Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1995 год
Кабачок Мари Подерс
Вторым моим гидом был Андрео, уроженец Пон Л`Аббе. Несмотря на все усилия родителей, он прекрасно говорит на их родном языке. Его родители общаются между собой только по-бретонски, по-французски говорят еле-еле, только в случае крайней необходимости, которая возникает редко. Поэтому сына, когда он был еще совсем маленький, они отдали в пансион и общались с ним как можно реже — пусть как следует французский выучит — глядишь, человеком станет. И все-таки Андрео, уже будучи достаточно взрослым, заговорил по-бретонски, научился читать и писать, а потом стал одним из лучших студентов кельтского отделения. Сейчас он преподает бретонский в Пон Л`Аббе на вечерних курсах для взрослых.
Он часто сетовал на то, что многие из тех, кто учит бретонский, не могут или не хотят оторваться от французского — оттуда, по его мнению и придуманные слова и некрасивые фразы, похожие на подстрочный перевод.
— Вот если бы все учились бретонскому у Мари Подерс! — как-то сказал он и предложил: — Если будешь в наших краях, заезжай в Пон Л`Аббе, я тебя с ней познакомлю.
И вот, обойдя, кажется, всех пожилых родственников, мы с Валери, которая тоже не раз слышала о Мари Подерс, решили воспользоваться приглашением Андрео.
Город Пон Л`Аббе — столица Бигуденской области — находится в двадцати километрах от Кемпера, что по бретонским меркам довольно далеко. И дело даже не в расстоянии. Тех, кто проживает в деревнях и в рыбацких городках Бигуденской области, в окрестностях Кемпера считают иностранцами. У них другой говор, который в Кемпере понимают с трудом, другие привычки, другие костюмы. Особенно знаменит бигуденский чепчик — башенка из накрахмаленного кружева высотой сантиметров в тридцать. В отличие от головных уборов других областей, которые можно увидеть разве что во время фольклорных праздников и фестивалей, бигуденский чепчик еще носят многие пожилые женщины. Некоторые желеют, что и эта деталь национального костюма скоро станет музейным экспонатом. Но, к сожалению, к современным условиям жизни приспособить чепчик вряд ли возможно. Он вполне уместен на голове хозяйки какой-нибудь лавки или небольшого магазинчика, которая редко покидает свой родной городок, но большинство современных женщин часто пользуется машиной или, на худой конец, общественным транспортом. В автобус в таком чепчике влезть еще, пожалуй, можно, но вот в машину... Я как-то спросила у Андрео — а как же бигуденки ездят на машине? Может быть, это для них специально придумали автомобили с окошком на крыше? Андрео задумался и ответил:
— Им, скорее всего, приходится наклонять голову набок. Но так ездить очень неудобно.
Большого труда стоит, наверное, водрузить такой чепчик на голову, и прикрепить его шпильками как следует — ветер на бретонских побережьях так и норовит сорвать с вас одежду. А ведь таинство надевания чепчика повторяется каждое утро. Впрочем, для пожилых бигуденок это такая же привычка, как чистка зубов или застилание кровати. И многие с этой привычкой ни за что не хотят расстаться.
Рассказывают, что одна бигуденка сломала правую руку, да так неудачно, что кости не срослись и рука навсегда осталась покалеченной. Бедная старушка уже не могла самостоятельно управляться по хозяйству, ей пришлось нанимать служанку. Теперь вы, наверное, уже не будете носить чепчик? — спросили у нее.
— То есть как? — удивилась она. — Как же я смогу появиться на людях без чепчика — я буду чувствовать себя голой!
И каждый день она продолжала водружать на себя чепчик одной левой рукой — у нее на это уходило не меньше сорока минут.
Бигуденок очень любят иностранные туристы, в последние годы заполонившие Бретань. В когда-то тихие рыбацкие городки каждое лето съезжается сотни и тысячи отдыхающих со всех концов света. И чуть ли не каждый хочет сфотографироваться с бабушкой в высоком чепчике. Многим не по душе такое изобилие иностранцев, но, что поделаешь, туризм одна из основных статей дохода для сегодняшней Бретани. Бретонцы люди практичные. Первое время бигуденкам не нравилось, что их фотографируют, как каких-то экзотических зверьков, но вскоре и они перешли на рыночные отношения, проникающие в самые глухие уголки Европы. И, если приезжие попросят сфотографироваться с ними, бигуденки приветливо улыбнутся: «Конечно, конечно, двадцать франков за каждое фото!»
Надо ли говорить, что мне очень хотелось познакомиться хотя бы с одной из бигуденок?
Мы позвонили Андрео и договорились встретиться с ним после обеда в Пон Л`Аббе в одном кафе. Андрео пришел заранее и, встретив нас на пороге кафе, предложил:
— Посидим пока здесь, к Мари Подерс ехать еще рано. Обычно посетители собираются у нее после четырех выпить по рюмочке вина и поболтать о том, о сем.
Когда подошло время ехать к Мари Подерс (ее кабачок находится не в самом городке, а чуть дальше) и мы, расплатившись, направились к выходу, бармен попрощался с нами по-бретонски. Действительно, в Кемпере мне никогда не приходилось слышать бретонский в кафе. Впрочем, немного позже я узнала, что и в Пон Л`Аббе не все так любят родной язык.
Едва уместившись втроем в старенькой машине Андрео, мы поехали куда-то за город и через несколько минут остановились перед небольшим домом у дороги. Дом как дом, ничего примечательного я в нем не заметила. Никакой вывески, дверь закрыта, ставни заперты. Андрео объяснил, что кабачок Мари Подерс нечто вроде клуба, куда пускают только «своих». Не потому, что эти люди прячутся от кого-то, нет. Они просто стесняются чужаков, с которыми надо говорить «по-культурному», то есть на французском. К тому же вывеска на доме могла бы привлечь посторонних людей, любителей просто выпить. Здесь же собираются старые знакомые, и маленькая рюмка вина для них всего лишь дань традиции. Главное — общение.
Андрео здесь свой человек. Его давно знают. Время от времени он приводит в этот кабачок своих университетских друзей, которые, как мы с Валери, хотят совершенствовать устный бретонский. А для Мари Подерс и ее клиентов такие визиты — просто удовольствие. Нечасто даже здесь, в Пон Л`Аббе, двадцатилетние болтают между собой на языке своих родителей.
Вслед за Андрео мы вошли в дом и сразу очутились в атмосфере, которую с такой ностальгией описывают бретонские писатели. За деревянными столами и около стойки посетители обсуждали местные новости. Увидев нас, они заметно оживились: «Э, да это Андрео! Опять кого-то к нам привел. Мари, принимай гостей!» Нас представили самой Мари Подерс, бодрой, несмотря на свой почтенный — далеко за восемьдесят — возраст, бигуденке. Одета она была типично по-бигуденски: темное платье, шаль на плечах, и, конечно же, чепчик, сверкающий белизной. Вообще, все здесь были одеты по старинке, половина старых моряков так и не перешла на современную обувь, а продолжала ходить в гулко стукающих по кафельному полу деревянных башмаках — «боту коад», как их здесь называют.
Действительно, здесь не слышно было французского. Воспринимать на слух местный говор было трудно, и Андрео не раз выступал в роли переводчика. Без него бы поначалу я не справилась: некоторые фразы приходилось просто угадывать.
— Хорошо вы по-бретонски говорите, — сказали нам, — хоть и не по-нашему, а все-таки здорово. Откуда будете, не из Кемпера, случаем?
— Валери, действительно, из Кемпера, ответил за нас Андрео. А вот откуда Анна — догадайтесь!
Имя у меня, как оказалось, типично бретонское. Святая Анна, бабушка Иисуса Христа, считается покровительницей Бретани, второй святой после Девы Марии. Неудивительно, что бретонских девочек часто называли в ее честь. А ставшую легендой герцогиню Анну, до последнего пытавшуюся отстоять независимость Бретани, помнят и чтут все. Говорю это не для того, чтобы похвастаться, просто многие из тех, кому меня представляли, не верили, что Анна — это русское имя. К тому же, в отличие от моих японских коллег, мне легко было сойти за местную, я оказалась внешне очень похожей на бигуденку, о чем мне весьма часто сообщали. По акценту, однако, Мари Подерс и ее клиенты определили сразу:
— То, что она не местная, — точно. Не из Кемпера, говорите? — И начали выдвигать гипотезы.
Никто, однако, не попал в точку. Вдоволь повеселившись, Андрео наконец сказал им, откуда я. Последовали взрыв смеха и вопрос:
— А если серьезно?
В то, что я из России, никто не верил, пока я не показала свой студенческий билет, где, как это принято во Франции, было указано место моего рождения. Естественно, последовали удивленные возгласы и на меня обрушился шквал вопросов. Видимо, я была первой русской в кабачке Мари Подерс. Старых моряков интересовало в основном сельское хозяйство. С грехом пополам припоминая подробности сельской жизни, я продолжала постигать па практике все тонкости местного говора.
