Анатолий Уткин - Вторая мировая война
И все же. Оставалось нечто, чего нельзя было просто игнорировать. Потрясающий первый удар вермахта принес территории и пленных, сырье и базу для следующего удара. Но он не стал смертельным, он не поразил центры жизнедействия жестоко обескровленной страны. Не сломил патриотического духа страны, жертвенной готовности. Даже неистребимо высокомерные немецкие генералы (в данном случае Курт Типпельскирх) признали «совершенно невероятную способность русских к сопротивлению. Они понесли тяжелые потери не только летом 1941 г., но и во время своего зимнего наступления, в котором приняли участие крупные массы войск. Но все это не могло сломить стойкость Красной Армии. У нее оставалось еще достаточно кадров, чтобы укомплектовать командным составом новые формирования и обеспечить их боевую подготовку.… Все население, способное носить оружие, удалось своевременно эвакуировать. В своей массе русские, стихийно вставшие на защиту своей родины, были надежными бойцами».
Достигнув точки почти коллапса, наша промышленность благодаря невероятной самоотверженности советских людей совершила чудо — при общем резком сокращении национального производства выросла численность и качество производимого оружия. Наши танки и самолеты обогнали немецкие и по количеству и по качеству. И, как это ни удивительно, в СССР была выше производительность труда. Английский историк Э. Бивор признает, что «даже труд заключенных на военных заводах в России был гораздо производительнее, чем труд квалифицированных рабочих на аналогичных заводах Германии. Случаев саботажа почти не было. Узники ГУЛАГа свято верили в победу над немецко-фашистскими захватчиками». Феноменальными усилиями наших инженеров и рабочих, тружеников нашего тыла страна, брошенная в пучину поражений второй половины 1941 года, восстала из пепла. Одно из чудес мировой истории — она начала производить танков и самолетов больше, чем в наполовину предвоенном 1941 году. Взгляните на эту таблицу.
Вы видите годовые итоги. А старт был исключительно тяжелым. Увы, оценка начальника штаба сухопутных войск (ОКХ) Гальдера в 700 танков на данном этапе была завышенной. А лендлиз только набирал обороты. Прибывающие в Мурманск и по Каспию модели западных танков часто, как это ни горько слышать союзникам, фактически не соответствовали стандартам современной войны. Единственная модель, которая удовлетворяла требованиям боя, — американский танк «Шерман» — начала поступать в СССР осенью 1942 года. (Как признает английский историк А. Кларк, «большинство западных танков были распределены на спокойных участках фронта, где фактически не велось боевых действий — на финском фронте и на Дальнем Востоке — и играли второстепенную роль, освобождая более эффективные части для критически важных битв»). К этому времени конвейерное производство нашей лучшей модели — Т-34, превосходящей «Шерман», осуществлялось уже восемнадцать месяцев.
Вопреки всему, вопреки тому, что тяжелая промышленность, у ополовиненной страны становилась все меньше германской, численность танков и самолетов, выходящих из неприглядных заводских дворов, становилась больше, чем у всей остальной Европы. Ни с чем не сравним подвиг тех, кто из меньшего объема производства извлек больше оружия для фронта, для победы. Советское командование доподлинно знало, сколько самолетов и танков производит рейх, и сравнивало германское производство со своими результатами. Немцы же не знали о масштабах советского производства. Когда Гальдер назвал в сентябре цифру 1200 (число производимых танков в месяц), Гитлер потерял самообладание и свирепо ударил кулаком по столу. Истина заключается в том, что ежемесячное производство танков в СССР уже тогда составило 2 200 танков).
В тылу царила поистине железная дисциплина, заводы работали круглые сутки. Прибывавшие на многие военные заводы посетители испытывали подлинное потрясение — за станками стояли женщины и дети. Они не произносили патетических речей. Но они беззаветно работали за своих мужей и отцов, за свою страну. И их продукция не была примитивной. Первое место в ее оценке по праву должно принадлежать танкам. Столицей танковой индустрии становится Челябинск, куда перевели мощности двух заводов — из многострадальных Харькова и Ленинграда. Здесь, в «Танкограде», на крупнейшем в мире (до 1990 года) танковом заводе была выпущена преобладающая часть лучших танков мировой войны — КВ, ИС, Т-34.
Нельзя не обратиться с низким поклоном к великому Т-34, впервые сошедшему с заводского конвейера в Харькове в 1939 году. Рекордная скорость — до 50 километров в час, превосходная способность передвигаться по пересеченной местности, особо удачный наклон броневых листов, фантастически мощное орудие с высокой первоначальной скоростью снаряда (пробивавшее броню любых немецких танков), дизельный двигатель объемом 38 литров и мощностью 500 лошадиных сил, повышенная стойкость к возгоранию — все это сделало Т-34 лидером мировой танковой технологии. Теперь, в 1942 году, у него окрепла лобовая броня, 76-мм пушка могла поразить любого соперника — она была мощнее любой германской танковой пушки. Сложности были связаны с отсутствием радиоустановки (они тогда были только у командиров дивизионов). Это ослабляло командную борьбу. В сравнительно небольшой башне место было только для двоих — командир танка должен был заряжать пушку и владеть пулеметом, что разумеется, напрягало его в условиях, когда так важна была координация действий. Оптические приборы не были первоклассными, «выглядывать» из танка, отложив несовершенный перископ, было опасно и неудобно. Прекрасный дизельный мотор страшно дымил, что выдавало местоположение танка. Но со временем гениальные и скромные наши конструкторы (имен которых в мире — в отличие, скажем, от немца Порше мало кто знает) изменили к великим танковым битвам многое. В кабине теперь помещались трое, видимость резко улучшилась, наконец-то повсеместно введенное радио связало экипажи.
Немцы не сразу обнаружили великий танк — первоначально Т-34 были разбросаны среди менее совершенных моделей. Но уже осенью 1941 года они стали внимательно смотреть на машины со скошенной лобовой броней башни. Можно себе представить, насколько непросто было гордецу-танковому герою вермахта Гудериану писать в штаб группы армий «Центр»: «Офицеры, имеющие боевой опыт, сходятся во мнении, что Т-34 необходимо просто скопировать, чтобы самым быстрым образом исправить крайне неблагоприятную ситуацию, в которой оказались немецкие танковые группы на Восточном фронте». Танкист-фельдмаршал Клейст определил Т-34 как лучший танк в мире. Генерал-танкист Меллентин признал, что у немцев не было ничего подобного. Генерал Блюментрит признает, что боевой дух немцев при появлении этих танков падал. 5 тысяч «тридцатьчетверок», выпущенных в 1942 году, стали фактором перелома в войне.
Заметим, что в случае окончания снарядного боекомплекта экипажу советского танка предписывалось идти на таран вражеских машин. Этот приказ отдавался в уверенности, что в великой войне советские воины и не могут повести себя иначе. Тяжелые танки КВ и обе модели ИС в полную меру покажут себя в эпоху перелома военных судеб. Позже в строй войдут мощные самоходные орудия. Да, в 1941 году Советский Союз потерял 17 тысяч танков, огромные потери. Но в следующем году он произвел почти 25 тысяч машин, и это поколебало весы военной фортуны.
Крупные изменения произошли начиная с весны 1942 года в авиации. Руководителем перемен стал молодой офицер А. Новиков, назначенный в апреле главнокомандующим всех военно-воздушных сил СССР. Произошла аналогичная танковой концентрация военно-воздушных сил. Отныне советские армии напоминали германские воздушные армии. В них входили подразделения истребительной авиации, бомбардировщиков и штурмовиков — отныне строго контролируемые, имеющие необходимые резервы, оснащенные радарами, радиосвязью и всеми элементами взаимозаменяемости. Обозначилась очередность задач: уничтожение воздушной мощи противника, поддержка с воздуха армейских частей, удары по болевым стратегическим точкам противника с воздуха. Огромным успехом было создание нашими конструкторами штурмовика «Ильюшин-2», во многом обошедшего и «Штуку» и «Юнкерс-88». В воздушных частях возникло то, что ранее было заведомо слабым местом, — большая наземная база, освобождающая воздушных соколов от земных тревог, позволяющая им наращивать летное мастерство. Наконец-то полевые аэродромы прикрылись камуфляжем, а радар занял подобающее ему место. В мастерских теперь велись подлинно качественные ремонтные работы, и боевые машины быстро возвращались в строй даже после серьезных повреждений. Теперь они не стояли готовой целью на прифронтовых аэродромах — для них создавались либо легкие ангары, либо летом их укрывали наши леса. Новые модели самолетов могли взлетать почти с любых полевых площадок.
