Генри Киссинджер - О Китае
Для образованного англичанина того времени поставленные перед миссией цели казались весьма скромными – особенно в сравнении с недавно установленным господством Британии над соседним гигантом Индией. Министр внутренних дел Генри Дандас в инструкциях для Маккартни обозначил попытку добиться «свободного общения с людьми, которые, возможно, только одни такие на земном шаре». Главными целями миссии ставились договоренность о взаимном обмене посольствами в Пекине и Лондоне и доступ торговцев в другие порты на восточном побережье Китая. По последнему пункту Дандас обязал Маккартни обратить внимание на установленную в Гуанчжоу систему правил, при которой чинились «препятствия» и осуществлялся «произвол», не дававшие английским купцам возможности участвовать в «честной конкуренции на рынке» (концепция, не имевшая эквивалента в конфуцианском Китае). Как подчеркивал Дандас, в обязанности Маккартни вменялось отвергать наличие каких-либо территориальных притязаний в Китае – заверение, которое непременно его получатель расценил бы как оскорбление, поскольку оно предполагало, что Британия все-таки могла в глубине души питать такие намерения[52]. Британское правительство обращалось к императорскому двору Китая как к равному, что было поразительно для британских правящих кругов, поскольку общение с незападной страной велось на небывалом уровне, с достоинством и на равных, в то время как Китай относился к Британии оскорбительно высокомерно и с полным пренебрежением. Дандас советовал Маккартни воспользоваться «скорейшей возможностью» внушить китайскому двору, что король Георг III рассматривает миссию Маккартни как «посольство в самое цивилизованное, равно как и самое древнее и населенное государство в мире, с намерением соблюдать его высочайшие постановления, сотрудничать и получать выгоды, которые должны вытекать из откровенных и дружественных взаимоотношений между той страной и своей собственной». Дандас также наставлял Маккартни подчиняться и выполнять «все требуемые Двором церемонии, которые не затрагивали бы честь Вашего Государя либо унижали бы Ваше собственное достоинство, с тем чтобы не ставить под угрозу успех Ваших переговоров». Как подчеркивал Дандас, он не должен «позволить какой-либо мелкой детали этикета помешать достижению выгод, которые могли бы быть получены» в случае успеха его миссии[53].
В помощь для достижения своих целей Маккартни взял с собой множество образцов предметов, составлявших гордость английской науки и техники. В его свите находились хирург, терапевт, механик, металлург, часовщик, мастер по изготовлению математических инструментов и группа «Квинтет немецких музыкантов» для ночных выступлений. (Эти последние выступления оказались самой успешной частью миссии.) Его дары императору представляли собой продукцию, разработанную, по крайней мере частично, для демонстрации тех сказочных выгод, которые Китай мог бы получить, развивая торговлю с Англией: артиллерийские орудия, легкую коляску, инкрустированные бриллиантами наручные часы, английский фарфор (копии с китайских художественных образцов, как с одобрением отмечали цинские чиновники), портреты короля и королевы кисти Джошуа Рейнольдса. Маккартни даже привез использующий горячий воздух шар с выпущенным воздухом; предполагалось, что кто-то из его миссии пролетит на шаре над Пекином в порядке демонстрации. Но с таким же успехом англичане могли приехать и с пустыми руками.
Миссия Маккартни не добилась ни одной из поставленных перед ней особых целей; пропасть в восприятии мира оказалась бездонной. Маккартни собирался продемонстрировать успехи индустриализации, однако император воспринял его дары как дань. Британский посланник планировал, что его китайские хозяева признают свою безнадежную отсталость от прогресса технологической цивилизации и постараются установить особые отношения с Англией, рассчитывая эту свою отсталость преодолеть. На деле же китайцы отнеслись к англичанам как к бесцеремонному и не осведомленному ни в чем варварскому племени, ищущему особой милости от Сына Неба. Китай оставался приверженным своим сельскохозяйственным путям развития с его растущим населением, для которого производство продуктов питания становилось все более насущным, а его воспитанная на конфуцианстве бюрократия ничего не знала об основных элементах индустриализации: паровом двигателе, кредитах и капиталах, частной собственности, общем образовании.
Первая нотка разлада проявилась, когда Маккартни и его свита отправились в Жэхэ, летнюю императорскую резиденцию на северо-востоке от Пекина, плывя вдоль побережья на нагруженных щедрыми подарками и деликатесами китайских судах. Однако висевшие на судах и начертанные иероглифами лозунги гласили: «Английский посол везет дань императору Китая». Маккартни принял решение, в соответствии с инструкциями Дандаса, «не жаловаться на это, решив для себя обратить на это внимание, когда возникнет подходящий момент»[54]. Еще когда он стал подъезжать к Пекину, главный мандарин, ответственный за работу с миссией, начал обсуждать тему, в ярком свете представившую существующую между ними пропасть в восприятиях. Вопрос состоял в том, будет ли Маккартни исполнять церемониал коу тоу перед императором или, как он сам настаивал, по английским обычаям станет на одно колено.
Китайская сторона начала дискуссию окольным путем, заметив, как вспоминал в своем дневнике Маккартни, «разные фасоны одежды, преобладавшие в каждой стране». Чиновники закончили свою мысль высказыванием о том, что китайские одежды в конечном счете лучше, поскольку они позволяют носящему их выполнять с большой легкостью «коленопреклонения и падения ниц, которые, по их словам, традиционно исполнялись всеми лицами, когда император появляется на публике». Не будет ли удобнее для английской делегации освободиться от нескладных наколенных пряжек и подвязок, перед тем как приблизиться к августейшей особе императора? Маккартни возразил, предположив, что императору могло бы понравиться, если бы он отвесил ему «такой же низкий поклон, в каком я склоняюсь перед своим собственным сувереном»[55].
Обсуждения вопроса о коу тоу продолжались с перерывами в течение нескольких недель. Китайские чиновники предлагали Маккартни на выбор: либо совершить коу тоу, либо вернуться на родину с пустыми руками. Маккартни отказался от того и от другого. В итоге договорились: Маккартни будет соблюдать европейские обычаи и станет на одно колено. Как оказалось, именно по данному конкретному вопросу Маккартни одержал единственную победу, правда, в официальном китайском отчете указывалось, будто Маккартни, восхищенный потрясающей величественностью императора, все же исполнил церемонию коу тоу[56].
Демонстрируемое по отношению к Маккартни в рамках мудреного китайского протокола весьма большое внимание преследовало лишь одну цель: заболтать его просьбы или отказать ему. Поглощенный всеохватывающим китайским протоколом и преисполненный заверений в космическом предназначении и неизменяемой цели каждого аспекта, Маккартни оказался едва способным начать свои переговоры. Тем временем он со смешанным чувством уважения и беспокойства отмечал расторопность большого бюрократического аппарата в Китае, заявляя, что «каждое обстоятельство, затрагивающее нас, и каждое слово, нами произнесенное, в ту же минуту отмечалось и запоминалось»[57].
К ужасу Маккартни, европейские технические чудеса не произвели ни малейшего впечатления на тех, кому он их передал. Когда им показали поставленные на лафет пушки, «наш сопровождающий отнесся с ним с видимым пренебрежением и говорил с нами так, словно такие вещи не в новинку в Китае»[58]. Привезенные линзы, карета и шар для закачивания горячего воздуха отставили в сторону с вежливым снисхождением.
Через полтора месяца посол все еще ждал аудиенции императора, а в промежутках устраивались банкеты. Организовывались развлечения, проводились дискуссии относительно должного протокола для возможной аудиенции императора. В итоге его вызвали в 4 часа утра в «большой шатер» для встречи с императором, которого принесли в паланкине некоторое время спустя с большой помпезностью. Маккартни удивлялся великолепию китайского протокола, в соответствии с которым «каждая процедура церемонии исполнялась при такой тишине и торжественности, что в какой-то мере напоминала исполнение религиозного таинства»[59]. После вручения подарков Маккартни и сопровождающим его лицам император в знак поощрения передал группе англичан «несколько блюд со своего стола», а затем протянул «каждому из нас собственноручно по чашке теплого вина, которое мы тут же выпили в его присутствии»[60]. (Следует помнить, что угощение вином лично императором иностранных посланников входило в программу из пяти искушений при обращении с варварами во времена династии Хань[61].)
