Сергей Андреев - Федерализация Украины
Канада. Ярко выраженная федерация, состоящая из провинций, созданных для удобства территориального управления гигантской страной. Одна провинция, Квебек, имеет еще и культурно-языковую автономию, причем французский язык, на котором говорит большинство жителей Квебека, является по совместительству еще и одним из двух государственных языков федерации.
Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии. Официально – конституционная монархия, фактически – федерация, состоящая из Англии, Уэльса, Шотландии и Северной Ирландии. Во всех частях признается функционирование местных языков соответствующих «субъектов федерации», и если фактически правит бал все-таки язык английский, то таковы исторические последствия господства английского империализма.
Федеративная Республика Германии. Стопроцентная молодая (к этому еще вернемся) федерация, состоящая из 16 (шестнадцати) субъектов, и это при том, что территория Германии практически в два раза меньше территории Украины, а язык один – немецкий, хотя и с диалектами. Что касается Украины, государства унитарного, то только очень недобросовестный человек может сказать, к примеру, что язык Донбасса и язык Галиции («Галичины») – это одно и то же.
Австрия. Федерация, состоящая из девяти субъектов, имеющая площадь примерно в семь раз меньше площади Украины и население – в шесть раз.
Австралия. Федерация, состоящая из штатов. Численность населения примерно в два с половиной раза меньше численности населения Украины, а плошадь – почти в тринадцать раз больше площади Украины.
Испания. Государство, имеющее площадь примерно на 1 7 % меньше площади Украины и население, численность которого также на 17 % меньше численности населения Украины. Состоит из 19 (девятнадцати) автономных областей.
Все перечисленные выше государства – процветающие (если брать общепринятые в нынешнем мире оценочные критерии), поэтому они, казалось бы, могли бы служить образцом для Украины. Кстати, этот список можно продолжить, например, с помощью Швейцарии, где при населении менее 7 млн. человек функционируют четыре государственных языка – французский, немецкий, итальянский и ретороманский), или Люксембурга, где население составляет менее четырехсот тысяч (для сравнения: в одном Донецке – минимум миллион) и при этом пользуется тремя (!) государственными языками (немецким, французским и люксембургским), но, я думаю, приведенного перечня стран вполне достаточно, чтобы задуматься над правомерностью утверждений национал-патриотов о несостоятельности федеративного устройства для Украины. Конечно, можно приводить статистико-экономические выкладки о том, что дает тому или иному субъекту федерации его статус в западных демократиях или что бы он мог давать субъектам федерации, будь таковая на Украине, но я хочу подчеркнуть другое – непоследовательность, лицемерие, двойные стандарты постсоветских правящих кругов Украины: когда им выгодно, они выпячивают пример Запада как непреложную, общечеловеческую модель развития всего мира вообще и Украины в частности, когда не выгодно – говорят о специфике Украины, для которой пример Запада – не указ.
В качестве доводов с их стороны обычно приводятся два аргумента:
1. В других странах федерации оформлялись столетиями, там уже все «устаканилось», а нам еще рано мечтать о федеральном устройстве, надо укрепить молодое государство и уж потом думать, если думать вообще, о его федерализации.
2. Главное, чтобы людям жилось хорошо, а федерация или нет – это дело десятое.
Что касается того, рано или поздно, то, как говорил один из персонажей известной советской кинокомедии, думать об этом никогда не рано и никогда не поздно. Это во-первых. Во-вторых, известно, что нет ничего более постоянного, чем временное: задвинем вопрос с федерализацией в долгий ящик, он там навсегда и останется.
Если говорить о молодости государства, то такое государство, как Германия – в его нынешнем виде – было создано только после Второй мировой войны, в 1949 году. На конец 2004 года ФРГ исполнилось лишь 55 лет – возраст даже для человека далеко не старческий, не говоря уже о государственном образовании.
Во многих федеративных государствах правящие элиты не боятся, хотя бы в определенных пределах, делиться с местными общинами – в широком смысле – частью своих управленческих привилегий, не до конца замыкают на себе распределение ресурсов, заработанных в том или ином регионе, допускают мысль (хотя бы мысль) о культурно-языковой самостоятельности, и если возникает дискуссия о теоретически возможной независимости, как, например, в Бельгии, где фламандцы не прочь отделиться от франкоговоряшей части страны, Валлонии, или в Италии, где Север давно поднимает вопрос об отделении от Юга, не пугают ее инициаторов прокурорскими санкциями. А в самых продвинутых демократиях доходит до «смешного» – по украинским меркам: в Финляндии при населении где-то в 4,5 млн. человек и количестве национального меньшинства, шведов, примерно в 80 тысяч шведский язык является государственным наравне с финским, то есть с языком, на котором говорит более 98 процентов населения. Приведенный еще выше пример с Люксембургом – не менее характерен. Сравним: на Украине при населении 48 млн. человек русских или «русскоязычных», по скромным оценкам, где-то 12 млн., а сколько государственных языков? Правильно, один! То есть как минимум за четвертью населения не признается право иметь свой равноправный язык.
Если говорить о том, что главное – уровень жизни народа, а автономия и федерализм – дело не суть важное, так ведь одно довольно часто следует из другого: не будь, скажем, в США федерации, еще не известно, были бы Штаты такой сверхдержавой, как сейчас, или нет. А если брать в качестве примера Германию, то, например, в Баварии все послевоенные годы правит одна местная партия, Христианско-социальный союз (ХСС), и там, в Баварии, уровень жизни даже по немецким меркам выше, чем в других землях. Красноречивый пример того, как федерализация помогла отдельно взятой территории в пределах одной страны добиться впечатляющих успехов! Кстати, Бавария официально называется Freistaat Bayern, то есть «Свободное Государство Бавария», у этого «государства» – свой флаг, как, впрочем, и у других пятнадцати земель, но это не мешает всем землям жить вместе, без нагнетания страхов по поводу развала Бунда, то есть федерации. Я бывал в Баварии, немецкий язык там окрашен существенными диалектизмами, его даже не всегда понимают в других землях Германии. Это примерно как Галиция по отношению к остальной Украине. Национальные баварские цвета, кстати, – белый с голубым. Это может вызывать определенные ассоциации с последними президентскими выборами на Украине, кроме одной: в Германии местная «Галичина» мирно сосуществует с другими землями и не диктует им свои условия.
Политическая организация Германии вообще может служить примером Украине на нынешнем этапе ее становления. Президент там – фигура номинальная, представительская. В субъектах федерации (землях) правят избираемые на определенный период партии – в зависимости от локальных предпочтений. Например, в Баварии, как уже говорилось, давно у руля Христианско-социальный союз, в земле Северный Рейн – Вестфалия – социал-демократы. А почему на Украине, где одна половина страны практически поголовно хочет одного кандидата (одну партию), а другая половина – другого кандидата (другую партию), в конце концов приходится ставить во главе обеих половин страны человека и партию, которых не приемлет другая половина? Отсюда – моральный и душевный надрыв в обществе, всеобщая истерика и паранойя. Если бы предпочтения избирателей по стране распределялись в шахматном порядке, тогда можно было бы допустить, чтобы страной правила партия, опередившая своего конкурента хотя бы на один голос, а так – несправедливо получается, господа демократы.
Политика правящих кругов Украины, параноидально боящихся признать за народами (кстати, это касается и региона, больше других мутящего воду, – Галиции) страны право самостоятельно определять, как им жить в пределах единого государства, вызывает у людей в легком случае – непонимание и подозрения в чистоте намерений, в тяжелом – неуемное желание отделиться к чертовой матери и строить жизнь самостоятельно, по своим представлениям о счастье. Лицемерие не может вызывать иного чувства, кроме, по меньшей мере, неприятия. Вспомним, как в перестроечные годы украинские «патриоты» кляли империю и хотели сами быть в своей хате хозяевами. Теперь они отрицают право быть хозяевами в собственном доме других народов, населяющих страну. Кстати, это характерно для всех национал-патриотов. Я помню, как в то же перестроечное время по телевизору показывали кадры из Тбилиси, где демонстранты с плакатами почему-то на английском языке (видимо, на потребу западным средствам массовой дебилизации) требовали: «Долой империю». То есть империя – это плохо. Понятно. Но потом, когда империя приказала долго жить, эти же «патриоты» клеймили другие народы, хотевшие жить в собственном доме по своему уставу, например, абхазов и южных осетин, сепаратистами. Ясно: когда Грузия отделяется от Советского Союза – это демократия, а когда Абхазия отделяется от Грузии – это сепаратизм. То же – на Украине: самостийна Украина в русско-имперских и советско-сталинских границах – это хорошо, это демократия, а Донбасс, имеющий ограниченную автономию в пределах Украины, – это неприемлемый сепаратизм, который надо выжигать каленым железом. Например, натовским, как в Югославии. В Югославии, правда, выжигали «империю», но это – когда выгодно американцам. Теперь им не выгоден восточноукраинский «сепаратизм», поэтому при необходимости они будут выжигать его.
