Юрий Алексеев - Иван Великий. Первый «Государь всея Руси»
Кровавой зарей догорал бурный век великого князя Василия Васильевича. В те же мартовские дни он заболел, по его мнению, «сухотной болезнью». Велел прикладывать к телу зажженный трут. Но испытанное средство не помогло. Начали гноиться раны… Приближался конец. Захотел перед смертью постричься в чернецы, как было в обычае у князей. Но почему-то «не даша ему воли» – пришлось умирать мирянином, а не иноком. Красивым, четким почерком писал предсмертную духовную великого князя дьяк Василий Беда. Поздним вечером в субботу, 27 марта, Василия Васильевича не стало[80].
Храбрый в бою, неистощимо энергичный, опрометчивый и мстительный, доверчивый и коварный, Василий Васильевич (в позднейшей литературе получивший стойкое прозвище «Темный», неизвестное его современникам) внес свой вклад в историю Русской земли. Победа в феодальной войне, укрепившая первенство Москвы, – главное дело его жизни.
Как же распорядился он плодами своей победы?
Духовная грамота главы феодального княжества – важнейший политический документ. Это одновременно и итог, и программа. Перед нами – духовная великого князя Василия Васильевича[81]. Первая статья ее вполне традиционна. Она устанавливает порядки в великокняжеской семье. «Приказываю свои дети своей княгине. А вы, мои дети, живите заодин, а матери своей слушайте во всем, в мое место, своего отца». Характерная черта Средневековья – тесное переплетение общественного и личного, политической власти и семейной традиции – отразилась в духовной Василия Васильевича так же полно, как и в завещаниях его предков.
Далее следует важнейшая статья всей духовной: «А сына своего старейшего, Ивана, благословляю своею отчиною, великим княжением».
Впервые великий князь так однозначно и безоговорочно распорядился великокняжеским столом. Со времен Батыя решающее слово в вопросе о назначении великого князя принадлежало ханской власти. Борьба соперников – московских, тверских, суздальских князей – за заветный ярлык на великое княжение наполняла весь тревожный XIV век, сопровождалась поездками в Орду, унизительным выклянчиванием милостей хана, заискиванием перед его советниками (с подношением щедрых подарков), картинами кровавых расправ и вероломства. Распоряжение великокняжеским столом, верховный арбитраж в спорах между русскими князьями – именно это, а не получение дани было самым главным, самым тяжелым признаком векового владычества ордынских ханов над Русской землей. Дмитрий Донской, крупнейший полководец и политик XIV века, был первым, рискнувшим благословить своего сына великим княжением. Однако формула о великом княжении, вставленная в середину текста духовной Донского, теряется среди других ее постановлений – составитель ее, несмотря на блестящие успехи своей внутренней и внешней политики, учитывал реальную обстановку и сознавал себя прежде всего московским князем, а не великим князем Владимирским[82]. И действительно, хотя через три месяца после смерти Донского, 15 августа 1389 года, князь Василий Дмитриевич «седе на великом княженье в Володимери… на столе отца своего и деда и прадеда», но, как отметил московский летописец, он «посажен бысть царевым послом Шихоматом», полномочным представителем хана Тохтамыша[83]. И после Куликовской битвы продолжали действовать основные нормы русско-ордынских отношений, сохранялся политический сюзеренитет ордынских ханов над Русью. И если после 37 лет своего великого княжения Василий Васильевич безоговорочно распорядился великокняжеским столом, ни словом не упомянув про «царя», то это – важнейший показатель роста политического самосознания Русской земли и ослабления ее зависимости от хана.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
http://www.rtr.spb.ru/Radio_ru/First_Person/news_detail_v.asp?id=2098; http://www.rtr.spb.ru/Radio_ru/First_Person/news_detail_v.asp?id=3582.
2
«Я прочитал ее (книгу А. А. Зимина «Витязь на распутье». – Авт.) еще в рукописи за один присест, был ей очень недоволен, сказал ему, что это «распутный витязь», и он очень на меня обиделся. Тогда он первый и последний раз был мной очень недоволен, хотя врагами мы не стали, и он меня так и не воспринимал. Врагами он считал тех, кто организовал его травлю за его концепцию о датировке «Слова». Ведь он шел прямо в академики, а его затравили и испортили ему жизнь. Хотя он и знал, чем рискует, знал, что может себя подставить. Ведь, в общем-то, его концепцию никто и не поддержал, кроме Я. С. Лурье. С тех пор он стал всех делить на тех, кто был «за», и тех, кто был «против». Из тех, кто был «за», был только Яков Соломонович Лурье. Очень жалко, что его дневники опубликовали, они его очень компрометируют. Зимин был очень честный и порядочный человек, но был очень честолюбив, что и проглядывает в его дневниках, он и сам всем говорил о том, что он артист и верить ему в полной мере нельзя. Шутил, конечно». (Из архива автора. Интервью с Ю. Г. Алексеевым. 11 декабря 2014 г.) «Книга его воспоминаний (имеется в виду недавно опубликованный А. Л. Хорошкевич и вызвавший широкий резонанс в научных кругах «Храм науки» А. А. Зимина, в котором содержатся жесткие, порой крайне субъективные оценки коллег по историческому цеху. – А. П.) вышла не вовремя. У меня нет уверенности, что он хотел, чтобы она вообще была опубликована, хотя многие из ее героев и правда сделали ему немало дурного…» (Из архива автора. Интервью с Ю. Г. Алексеевым. 3 февраля 2017 г.)
3
Кром М. М. Компаративистика в творчестве Ю. Г. Алексеева // Грани русского Средневековья: Сборник статей к 90-летию Юрия Георгиевича Алексеева. М., 2016. С. 3–4.
4
Из архива автора. Интервью с Ю. Г. Алексеевым. 3 февраля 2017 г.
5
Из архива автора. Интервью Ю. Г. Алексеева. 6 марта 2017 г.
6
Их архива автора. Интервью Ю. Г. Алексеева. 14 февраля 2017 г.
7
Из архива автора. Интервью Ю. Г. Алексеева. 5 февраля 2015 г.
8
Из архива автора. Интервью Ю. Г. Алексеева. 15 апреля 2012 г.
9
Из архива автора. Интервью с Ю. Г. Алексеевым. 5 февраля 2016 г.
10
Из архива автора. Интервью с Ю. Г. Алексеевым. 20 февраля 2017 г.
11
Алексеев Ю. Г. Учитель. Наставники. Друзья // Наш дом на Менделеевской, 5: Воспоминания универсантов-историков. СПб., 2015. С. 11.
12
См.: Панеях В. М. Борис Александрович Романов и Иван Иванович Смирнов // Историографические этюды. СПб., 2005. С. 187–222.
13
Алексеев Ю. Г. Учитель. Наставники. Друзья… С. 12.
14
Из архива автора. Интервью с Ю. Г. Алексеевым. 11 декабря 2014 г.
15
Из архива автора. Интервью с Ю. Г. Алексеевым. 20 февраля 2017 г.
16
Алексеев Ю. Г. 1) Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV – XVI вв.: Переяславский уезд / Отв. ред. И. И. Смирнов. М.—Л., 1966; 2) Псковская Судная грамота и ее время. Развитие феодальных отношений на Руси XIV–XV вв. / Отв. ред. Н. Е. Носов. Л., 1980; 3) Освобождение Руси от ордынского ига. Л., 1989; 4) Государь всея Руси. Новосибирск, 1991; 5) «К Москве хотим»: Закат боярской республики в Новгороде. Л., 1991; 6) Под знаменами Москвы. Борьба за единство Руси. М., 1992; 7) У кормила Российского государства: Очерк развития аппарата управления в XIV–XV вв. СПб., 1998; 8) Судебник Ивана III. Традиция и реформа. СПб., 2001; 9) Походы русских войск при Иване III. СПб., 2007. Превосходный анализ исторических взглядов Ю. Г. Алексеева см.: Петров К. В. Юрий Георгиевич Алексеев и его путь в истории // Российское государство в XIV–XVII вв. Сборник статей, посвященный 75-летию со дня рождения Ю. Г. Алексеева. СПб., 2002. С. 6–30; Штыков Н. В. Юрий Георгиевич Алексеев – профессор Санкт-Петербургского государственного университета // Русское Средневековье: Сборник статей в честь профессора Юрия Георгиевича Алексеева / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко. М., 2012. С. 3–9.
17
По справедливому определению В. О. Ключевского, закрепление за Иваном III титула «государь всея Руси» ставило его обладателя в «положение творца национального единства и блюстителя национальных интересов». (См.: Ключевский В. О. Сочинения. В 9 т. Т. VI. Специальные курсы / Под ред. В. Л. Янина; послесл. Р. А. Киреевой; коммент. составили В. Г. Зимина, Р. А. Киреева. М., 1989. С. 305.)
