Алексей Шишов - Разгром Японии и самурайская угроза
Подобное нападение на монгольскую пограничную заставу — западнее Дунгур Обо — повторилось 14 мая. Только на сей раз со стороны японцев начала действовать авиация, которая совершенно беспрепятственно сбросила на расположение заставы 52 бомбы.
С этого дня развернулись активные боевые действия японской авиации, проводившей разведывательные полеты и бомбометание. Монгольские пограничные заставы и посты подвергались пулеметному обстрелу с воздуха. Командование Квантунской армии стремилось заранее подготовить своих летчиков к действиям в районе военного конфликта, ознакомить их с местностью. Во главе японской авиации стоял опытный ас Моримото, успешно действовавший в китайском небе. Под его командованием наносились многократные удары по военным аэродромам на монгольской территории.
После такой разведки сил Монгольской народно-революционной армии в восточной части страны японцы совершили настоящее вторжение на сопредельную территорию. У него была своя предыстория. Еще в марте 1939 года японский Генеральный штаб направил в штаб Квантунской армии своих офицеров Тэрада и Хаттори из оперативного управления для планирования предстоящей операции — речь шла о районе реки Халхин-Гол.
В апреле командующий Квантунской армией генерал К. Уэда отдал приказ № 1488 о действиях войск в пограничной зоне — так называемые «Принципы разрешения пограничных конфликтов между Маньчжоу-Го и СССР». Выполнение его неизбежно вело к сознательному нарушению японскими и маньчжурскими военнослужащими (речь, естественно, шла не об отдельных лицах) советской и монгольской границ. Более того, подобные действия поощрялись.
Согласно этому приказу, командиры воинских частей и даже их подразделений Квантунской армии должны были сами (!) «в случаях, если граница не ясна» (четвертый параграф «Принципов») определять в местах своей дислокации, где проходит государственная граница. При этом командирам всех степеней давалось право атаковать любого противника, который якобы нарушил границу Маньчжоу-Го. Одновременно в приказе генерала К. Уэды командирам приграничных частей было рекомендовано «избегать ненужных конфликтов».
Появление на свет приказа № 1488 сразу же вызвало всплеск нарушений границ Советского Союза и МНР японскими военнослужащими, которые при соприкосновении с пограничниками сопредельной стороны на «законном» основании пускали в ход оружие. Теперь многие нарушения советской границы выливались в вооруженные схватки. В приграничной полосе стали звучать не только винтовочные выстрелы, но и пулеметные очереди и взрывы ручных гранат. Подобные действия японским вышестоящим командованием не только не пресекались, но даже поощрялись.
Командование Квантунской армии заранее продумало и обустроило театр предстоящих боевых действий на восточных границах Монголии. Строились новые казарменные и складские помещения. Спешно достраивалась железная дорога из Салуня на Халун — Аршан и далее на Гуньчжур. Новая железная дорога велась через Большой Хинган, а затем шла параллельно монгольско-маньчжурской границе. Эти пути позволяли осуществлять быструю переброску войск к границам МНР и советского Забайкалья.
После нападений с земли и с воздуха на монгольские пограничные заставы японский генерал-лейтенант Мититаро Камацу-бара, командир 23-й пехотной дивизии, 21 мая отдал подчиненным частям приказ «уничтожить войска Внешней Монголии в районе Номанхана», то есть в районе реки Халхин-Гол. Выполнение этого приказа японские войска начали в ночь на 28 мая. Речь шла уже не о рядовом нападении на монгольскую пограничную заставу.
Группа войск Хайларского гарнизона Квантунской армии численностью около 2,5 тысячи человек при содействии танков, артиллерии и авиации 28 мая захватила часть территории суверенной Монголии и закрепилась на ней. То есть это было начало операции по овладению восточным выступом МНР между государственной границей Советского Союза, Монголии и горным хребтом Большой Хинган. Захват этого участка давал бы японским войскам удобный плацдарм для дальнейших действий в направлении Читы и озера Байкал, Транссибирской железной дороги.
Военный конфликт на монгольско-маньчжурской границе разворачивался, по описанию японского генерала О. Ямады, участника боевых действий, следующим образом:
«В событиях на Халхин-Голе первоначально участвовала лишь кавалерийская бригада, расположенная в Хайларе. Некоторое время наблюдалось затишье. Однако с июля 1939 г. на Халхин-Гол была брошена половина 23-й Хайларской дивизии. В последующее время оставшиеся части этой дивизии постепенно переводились на театр военных действий. Еще через некоторое время на Халхин-Гол стали перебрасываться самолеты, тяжелая артиллерия, половина 4-й Цзямусынской дивизии.
В последних числах августа было начато наступление на фронте Халхин-Гола. Предполагалось направить в бой по одному смешанному отряду от 2-й и 7-й дивизий. Однако бои прекратились до прибытия этих сил на фронт».
На территории Монголии в соответствии с Протоколом о взаимопомощи от 12 марта 1936 года с сентября 1937 года находились части советской Красной Армии. Это была крупная подвижная группировка войск: 30 тысяч человек рядового и командного состава, тысячи ручных и станковых пулеметов, сотни орудий, 280 бронемашин и 265 танков. Подвижность группировки обеспечивали 5 тысяч автомашин всех типов. На аэродромах и посадочных площадках было сосредоточено 107 самолетов различных типов.
В монгольской столице Улан-Баторе был сформирован штаб корпуса советских войск, получившего наименование 57-го особого. В его состав вошли 36-я мотострелковая дивизия, одна механизированная и две мотоброневые бригады, отдельный мотоброневой полк, кавалерийская и авиационная бригады, части связи и многочисленные инженерные и военно-строительные подразделения. Шесть автомобильных батальонов обеспечивали снабжение корпуса всем необходимым. Однако эти силы к началу халхин-гольских событий еще не были собраны воедино.
К командованию размещенной на монгольской территории группировки советской Красной Армии и обратилось за помощью правительство МНР. Руководство по ликвидации японского вторжения взял на себя командир 57-го особого корпуса комдив Н.Ф. Фекленко. Он же координировал боевое взаимодействие советских войск с монгольскими.
Однако командир корпуса не владел обстановкой и потому не решался принимать активные действия. Решения подчиненных ему начальников тоже не отличались самостоятельностью. В силу этого боевые действия не отличались высоким уровнем организации. Управление войсками велось на расстоянии более чем 120 километров от поля боя. Более того, никто из корпусного командования в районе вооруженных столкновений лично не появился.
Не было и заблаговременной переброски должного количества войск к месту пограничных инцидентов у реки Халхин-Гол. Так, когда к месту начавшихся боев прибыли первые роты 149-го стрелкового полка, преодолевшие путь более чем в тысячу километров, их без всякой подготовки и минимального отдыха, прямо с марша ввели в бой. Такое, естественно, не могло не сказаться на его исходе, хотя командир полка майор И. Ремизов приложил максимум усилий, чтобы выправить положение.
Командование 57-го особого корпуса ввиду обострения положения на монгольской границе решило принять первые меры предосторожности. Из различных корпусных частей был сформирован сводный отряд под командованием батальонного командира старшего лейтенанта А.Б. Быкова в составе трех рот мотострелкового батальона 11-й танковой бригады, роты бронемашин, саперной роты и артиллерийской батареи. Численность сводного отряда составила 1200 человек. Сводный отряд в начале марта прибыл в маленький степной городок Тамцак-Булак, где уже были расквартированы подразделения 6-й монгольской кавалерийской дивизии.
Восточнее города на протяжении многих десятков километров никаких советских и монгольских войск, за исключением конных пограничников, не было. Местность представляла собой голую равнину со скудным травяным покровом и без единого деревца. Колея грунтовой дороги вела из Тамцак-Булака к реке Халхин-Гол, протекающей на восточном выступе монгольской территории. У западного берега реки возвышается гора Хамар-Даба. Примерно в 20 километрах к северу от нее, на самом берегу реки, другая возвышенность, но уже пониже — гора Баин-Цаган.
Рельеф местности на берегах Халхин-Гола был всюду одинаков: песчаные бугры и барханы, обширные ямы глубиной до 40 метров, лощины. Здесь удобно было зарываться пехотинцам в землю, прятать боевую технику и ставить на закрытые позиции артиллерийские батареи.
Но движение танков, бронемашин, грузовых автомобилей крайне затруднялось песками.
Долина реки Халхин-Гол представляла собой сильно заболоченную впадину шириной от одного до трех километров. Ширина самой реки достигала 130 метров при глубине местами до двух метров и сильном течении. Боевую технику на восточный берег через Халхин-Гол можно было перебрасывать только по наведенным паромным переправам. Для конницы были удобные броды.
