Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание - Элеанор Янега
Кристина пишет, что сначала тоже верила, что женщины в силу своей природы уступают мужчинам, и потому, естественно, предпочитала общение в мужском обществе. Но в какой- то момент ее убеждение в неполноценности женщин поколебалось, потому что мужчины беспрестанно говорили ей о том, как несносны женщины и как с ними трудно. Она поняла, что их взгляды вызывают у нее недоумение, по следующей причине:
Как бы я сама ни смотрела на этот предмет и сколько бы ни размышляла о нем, я никак не могла найти в собственном жизненном опыте никаких свидетельств, которые подкрепляли бы правоту столь неблагоприятного мнения о женской природе и привычках. И все же, рассуждая, что едва ли отыщется назидательное сочинение какого-нибудь автора, кто не посвятил бы целую главу или параграф нападкам на женский пол, мне оставалось лишь принять их дурное мнение о женщинах, ибо сомнительно, чтобы столько образованных мужчин, наделенных, по моим впечатлениям, столь светлым разумом и проницательностью, лгали об одном и том же в столь многочисленных различных источниках36.
В книге Кристина пишет, что ей явился аллегорический образ Разума и убедил ее, что на самом деле женщины важны, и приводит в доказательство многочисленные примеры выдающихся женщин из истории и мифологии, начиная с графини Марии де Блуа (1136–1182) и заканчивая богиней Исидой и царицей Дидоной. Благодаря этим примерам Кристина начинает осознавать, что женщины добродетельны, интересны и искусны в делах. Далее с помощью еще одного аллегорического образа Праведности Кристина начинает строить город, который будет населен «доблестными дамами, снискавшими великую славу» на протяжении всей истории человечества, и в общей сложности она перечисляет девяносто две женщины. Затем при содействии третьей аллегорической фигуры, Справедливости, она призывает в свой город всех женщин-святых, и они выбирают среди себя королеву — Пречистую Деву Марию.
Неудивительно, что «Книга о Граде женском» произвела среди публики настоящий фурор. Чтобы оспорить саму идею неполноценности женщин от природы, Кристина Пизанская пускает в ход такие риторические аргументы, оперировать которыми обучали мужчин. В своих доводах она искусно играла на столь свой ственным ее современникам восхищении прошлым и преклонении перед древними, принуждая свою аудиторию задуматься о мифологических и исторически реальных женщинах как о фигурах безусловно достойных почитания наравне с мужчинами. А дальше ловко подводила к образу Девы Марии — тут уж все добрые христиане не могли не согласиться, что она вторая достойнейшая среди рода человеческого (естественно, после ее сына), — и выбор Девы Марии главой Града женского плавно подводил аудиторию к мысли, что женщины тоже могут обладать святостью и что им под силу сойтись всем вместе, дабы прославлять и превозвышать эту святость. Читатели так полюбили эту книгу, что Кристина Пизанская написала продолжение — сиквел, как сказали бы мы сегодня, — «Сокровище Града женского», или «Книгу трех Добродетелей», в которой рассказывалось, как дать женщинам образование, которое позволило бы им соответствовать идеалам ее вымышленного города. Она не только переосмыслила воззрения на женщин и задала новые идеалы, но и хотела, чтобы общество начало помогать женщинам получать образование и встать вровень с героинями, которых она прославляла в своей книге.
Хильдегарда и Кристина Пизанская — две самые известные женщины- писательницы Средневековья. Безусловно, были и другие, но, к сожалению, даже исчерпывающий перечень средневековых женщин, которые были выдающимися людьми своего времени, — от Элоизы6 (ок. 1090–1164) до Маргариты Поретанской7 (ум. 1310) — будет намного короче соответствующего перечня значимых средневековых мужчин. И причина тому, как тогда, так и сейчас, вовсе не в способностях женщин. Скорее, дело в восприятии женщин обществом, которым владела навязчивая идея неполноценности женщин по сравнению с мужчинами. Даже когда голоса женщин, мыслящих иначе, прорывались сквозь препоны стереотипов и доходили до нас, например, голоса Хильдегарды и Кристины, а до них — Гипатии и Гиппархии, это все равно были лишь исключения из общего правила. У подавляющего большинства женщин в средневековую эпоху не было возможности получить образование, чтобы вступить в диалог с патриархатом, не говоря уже о том, чтобы доказать его несостоятельность, и это было для всех нас огромной потерей.
Проповеди и литература
Большинство людей Средневековья, будь то мужчины или женщины, не имели возможностей для полноценного образования. Нет, в теории всякий мог прийти в соборную школу и приобрести некоторые знания, однако бóльшую часть населения в Средние века составляли крестьяне (85%). Они жили и умирали (как и большинство людей во всю историю человечества) на фермах. Они проводили всю свою жизнь, выращивая и собирая урожай, поэтому не могли позволить своим детям ежедневно посещать занятия37. Если ребенок хотел стать облатом, а потом принять монашеский постриг, его родным приходилось крепко задуматься, смогут ли они обойтись без пары рабочих рук в хозяйстве и преодолеть финансовый барьер. Последнее объяснялось тем, что семья должна была деньгами или частью своей земли оплатить содержание ребенка до того времени, пока он не повзрослеет настолько, чтобы самому полноценно трудиться в монастыре. Для работавших на земле крестьянских семей это было почти непосильным бременем, и особенно в тот период
Деревенские жители идут в церковь Миниатюра Симона Бенинга. Ок. 1550 г.Средневековья, когда технологический прогресс еще не коснулся сельского хозяйства и не было возможности повысить урожайность.
Не только недостаток в деньгах мог стать преградой, большинству крестьян по закону не разрешалось отсылать своих детей куда-либо. Притом что крестьяне составляли 85% населения средневековой Европы, 75% составляли сервы8. А быть сервом означало быть несвободным. Самого такого крестьянина нельзя было принудительно купить или продать, а вот его труд — можно. Кроме того, сервы были несвободны в передвижениях. Им запрещалось переселяться в другие места или уходить в города без разрешения господина. Богатые землевладельцы, указывавшие своим сервам, где им жить,
