Надежда Толоконникова - The Question. Самые странные вопросы обо всем

The Question. Самые странные вопросы обо всем

© The Question, текст

© ООО «Издательство АСТ»

Что такое TheQuestion.ru?

ТОНЯ САМСОНОВА

Основатель TheQuestion.ru

По телевизору рассказывают о финансовом кризисе. Прямо сейчас в экран смотрят один министр финансов, один председатель Центробанка и несколько тысяч выпускников факультета экономики, каждый из которых лучше, чем ведущая программы, разбирается в том, о чем она говорит.

Ведущая программы – это, собственно, я. В какой-то момент я начала догадываться, что люди, которые меня слушают и смотрят, вероятно, умнее меня. Мы хотели сделать так, чтобы возможность говорить была не у того, кому дали микрофон, а у того, кто знает лучше всех.

И мы придумали TheQuestion.ru. Сервис, с помощью которого каждый может задать вопрос и писать ответы на вопросы по тем областям знаний, в которых он или она разбирается лучше всего. В эту книжку попало несколько сотен вопросов из пятидесяти тысяч, на которые эксперты нашли ответы за последние полгода.

Какой, на ваш взгляд, самый актуальный российский фильм?

АНТОН ДОЛИН

Кинокритик

«Актуальное» каждый год разное. Актуальное – невероятно актуальное – кино для рубежа девяностых и нулевых – это «Брат» и «Брат-2». Потом эти картины потеряли актуальность и снова ее приобрели. Неизвестно, надолго или нет. Существует «мерцающая» актуальность: принципиальная неактуальность фильма «Хрусталёв, машину!» Алексея Германа кажется смешной, потому что картина насилия государства над человеком сейчас нам кажется крайне актуальной. Но представить, что она окажется таковой, например, в 2000 году, не мог, я полагаю, никто.

Если говорить о самых актуальных фильмах сегодня, то, пожалуй, фильм «Левиафан» крайне актуален, как и фильмы «Горько!» и «Горько-2». Эти фильмы показывают сегодняшнюю Россию и пытаются её анализировать, пусть через метафоры, но других фильмов, которые столь же внимательно всматриваются в проблематику того, как трансформируется Россия, я не могу назвать.

Как так получилось, что слова «патриот» и «либерал» стали антонимами?

АНДРЕЙ МОВЧАН

Руководитель экономической программы Фонда Карнеги

Получилось это достаточно давно. В XIX веке, после потрясений начала столетия (напомню, за первые 25 лет XIX века Россия пережила удачный переворот, коренным образом поменявший политику страны, большую войну с Европой, приведшую к пусть временной, но первой за сотни лет оккупации центральной части России, а потом – к первому за сотни лет прямому и массовому контакту российского дворянства с европейской цивилизацией, и, наконец, первую в истории России неудачную попытку армейской элиты сменить власть в стране), в России одновременно происходили два совершенно революционных для страны, но противоположных по сути процесса: один состоял в переходе от монархии, опирающейся на условную «гвардию» (когда правил тот, кого хотел узкий круг элиты дворян – военных), к монархии, опирающейся на бюрократические институции, которые не имеют собственной воли и потому не угрожают власти сменой; второй – в естественном развитии производительных сил и социальных отношений, требующем, если страна не хотела отстать от Европы (а по тем временам значит – в итоге проиграть войну и исчезнуть), изменений в сторону раннекапиталистической формы общества.

В середине XIX века с одной стороны оказывается сформированной и «костенеет» имперская бюрократия, элиты теряют рычаги влияния, зато их приобретает бюрократический аппарат, а с другой стороны, заканчивается крепостное право, появляется «разночинство» и формируется широкая масса людей, участвующих в политической дискуссии.

Поскольку оба процесса носят глобальный характер, в обществе формируются две группы, каждая из которых объединяет апологетов одного из процессов, видя во втором угрозу. Естественно, что и та, и другая группы смотрят на ситуацию однобоко и часто плохо могут анализировать логические цепочки, лежащие в основе защищаемых ими взглядов. Так рождается цепочка «для России представляет опасность дворянская элита, могущая менять власть → бунт декабристов это не только последнее выступление гвардии – это прямое следствие немецкого влияния конца XVIII века и контактов с либертарианской Европой в начале XIX → стабильности России угрожает влияние Европы → у России свой путь, которым она должна идти и, возможно, стать примером для Европы и всего мира», от которой большинство членов группы усвоило только последнюю часть: «Европа угрожает России, у России свой особый путь». Этих противников Европы и сторонников особого пути и славянского единства стали называть «славянофилами», или, поскольку они в явном виде выступали за усиление монархической России, отождествляя государство со страной в целом, – «патриотами». Сторонники второго процесса, поскольку они в явном виде видели пример для России в опережавшей ее в части модернизации Европе и легко вспоминали исторический пример основанной на контакте с Европой модернизации Петра I, но при этом игнорировали опыт политической нестабильности, которую вызывала европеизация России, ратовали за копирование европейского опыта, требовали «быть либеральнее Европы» и получили название «западников» или «либералов».

Очевидно, что, строго говоря, ни те, ни другие не были именно теми, кем их называли. Кроме того, как всегда бывает в реальном мире, на обеих идеях активно паразитировали бюрократы, мошенники, воры, ястребы и даже иностранные агенты. При этом «западники» были не меньшими патриотами, так как их убеждения отвечали на вопрос «как сделать Россию лучше», а «славянофилы» часто были весьма либеральны, когда речь шла о законодательстве, правах и пр.

Тем не менее объективный ход истории показал, что монархия, пусть даже прочная и основанная на бюрократии, является отживающей формой правления, к началу XX века уже не менее опасной для будущего государства, чем сто лет назад «гвардейская империя». Век бюрократического авторитаризма был очень коротким. Идея же либеральных преобразований привела к успеху страны, которые сумели эти преобразования провести, и доказала свою эффективность (и сегодня, через еще 100 лет, остается эффективной). В начале XX века все больше и больше думающих людей, желающих блага своей родине, занимали позиции трезвых «западников» – то есть предлагали не «поклоняться» Западной Европе или действовать в ее интересах в ущерб интересам народов России, а умело заимствовать и развивать институты либерализма. В противовес им умирающая околомонархическая бюрократия сплачивалась вокруг течения «славянофилов», а их атака на «западников» в публичной дискуссии основывалась на обвинении последних в предательстве интересов России как государства (с которым они себя молчаливо отождествляли). Как мы знаем, дискуссия завершилась в 1917 году, когда узкая группа радикальных тоталитаристов захватила власть и, предварительно истребив и первых, и вторых, построила новую бюрократию вокруг новой формы монархии.

В последние годы, после распада СССР и разрушения его бюрократической структуры, после поисков и постепенного возврата к модели бюрократической монархии образца XIX века, спор вернулся в общество. Режим, являющийся плохо сделанной калькой с царизма конца XIX века, не мог породить новых форм общественной дискуссии, переняв из прошлого только самые примитивные тезисы старого противостояния. Сегодня «патриотической» позиции, основным тезисом которой являются мифы о внешней угрозе и «безнравственности Запада», а основной задачей – сохранить для новой бюрократии суверенный источник дохода и власть, противостоит «либеральная» позиция, тезисом которой является необходимость совершенно в нынешних условиях нереализуемой глобальной либерализации общества и государства, а задачей – смена личностей во власти без четкой программы по изменению самого властного института. Как и 100 лет назад, «патриоты» прикрываются любовью к родине, чаще всего путая «родину и Ваше превосходительство», а либералы предлагают подражать абстрактному Западу, не имея о нем детального представления. Как и раньше, на обеих идеях активно паразитируют демагоги, воры, карьеристы, мошенники, агрессивные маньяки. Потому и только потому, что «патриотическая» позиция сегодня отвечает интересам правящей бюрократии и ею поддерживается, существенно бо́льшая часть демагогов, воров, карьеристов, мошенников и агрессивных маньяков занимает «патриотические» позиции. Дело здесь не в идее, а в сравнительной выгоде, и очевидно, что, если бы либеральные идеи господствовали во власти, бо́льшая часть мерзавцев была бы глубоко либеральной.