На самом деле Гваттари никуда не исчезал, он просто долго находился в тени Делеза.

→ Почему Жиль Делез так популярен

Виной тому в том числе и опыт их соавторства – они вместе написали два тома «Анти-Эдип. Капитализм и шизофрения», а также книгу о Кафке. Они работали в четыре руки, и на обложках два имени стояли рядом. Однако философский контекст оказался более восприимчив к Делезу, а Гваттари надолго остался в области психоанализа. Чтобы разделить ученых, выдвигавших общие идеи, некоторые исследователи даже предлагали «дегваттаризировать» Делеза.

Этот яркий и самобытный автор опубликовал более десятка (если считать большие и небольшие) самостоятельных работ – жаль, что они почти неизвестны русскоязычным читателям. Гваттари принадлежат концепты трансверсальности, хаосомоса, желающего производства и экософии. Гваттари до конца жизни соединял теорию и практику: он не был кабинетным философом, а многие его идеи основывались на эмпирическом материале.