Сергей Козлов - Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1]

32 Ваупшасов С.А. На тревожных перекрестках: Записки чекиста. С. 147—151.

33 См. www.agentura.ru

34 Киселев Е. Диверсанты Красной Армии//«Незави-симое военное обозрение». 29 июля 2005.

35 Там же.

36 Приводится по: Горчаков О. Страницы большой жизни.—М., 1975.

37 ПодушковД. Диверсант № 1. — Рукопись.

38 Боярский В.И. Партизаны и армия: История уте

рянных возможностей. С. 60—64.

39 Щелоков И.Н. Вспоминая отца... — Рукопись.

40 ПодушковД. Диверсант № 1. — Рукопись.

<■

Причина конфликта на р. Халхин-Гол — неопределенность границ между Монгольской Народной Республикой и Маньчжоу-Го и нежелание сторон пойти на переговоры. С наступлением теплого времени обстановка на границе начала серьезно обостряться. 11 мая 1939 года маньчжурской кавалерией был атакован пост монгольских пограничников. Далее последовал ряд боев на границе, что привело к крупномасштабным военным действиям, проходившим с мая по сентябрь 1939 года.

В некоторых работах (Евгений Киселев. «Диверсанты Красной Армии»//«Независимое военное обозрение». 29 июля 2005 г.) приводятся данные о применении в боях на р. Халхин-Гол сапёрно-маскировочных подразделений (10-я сапёрно-маскировочная рота). Это утверждение ошибочно, поскольку согласно Директиве начальника штаба РККА № 137/сс от 25 января 1934 года были созданы только сапёрномаскировочные взводы, и только в дивизиях, дислоцированных на западных границах, и, самое главное, в 1938 году они были расформированы. Поэтому в боях с японцами применялась только войсковая разведка. Ниже приводится анализ действий войсковых разведподразделений в ходе боев на реке Халхин-Гол. Он показывает, насколько слабо была подготовлена войсковая разведка. Ей, как всегда, почти не уделялось внимания. В то же время можно предположить, что попытка организовать диверсионную деятельность руководством РУ штаба РККА все же была предпринята, поскольку к месту боев в августе 1939 года был откомандирован заместитель начальника специального отделения «А» Н.К. Патрахальцев. По окончании боевых действий он вернулся в Москву. Данных о его работе обнаружить не удалось, но по аналогии с последующей деятельностью в ходе войны с Финляндией можно предположить, что для выполнения разведывательно-диверсионных задач применялись подразделения войсковой разведки, а также забрасывалась агентура в тыл японцев.

В период боевых действий на реке Халхин-Гол нашли свое применение все виды войсковой разведки, но в зависимости от степени подготовленности разведывательных подразделений они давали различные результаты. Такие виды разведывательной службы, как ночной поиск с целью захвата пленных, командирская разведка, во всех частях были отобраны слабо, в результате чего и данных о противнике этими путями было получено мало.

Другой особенностью состояния разведывательной службы в частях армейской группы следует считать неудовлетворительную сколочен-ность и подготовленность разведывательных подразделений. Если части 57-го Особого корпуса содержались по штатам военного времени и были укомплектованы кадровым составом, то в прибывшие в июле 1939 года разведподразделения 57-й и 82-й стрелковых дивизий на 80—90% были укомплектованы малообученными бойцами и младшими командирами, призванными из запаса.

Кроме того, командиры стрелковых рот, батальонов и пожов не имели достаточных навыков в использовании разведывательных подразделений, поэтому очень часто разведчиков бросали в самые тяжелые места боя.

В результате в первые же дни разведывательные части понесли большие потери или же просто перестали существовать.

Так, в 1-м батальоне 127-го стрелкового полка к вечеру 21 августа (на второй день боя) в разведвзводе из 15 человек осталось только 6, во 2-м батальоне 80-го стрелкового полка — 8 человек, а разведрота 293-го стрелкового полка к вечеру 25 августа (на 5-й день боя) потеряла 70% состава. Такое же положение было и в 82-й стрелковой, и в 36-й моторизованной дивизиях.

Все танковые части, участвовавшие в боевых действиях, имели в своем составе разведывательные подразделения, содержащиеся по штатам военного времени. Кроме того, в 6-й, 11-й танковых и 9-й мотоброневой бригадах были сформированы нештатные разведывательные взводы в каждом батальоне.

По условиям местности в танковых бригадах вся тяжесть ведения разведки ложилась на танковую роту, имеющую большую проходимость, чем бронеавтомобили бронероты.

В мотоброневых бригадах вся тяжесть разведки лежала на броне-роте, но со следующими особенностями — там, где, по условиям местности, бронемашины могли свободно продвигаться, разведку выполнял экипаж машины.

Если же в каких-то районах движение машин было затруднено, прибегали к следующему способу: в броневик помимо экипажа садились 2—3 человека из состава пеших разведчиков стрелково-пулеметного батальона, которые высаживались из машины в месте, дальше которого

бронеавтомобиль не мог пройти, и затем вели разведку противника. Бронемашины в это время или находились в укрытии, или отвлекали на себя внимание противника, облегчая действия пеших разведчиков и помогая им своим огнем.

Глубина танковой разведки не превышала 10—15 км, и очень часто она велась в непосредственной близости от противника. При этом связь с машинами по радио поддерживалась редко.

Разведка боем

Она активно использовалась всеми частями с начала и до окончания боевых действий. Этот вид разведки, а также разведка наблюдением были основными путями, по которым командование частей получало данные о противнике.

Как правило, во время разведки боем разведчасти усиливались: рота — 1—2 взводами станковых пулеметов и 1—2 противотанковыми орудиями, батальон — пулеметной ротой, батареей противотанковых орудий и 2—3 танками.

Разведка боем особо активно велась в период подготовки к августовскому наступлению, Это диктовалось тем, что в июле — августе у командиров частей не было данных о системе обороны противника и расположении его огневых средств. Отдельные сопки — Песчаная, Зеленая, Ремизовская и другие — долгое время были загадкой для советского командования, и попытка вскрыть систему их обороны небольшими разведгруппами не имела успеха.

Ночной поиск

К ночным поискам как одному из наиболее трудных видов разведки части, участвовавшие в боях, были очень слабо подготовлены. Приемы действий вырабатывались в процессе боев, что позволило многим частям в ходе ночных действий добыть ценные сведения.

Каждая часть проводила поиски по своему личному решению, без достаточной увязки с другими соединениями, штабы дивизий обычно не знали о ночных поисках, проводимых частями, а если и знали, то не принимали в их организации какого-либо участия. Разведотдел штаба 1-й армейской группы вообще не руководил ночными поисками, проводимыми частями. Такие бесплановость и бесконтрольность наряду со слабой обученностью разведчиков приводили к тому, что поиски не имели достаточных результатов.

Для ведения ночных поисков из всего состава разведроты (батальона) отбиралась группа в 10—15 человек физически здоровых, решительных и смелых бойцов, которых к ведению разведки в ночном поиске предварительно готовили. Степень подготовки к ведению ночного поиска ни в коем случае нельзя назвать удовлетворительной, и прежде всего потому, что не соблюдались элементарные требования к ее организации.

Другим, не менее существенным недочетом является то, что этот вид разведки не был организован непрерывно, хотя нужда в определении группировки противника и нумерации его частей была очень велика.

В технике выполнения ночных поисков за время боевых действий накопился опыт, позволивший к концу кампании проводить ночные поиски более или менее организованно.

Из действий ночью в целях получения «языка» необходимо отметить удачные действия лейтенанта Болдырева из 82-й стрелковой дивизии. С группой разведчиков ему два раза удалось незаметно подойти к объекту разведки (в первом случае штаб, во втором — наблюдательный пункт). Хотя активными действиями разведчикам и не удалось захватить «языка», зато в их руки попали важные документы, оружие и т.д.