Лев Кривицкий - Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции
Подтверждение этому мы тоже находим у Б.Н. Пановкина. «Радиоизображения неба по сравнению с изображениями на оптических телескопах, – пишет он, – более расплывчаты, сглажены, не позволяют исследовать мелкие детали распределения «радиояркости», а источники радиоизлучения даже минимальных размеров, «точечные», предстают как радиопятна» (Пановкин Б.Н. Радиоастрономия – М.: Знание, 1973, с. 22). Ясно, что мы являемся слабовидящими в мирах, проявляющихся посредством радиоизображений.
Не менее интересную и поучительную картину являет космос при его просвечивании в лучах рентгена. «Какое это было бы прекрасное зрелище, – восклицает П. Рамнуэль, – если бы мы могли увидеть своими глазами небо в рентгеновских лучах!» (Рамнуэль П. Небо в рентгеновских лучах. – М.: Наука, 1984, с. 219). На рентгеновском небе всего 700 звёзд, видимых без увеличения, в то время как на оптическом небе их около 6 тысяч. Самая яркая рентгеновская звезда светит не меньше, чем в оптических лучах Венера.
Но в отличие от оптических звёзд рентгеновские звёзды крайне нестабильны, по своим изменениям они далеко превосходят катастрофические вспышки сверхновых. Они вспыхивают и гаснут периодически, но за разные периоды времени: одни – за секунды, другие – за минуты, третьи – за часы. Есть звёзды, которые вспыхивают и гаснут тысячи раз в сутки, есть и такие, что становятся видны не чаще одного раза в недели или месяцы. «Мы видели бы, – отмечает Рамнуэль, – яркие туманности и огромные дуги излучения – ничего похожего нет на оптическом небосклоне. Правда, на рентгеновском небе нет яркой туманной полосы Млечного Пути – небо почти равномерно светится во всех своих частях. Мы видели бы множество слабых звёзд, разбросанных по небу и знали бы, что это очень далёкие объекты – на оптическом небе невооружённый взгляд неспособен их увидеть. Рентгеновские звёзды собираются в созвездия, которым никто не дал названий» (Там же). Рентгеновское небо, таким образом, выглядит не менее удивительным, чем небо в алмазах, увидеть которое мечтал один из героев А.П. Чехова.
Обитатель рентгеновского мира, – рентгеновидец, – воспринимал бы не только качественно иное небо и качественно иные созвездия, он непосредственно видел бы внутреннее устройство наших тел и макрообъектов, но не замечал бы их оболочек.
Чрезвычайно интересным является также инфракрасное видение мира, поскольку оно позволяет обнаруживать объекты, не излучающие волны родного для нас оптического диапазона, т. е. с нашей точки зрения холодные и неизлучающие миры, подобные нашему земному миру. Так, с помощью выведенного на орбиту инфракрасного телескопа было «зарегистрировано слабое свечение холодного твёрдого вещества в солнечной системе, Галактике и Вселенной в целом» (Харм Дж., Нейбауэр Дж. Инфракрасное небо. – В мире науки, 1985. № 1, с. 17). Инфракрасное видение мира позволяет наблюдать «скрытую» от оптического видения массу нашей Вселенной, и притом имеющую геоцентрические свойства. Поскольку холодные, твёрдые, тёмные и непрозрачные с человеческой точки зрения объекты излучают невидимые человеческим глазом «темновые» лучи, зрение, которым обладали бы обитатели холодного, тёмного, угрюмого мира, видящие посредством инфракрасного излучения, передавало бы им нашу Землю как горячий светящийся шар – маленькую звезду. Овладевая инфракрасным «зрением», мы также обнаруживаем свечение миров «по ту сторону» видимого нами света.
«Около одной из звёзд, относительно близких к Солнцу, – сообщают инфра-астрономы Дж. Харм и Дж. Нейбауэр, – найдена довольно плотная оболочка из вращающегося вокруг неё твёрдого вещества; оболочка, возможно, представляет раннюю стадию в формировании планетной системы… Среди других зарегистрированных галактик есть такие, яркость которых более чем в 50 раз выше в инфракрасной области, чем в видимой области… Во многих местах наблюдались рождающиеся звёзды, ещё окружённые «пеленой» из газа и пыли, из которых они сконденсировались» (Там же. С. 27). Итак, потусторонние для нас протопланетные, планетные, звёздные, галактические миры становятся посюсторонними. Точно так же по мере развития цивилизаций они становится «посюсторонними» друг для друга.
По обе стороны от крохотной области электромагнитных волн, охватываемой нашим земным зрением, лежат колоссальные пространства отображения, характеризующиеся различными диапазонами электромагнитных колебаний. Если расположить их в порядке возрастания длины волн, получится пирамида, вершину которой составляют самые короткие и «острые» – так называемые космические лучи, с колоссальной энергией и агрессивностью врывающиеся на окраины земной атмосферы. За ними лежит область радиоактивных излучений, далее – рентгеновская «вселенная», наконец – ультрафиолет, граничащий с видимым светом. По другую сторону от светового диапазона находятся инфракрасные колебания. У основания пирамиды лежат радиоволны – ультракороткие, короткие, средние и длинные. (См.: Фрилинг Г., Ауэр К. Человек – цвет – пространство – М.: Стройиздат, 1973, с. 20).
Впечатляющая картина! «Горячий» космический зритель, наблюдающий мир при помощи ультрафиолетового зрения и выше по пирамиде, обнаруживал бы в природе структуры настолько отличные от «холодного» зрителя, отражающего мир инфракрасным зрением или радиоизлучением, что у них буквально не было бы в своей естественной области общих точек соприкосновения. Даже окажись они рядом друг с другом, скажем, в околоземном пространстве, они не только не воспримут друг друга, но и физически не вынесут друг друга, поскольку это сближение вызовет взаимное разрушение вещественных носителей их разума – их тел. И всё же контакт возможен и даже неизбежен при помощи неорганического тела каждой цивилизации, её технических средств. Уже сегодня мы обретаем возможность «ощупывать» космос длинными радиоволнами, что сулит обнаружение особо крупных грубых структур, недоступных более тонким излучениям, и всепроникающими нейтрино, для которых и мы, и наша Земля настолько «прозрачны» и проницаемы, что пришелец из космоса с нейтринным устройством «глаз» вообще не заметил бы ничего в геоцентрическом мире. А что уж говорить об обитателях антимиров и иных пространственно-временных многообразий, которые отделены от нас энергетическим, либо геометрическим барьером. Мир неисчерпаем, и так же неисчерпаемы его обитатели. Негеоцентрическая неисчерпаемость мира и населяющих его существ должна стать методологической основой их поиска и изучения.
Но и наш крохотный участок непосредственного видения вещей в свете и цвете таит в себе много возможностей. И в этой области человек становится всё более «зрячим» и всё лучше видит себя со стороны. Речь идёт не только об оптических телескопах, но и о спектроскопии, приносящей нам не менее полноценные и разносторонние знания, чем самые совершенные из современных телескопов. Благодаря спектроскопии мы всё лучше узнаем химию космоса и проникаем в химически иные миры. А это – верный путь к познанию химически иных биосфер и биологически иных существ. Спектроскопия сегодня также становится всеволновой, приобретая способность отображать структуры и элементы запредельной для наших естественных органов отображения космической материи.
7.4. Иные типы биосистем
Вопрос о негеоцентрическом многообразии типов биосистем был поставлен уже В.И. Вернадским. Известный английский астроном, директор Гринвичской обсерватории Г. Спенсер-Джонс отстаивал важное положение о том, что формы жизни в различных мирах должны соответствовать конкретным условиям развития этих миров, а вовсе не земным условиям. В таких мирах в принципе невозможна не только жизнь и цивилизация земного типа, но и нечто вполне соответствующее нашим земным представлениям о жизни (Спенсер-Джонс Г. Жизнь на других мирах – М.-Л.: Гостехиздат, 1946, с. 26).
Л.В. Фесенков в 1979 г. обосновывает возможность существования негеоцентрической жизни. Он напоминает, что модели внеземной жизни, конструируемые в кибернетике, допускают возможность существования небелковых организмов (Фесенков Л.В. Методологические аспекты проблемы жизни во Вселенной. – В кн.: Астрономия. Методология. Мировоззрение – М.: Наука, 1979, с. 280). По его убеждению, качественно новые формы жизни должны обнаружить недостаточность существующей системы биологических понятий. Создание экспериментальной экзобиологии будет означать принципиально новый этап развития биологии, изменяющий самые основы наших представлений о жизни (Там же. С. 281).
Однако негеоцентризм в области представлений о жизни, – равно как и в представлениях о неживой природе, – при методологически неверном проведении способен превратиться в псевдонегеоцентризм, т. е. замаскированный негеоцентрической терминологией геоцентризм. Так случилось с членом-корреспондентом АН СССР из г. Алма-Аты Г.А. Тиховым. Критикуя биологический геоцентризм как сведение всех возможных типов жизни к известному нам земному типу, Тихов попрекает биогеоцентристов в ограниченности философского мышления. У биогеоцентристов выходит, что Земля и только она является образцовым, годным для образования и сохранения жизни телом, а стало быть, чтобы обнаружить жизнь, нужно искать в космосе только земноподобные тела. Либо жизни кроме Земли вообще быть не может. Но Тихов и его ученик М.П. Перевертун впали в противоположную крайность. Они утверждали и считали даже доказанным наблюдениями существование жизни на всех или, по крайней мере, на некоторых планетах Солнечной системы. Перевертун трактовал сезонные изменения цвета различных областей Марса как доказательство существования на нём биосферы. (См.: Тихов Г.А. Геоцентризм в современной биологии. – Вопросы философии, 1957. № 5, с. 246).
