Константин Калбазов - Несгибаемый. Враг почти не виден

Константин Калбазов

НЕСГИБАЕМЫЙ. ВРАГ ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

Глава 1

«КРЕСТЫ»

Ростоцкий Антон Иванович. Георгиевский кавалер. Ветеран. Отправился на фронт вольноопределяющимся после первого курса университета и окончил войну в чине поручика. Участник парада победы в поверженном Берлине. Четыре года позиционных боев. Участие в ряде важнейших операций на Юго-Западном фронте. Чуть ли не сотня штыковых.

После победы поступил в университет на механический факультет. Считался одним из талантливейших студентов. Имел несколько рацпредложений и два запатентованных изобретения, пусть пока и не нашедших себе применение. И это несмотря на перерыв в обучении сроком четыре года и отупляющую войну. Кстати, отсюда и его великовозрастность в студенчестве.

В ресторане компания молодых людей оказалась по случаю удачной сдачи зимних репетиций. Ростоцкий собирался готовиться к защите диплома. Его подруга, второкурсница, решила устроить по этому поводу небольшой банкет. Именно она уговорила остальных пойти в ресторан «Астории». Трудно сказать, чего она хотела. Произвести впечатление на молодого и перспективного выпускника или просто приятно провести время с друзьями.

Возможно, первое. То, как девушка вела себя на суде, говорило само за себя. Так переживают и жаждут мщения только в случае потери дорогого человека. Странно. А Петр ничего такого не заметил. Хотя… А что он вообще в тот момент замечал? Ему выдвигают серьезное обвинение, а он, как мальчишка, радуется тому, что узнал имя девушки. Игнатьева Александра Витальевна. Александра, Саша, Сашенька. Это имя подходит ей, словно платье, пришедшееся впору.

Н-да. Похоже, диагноз. А ведь думал, убьет ее, если она посмеет на него взглянуть с презрением, разорвет в клочья и еще бог весть что. Но, к счастью, рассудок не потерял. Сумел трезво подойти к разрешению ситуации. Правда, помогло это мало. Ну да хотя бы досталось не ей, и то радует. А ведь могло прилететь. Очень даже могло.

Дверь открылась с характерным тюремным скрежетом. Это Петр для себя сделал такое наблюдение. Нигде ничего подобного слышать ему не приходилось. Даже в его развеселом детстве. Кто же в здравом уме станет сажать в камеру малолетку? Плевать, что детдомовский. Очень даже может выйти себе дороже. Причем в прямом смысле этого слова. И хорошо как премии или тринадцатой лишат, а то ведь могут и без штанов оставить.

Этот мир не был для него родным. Хотя тут та же Россия. Те же исторические личности. Вернее, практически те же. Потому как характеры у них все же отличаются от известных Петру, как и поступки. Так, например, Колчак, вместо того чтобы поддержать заговорщиков в феврале 1917-го, остался верен присяге. Опираясь на свой безусловный авторитет в войсках, усмирил взбунтовавшиеся запасные батальоны. Затем жестко пресек все беспорядки в столице.

Как результат Февральский переворот так и не был осуществлен. Россия оказалась в стане победителей и еще сумела отстоять интересы поверженной Германской империи. Кстати, она устояла, в отличие от Австро-Венгерской. Эта развалилась на множество независимых государств.

Что за ералаш? Ну это как сказать. Это ведь не тот мир, в котором родился Петр, а очень даже параллельный. И сейчас на дворе начало марта 1923 года. А оказался он здесь полтора года назад. Прибыв из века двадцать первого.

В то лето он приехал в город Красноярск к своему другу по детскому дому. Тот был ученым, трудился в Красноярском университете и горел идеей создания пространственного пробоя. Вот только вместо этого создал машину, с помощью которой можно было путешествовать в параллельных мирах. Вот в такой мир их и засосало после первого же испытания. Васютин погиб сразу же, а Петр остался без надежды на возвращение.

В остальном же он вполне неплохо вписался в этот мир. Хотя его приводили в недоумение буденновки с двуглавыми орлами вместо больших звезд и полное отсутствие двигателей внутреннего сгорания. Вот так вот. Здесь балом правит пар. Бегают паровые автомобили, причем резво так, просто загляденье, самолеты, дирижабли — все на пару. И при этом никакого стимпанка, просто так все сложилось.

Будучи в своем мире автослесарем, и весьма хорошим, Петр отлично разбирался в двигателях. И конечно же первое, о чем он стал мечтать, — это создать двигатель внутреннего сгорания. А что? Чем не цель в жизни? Опять же можно будет вписать свое имя в анналы истории этого мира.

Двигаясь в этом направлении, ему пришлось преодолеть множество испытаний. Не раз и не два рисковать собой. Но с другой стороны, несмотря на все трудности, ему, словно в награду за стойкость, постоянно везло. Уже через два года Пастухов стал купцом-золотопромышленником, зарегистрировав права на золотоносный участок. И все-то складывалось у него хорошо, но… И черт его дернул поехать в столицу!..

В допросную комнату вошел мужчина среднего роста, с солидным брюшком, подкрученными усами и бородкой клинышком а-ля «император-самодержец». При этом мужчина отирал носовым платком свою раскрасневшуюся шею и пыхтел, как паровоз перегретым паром. Вроде и не скажешь, что особо толстый, чтобы так-то страдать. Но Петр знал: это вызвано тем, что адвокат только с мороза, вот и бросает его в жар.

Что бы там ни говорили о царских тюрьмах, но натоплено тут изрядно, впору в исподнем ходить. Впрочем, в камере Петра, где заключенных около десятка, считай, так и ходят. А то и вовсе с голым торсом. Разве что в штанах. Отсвечивать в кальсонах все же моветон.

— Здравствуйте, Аркадий Петрович, — поздоровался Пастухов с адвокатом.

— Здравствуйте, Петр Викторович, — ответил тот, устало опускаясь на стул.

— Чем порадуете?

— А разве я вас уже не порадовал?

— Меня приговорили к четырем годам ссыльных поселений. По-вашему, это «порадовали»? — откидываясь на спинку стула и вперив недовольный взгляд в адвоката, возмущенно возразил Петр.

— В вашей ситуации добиться лучшего результата было невозможно.

— Что значит — невозможно? Я его не убивал, — упершись руками в столешницу и нависнув над адвокатом, возмущенно выкрикнул Петр.

Тут же скрипнула дверь, и в комнату заглянул надзиратель, обряженный в черную форму. Аркадий Петрович поспешил выставить руку в успокаивающем жесте:

— Все в порядке. Это нормальная реакция. Клиент полностью себя контролирует.

— Может, все же присмотреть? — остановившись в дверях, поинтересовался надзиратель.

При этом он так зыркнул, что, казалось, был готов прибить Петра на месте. Об этом буквально кричал весь его облик. Дай ему только законный повод, и, никаких сомнений, размажет тонким блином. И Петр прекрасно осознавал, что этот детина скорее всего ему не по зубам. Правда, в жизни всегда есть место случаю. Вот только он не стал бы делать на него ставку.

— Нет необходимости. Если что, я нажму на кнопку вызова, — заверил надзирателя адвокат. — Петр Викторович, присядьте. Присядьте, иначе он не уйдет.

Петр в очередной раз окинул надзирателя взглядом и опустился на стул. Какой-то театр абсурда. В своем мире едва не оказался на скамье подсудимых по надуманному обвинению. Здесь успел спровадить на тот свет целую прорву народу. И едва уверился в некоей справедливости этого мира, как тут же вляпался по самое не балуй. И что самое обидное, он опять был невиновен.

— Аркадий Петрович, я повторяю вам. Да, он нашел меня в зимнем саду. Да, попытался банально набить мне морду и получил по морде сам. Но когда он лежал там, на полу, то был жив. Уж поверьте, с некоторых пор я научился отличать живых от мертвых.

— Да верю я вам, Петр Викторович. Верю. Но факты — упрямая вещь. Вас нашли рядом с трупом. Незадолго до этого при большом стечении народа между вами произошла ссора. Причем весьма и весьма серьезная.

— Но ведь это же бред. Во всех материалах дела указано, что я был обнаружен рядом с бездыханным телом, будучи сам без сознания. Я не какая-то там институтка, чтобы грохаться в обморок. Я уверен, что меня оглушили.

— Не институтка, это верно. Но зато имеете контузию. А контузия — это дело такое. — Адвокат поднял руку и неопределенно покрутил открытой кистью. — К тому же на вашем теле, и на голове в том числе, не обнаружено никаких следов побоев.

— Да не вопрос. Мешочек с дробью, и никаких следов, а клиент в отключке.

— У Ростоцкого не было врагов. Он остался в стороне даже от повального увлечения политикой. В средствах был стеснен, но никогда и ни у кого не одалживался, пороком игры не страдал, и вообще вел добропорядочный образ жизни. Все его устремления и интересы вертелись вокруг механики. Ну кому вздумается лишать его жизни таким мудреным способом? Кроме прочего, ваши слова проверялись, и полиция отрабатывала эту версию.