Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Автор Неизвестен
Если Средний Запад был сердцем страны, то Чикаго, несмотря на то, что был во многом самым нетипичным местом в ней, был столицей сердца. Это была последняя остановка похоронного поезда перед Спрингфилдом, и по темпам роста и разнообразию Чикаго был, пожалуй, самым ярким, если не сказать шумным, городом в стране. Он возник из болота, удвоив численность населения в 1860-х годах, и к 1870 году насчитывал около 350 000 человек. Это был, по выражению историка Уильяма Кронона, "природный мегаполис", черпающий плоды северных лесов и западных прерий и энергию обширных внутренних районов. Похоронный поезд Линкольна прибыл 1 мая и выехал на эстакаду, которая тянулась к озеру Мичиган. До прибытия поезда неделю шли дожди, и похоронная процессия проследовала по грунтовым улицам, по краям которых грязь взметнулась в гигантские насыпи. Линкольн покоился в здании суда округа Кук, где только в первый день на тело посмотрели 40 000 человек.18
Американцы скорбели индивидуально, но они также скорбели коллективно, и когда они это делали, то не как однородная национальная масса, а скорее как собрание групп. Американцы, особенно американские мужчины, объединялись. То, что масоны переняли символику государственных похорон, не случайно: они были самой мощной из многочисленных добровольных организаций. Группировка скорбящих в Чикаго многое рассказала о Севере. Они маршировали пятью подразделениями, каждое из которых имело свои клубы, ордена и содательства, некоторые этнические, некоторые религиозные, некоторые ремесленные, и ни одно не было открыто для всех: рыцари-тамплиеры, ложи Древнего ордена вольных и принятых масонов, Независимый орден Одд Феллоу, Фенийское братство, Ассоциация молодых людей, Голландское и Бельгийское общество, Общество св. Иосифа, Французское общество взаимопомощи, Немецкое римско-католическое благотворительное общество, Общество Свеа, Орден Хамгайра, Общество Нова, Немецкая рабочая ассоциация, Старый свободный орден Чайдаера (Чолдуера), Турнвейн, Сыновья Германа, Древний объединенный орден друидов, Общество помощи рабочим Северного Чикаго, Social Arbeiter Verein, Germania Bruderbund, Hebrew Benevolent Association, Chicago Bildungs Verein, German Stone Cutters' Association, German Masons and Bricklayers' Society, Cabinet Makers' Society, Butchers' Association, и так далее, а в хвосте шли United Sons of Erin, Colored Citizens of Chicago и Chicago Fire Department. Не все эти группы были равны. Большинство из них были разделены как по расовому, так и по половому признаку, и, предчувствуя, как свобода будет приправлена неравенством, чернокожие маршировали в самом конце парада в Вашингтоне и Чикаго; в Нью-Йорке городской совет пытался вообще не допустить их к шествию.19
Торжественность прогресса мертвого президента была смешана с тревогой. Например, состояние тела президента вызывало почти навязчивую озабоченность. Оно "чернело", и возникали споры о том, стоит ли открывать гроб для осмотра. На каждой остановке подмастерья обтирали и припудривали лицо. Линкольн, в конце концов, был уже просто трупом, но газета Chicago Tribune постаралась оспорить факт разложения. Газета признала наличие некоторого потемнения, но при этом сообщила, что Линкольн выглядит как живой - "как будто спокойно дремлет". Бальзамировщик, доктор Чарльз Браун, который держал свой метод в секрете, обещал, что тело "никогда не будет знать разложения".
Трудно было сохранить тело, и не менее трудно было сохранить затейливую похоронную атрибутику. В Вашингтоне и почти в каждом городе после этого искатели сувениров отрывали крошечные кусочки от катафалков. Тысячи посетителей старого дома Линкольна в Спрингфилде почти лишили его живой растительности, содрали краску и унесли кирпичи.20
Похороны в Спрингфилде состоялись 4 мая. Мэри Линкольн все еще была расстроена и заметно отсутствовала. Она не испытывала никакой привязанности ни к городу, ни к большинству его жителей, но решила, что кладбище Оук-Ридж в Спрингфилде - это то место, где Линкольн хотел бы быть похоронен. Было начало мая, и сирень уже цвела, когда прибыл похоронный поезд. В памяти тех, кто пришел в тот день, и миллионов людей, которые позже прочтут элегическое стихотворение Уолта Уитмена "Когда цвела сирень в саду", мертвый Линкольн и аромат сирени навсегда останутся связаны. Город похоронил его в простой могиле на уединенном кладбище. Со временем в Спрингфилде построят более грандиозное сооружение, которого желали городские лидеры.
Старые обиды и напряженность не изменили того факта, что это был дом Линкольна.
Город быстро рос, но к началу войны в нем проживало всего девяносто четыре сотни человек - примерно треть из них родилась за границей. Город мог показаться непритязательным, но к началу войны он кипел активной жизнью. Он был столицей штата. Здесь были шерстяная фабрика, завод по производству метел и строгальных станков, а также автомобильные заводы и ремонтные мастерские для железных дорог. Своей промышленностью, амбициями и рвением к совершенствованию Спрингфилд олицетворял Линкольна, его жизнь и исчезающую Америку гораздо лучше, чем грандиозные памятники ему, которые со временем воздвигнет нация. Методистский епископ Мэтью Симпсон, прочитавший заупокойную службу, образно и физически упокоил президента в прериях Среднего Запада, поскольку "его дом был на растущем Западе, в самом сердце Республики____". Линкольн вернулся домой, Симпсон де
не только для прерий, но и для людей, которые не должны были "подчиняться тиранам или автократам, или классовому правлению любого рода".21
Иконография дома была повсюду в Америке позолоченного века, но, пожалуй, ни в одном регионе она не была столь заметна, как на Среднем Западе. Все мифические истории американского республиканизма связывали индивидуализм и дом. История Линкольна относится к тому же типу: это история триумфального индивидуализма - человека, чья судьба была в его собственных руках, и дома. Родившись в бедности, Линкольн стал президентом. Его история началась с рождения в
Кентуккийская бревенчатая хижина - американские ясли - завершилась его восхождением в Белый дом. Траектория его жизни пролегла между двумя домами: один - самый скромный из всех возможных, чуть лучше хижины для рабов, а другой - резиденция первой семьи страны. Создание и рост дома стали великой тропой Линкольна на Среднем Западе.
Но это внимание к началу и концу пути Линкольна опускает важнейший центр его жизни: Спрингфилд, который он всегда считал своим домом. Друг Линкольна Джеймс Мэтини писал в Спрингфилдском городском справочнике 1858 года: "У каждого человека в нашей среде, проявившего разумное трудолюбие в сочетании с заботой и благоразумием, есть свой дом, пусть скромный, но все же это "дом", а дорогой дворец - это нечто большее". Спрингфилд, его окрестные фермы и бесчисленные места, подобные ему, стали кульминацией амбиций мужчин и женщин поколения Линкольна и его
