На пути к мышлению или интеллектуальные путешествия в страну Философию - Баумейстер Андрей Олегович

Людям иногда очень удобно отгораживаться от целостного взгляда, чтобы оправдывать свои временные и узкие интересы и удовлетворять сиюминутные потребности. Однако такое поведение является безответственным и неразумным (нерациональным). Здесь отказ от целостного взгляда грозит потерей человеческого достоинства.

Наконец, даже естественные науки предполагают нечто нефизическое и нематериальное для своего функционирования и развития. Например, теория не возникает автоматически из наблюдений и экспериментов. Сама наука предполагает нечто большее.

Послушаем Альберта Эйнштейна: «Все здание научной истины можно возвести из камня и извести ее же собственных учений, расположенных в логическом порядке. Но чтобы осуществить такое построение и понять его, необходимы творческие способности художника. Ни один дом нельзя построить только из камня и извести. Особенно важным я считаю совместное использование самых разнообразных способов постижения истины. Под этим я понимаю, что наши моральные наклонности и вкусы, наше чувство прекрасного и религиозные инстинкты вносят свой вклад, помогая нашей мыслительной способности прийти к ее наивысшим достижениям. Именно в этом проявляется моральная сторона нашей натуры - то внутреннее стремление к постижению истины, которое под названием amor intellectualis так часто подчеркивал Спиноза»[19].

Наши интуиции, смыслы и цели не являются чем-то материальным и физическим. Эрик Чейссон, профессор физики и астрономии Университета Тафтса, выражается иначе, чем Эйнштейн, но смысл его высказывания тот же: «В науке мы не в последнюю очередь руководствуемся понятиями прекрасного и симметрии, поиском простоты и элегантности, стремлением объяснить множество феноменов с помощью минимального числа возможных принципов. Возникший в результате эволюционный эпос, возвышаясь над совокупностью содержательных частей, потенциально придает значение и рациональность ранее бессмысленным явлениям. Интеллектуальная жизнь является живым каналом, через который проходит Вселенная на пути к самопознанию.

Возможно, теперь настало время расширить пути познания, распространить интеллектуальное усилие за пределы конвенциональной науки, то есть включить в исследование широкий круг ненаучных сообществ философов, теологов... Человеческий род входит в эпоху синтеза, что случается лишь однажды в несколько поколений, а может быть, в несколько столетий. На пороге нового тысячелетия такая связная история нашего бытия - этот мощный, истинный миф - способен быть эффективной интеллектуальной движущей силой...»[20].

Естественные науки не могут также ответить на один из важнейших для нас вопросов: в каком направлении должно двигаться человечество? Кем мы должны стать? Каков смысл человеческого существования? Чтобы ответить на эти вопросы, естественные науки должны объединить свои усилия с гуманитарными науками, в частности, с философией.

Так считает выдающийся биолог Эдвард Уилсон. Вот что он говорит: «Перед нами возникают совершенно новые возможности, о которых мы раньше едва ли могли даже мечтать. С их помощью мы можем с полной уверенностью осуществить величайшую цель всех времен, а именно - единство человечества. Предпосылкой для достижения этой цели, является правильное понимание самих себя. Что же такое смысл человеческой жизни? По моему мнению, он состоит в рассказе, повествующем о нашем виде. Это повествование начинается с биологической эволюции и человеческой предыстории, разворачивается в историческом времени, и теперь, шаг за шагом, продвигается ускоренными темпами в будущее. Существенным элементом этой истории является то, кем именно мы хотим стать на основании нашего решения»[21].

6. Философия - это умение задавать предельные вопросы

Философия поднимает предельные вопросы. Попытка понимать вещи с точки зрения целого определяет другую особенность философии: задавать предельные вопросы. Там, где отдельные науки останавливаются в своем вопрошании, философия продолжает свои поиски. Выдающийся немецкий физик и философ Карл Фридрих фон Вайцзеккер даже так и определял философию: она является непрестанным вопрошанием (Philosophie kann definiert werden als Weiterfragen).

Например, науки исследуют различные сферы реальности. А философия спрашивает: а что такое реальность? Почему вообще существует нечто, а не ничто? Имеются ли в нашем распоряжении четкие критерии для различения реальности и иллюзии? Науки познают мир рациональным образом. Однако почему рациональные стратегии настолько успешны в исследовании реальности? Можно ли рационально обосновать выбор в пользу рациональности? Цель науки заключается в том, чтобы объяснить функционирование Вселенной с помощью физических законов. Но откуда берутся законы? Австрийский физик-теоретик Эрвин Шредингер, лауреат Нобелевской премии по физике 1933 года, считал, что способность людей открывать законы природы является «чудом, которое может быть за пределами человеческого понимания»[22].

Что такое вообще закон? Почему действуют именно эти законы, а не какие-нибудь другие? Даже если нам даны определенные законы природы, то почему эти законы именно такие, а не иные? Мы познаем физический мир с помощью математики. Но почему абстрактные и сугубо идеальные математические структуры настолько успешны в познании материального мира? Американского физика и математика Юджина (Еугена) Вигнера, лауреата Нобелевской премии по физике 1963 года, этот вопрос волновал и удивлял, он призывал: «обратить внимание чрезвычайную эффективность математики в естественных науках как на нечто загадочное, не поддающееся рациональному объяснению». Его статья, написанная в 1960 году, так и называется - «Непостижимая эффективность математики в естественных науках» (статья написана на основе доклада, прочитанного в Нью-Йоркском университете в 1959 году). В конце этой статьи Вигнер демонстрирует философский дар -умение удивляться. Прислушаемся к его словам: «Математический язык удивительно хорошо приспособлен для формулировки физических законов. Это чудесный дар, который мы не понимаем и которого не заслуживаем. Нам остается лишь благодарить за него судьбу и надеяться, что и в своих будущих исследованиях мы сможем по-прежнему пользоваться им. Мы думаем, что сфера его применимости (хорошо это или плохо) будет непрерывно возрастать, принося нам не только радость, но и новые головоломные проблемы»[23].

Наконец, приведу известное высказывание Альберта Эйнштейна: познаваемость мира является «чудом или вечной тайной». «Самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека, - это ощущение таинственности. Оно лежит в основе религии и всех наиболее глубоких тенденций в искусстве и науке. Тот, кто не испытал этого ощущения, кажется мне если не мертвецом, то во всяком случае слепым. Способность воспринимать то непостижимое для нашего разума, что скрыто под непосредственными переживаниями, чья красота и несовершенство доходят до нас лишь в виде косвенного слабого отзвука, - это и есть религиозность. В этом смысле я религиозен. Я довольствуюсь тем, что с изумлением строю догадки об этих тайнах и смиренно пытаюсь мысленно создать далеко не полную картину совершенной структуры всего сущего»[24].

Несмотря на то, что Шредингер, Эйнштейн и Вигнер говорят о чуде, их задачей является не превращение проблем науки в неразгадываемые тайны, а, наоборот, стимулирование нашего ума к раскрытию новых горизонтов и новых возможностей мышления. В этом и заключается задача философии.

Что такое число? Какова природа числа? Числа - это математические объекты, являющиеся результатом человеческих договоренностей (конвенций) или они представляют собой отдельный мир идеальных образований? Эти вопросы касаются любой символической системы, как искусственной, так и естественной (и прежде всего - человеческого языка). Далее, если мир полностью подчиняется законам природы, то как возможна свобода воли? Как возможны моральная ответственность и моральный выбор в мире, в котором все определяется физическими законами? Не является ли свобода воли просто иллюзией? Если да, то не являются ли иллюзией любовь, дружба, чувство прекрасного и возвышенного?[25]