Анатолий Егорин - Неизвестный Каддафи: братский вождь

"На самом деле, — подчеркивает Каддафи, — демократия означает власть народа, а не власть тех, кто заменяет собой народ". Исходя из такой посылки, он приходит к абсолютному отрицанию парламентаризма, как атрибута власти, считая, что "парламенты стали узаконенной преградой между народом и властью, в результате чего народ оказался изолированным от проведения политики, а парламент использует власть в своих интересах, а не в интересах народа".

Каддафи отрицает также наличие классов, партийность, классовую борьбу. По его мнению, "классовый политический строй — это строй, при котором у власти стоит партия, племя или какая-нибудь община. Один класс так же господствует над обществом, как партия или племя, или же община", а это, по мнению Каддафи, антидемократично.

Каддафи выступает и против практики референдумов, которые "не представляют собой современной демократии, так как трудящиеся выражают свое мнение только одним словом: "да" или "нет", что напоминает диктаторский режим".

Взамен этого, Каддафи предложил концепцию "прямого народовластия", осуществляемую через систему народных конгрессов и народных комитетов, являющихся, по его мнению, "единственным средством народной демократии".

По Каддафи, все население страны должно делиться на первичные народные собрания, каждое из которых избирает руководящий комитет. Несколько подобных комитетов образуют районные народные собрания. Затем члены первичных народных собраний избирают руководящие народные комитеты, заменяющие правительство в выполнении административных функций. В результате получается, что каждый член общества принимает участие в управлении народными комитетами, которые в свою очередь управляют членами общества.

Эта модель власти, по Каддафи, дает возможность осуществить принцип народного управления и народного контроля. Вместо определения "демократия — контроль народа над правительством" он ввел тезис: "демократия — народный самоконтроль".

Вторая проблема, рассматриваемая Каддафи, — законодательство. Оно, утверждает Каддафи, "не является областью изысканий. Суть законности таится в самом ее существе… Поэтому свобода путем устрашения не может быть священным законом общества". Вместе с тем, по Каддафи, "отдельному лицу надлежит выражать лишь самого себя и не более", и только на такой основе по-демократически разрешается так называемая "проблема свободы печати и личности".

"Такова, — утверждал Каддафи, — истинная демократия, с точки зрения теории. Сточки зрения практики, властвуют всегда сильнейшие. Другими словами, правит сильнейшая часть общества". Этот тезис со временем и станет основополагающим в его деятельности.

Новая "модель демократии", сформулированная Каддафи, была преподнесена лидером ливийской революции как "единственный социализм", основанный на естественных законах, предопределенных Богом, но искаженных с возникновением классового общества. В первой части "Зеленой книги" естественные законы как бы восстанавливаются автором, социализм приравнен к социальному равновесию, предшествовавшему, судя по Каддафи, капитализму. Дж. Бирман, констатируя это, заметил в каддафиевских рассуждениях "очевидные и фундаментальные различия" между его концепцией социализма и марксистским пониманием посткапиталистического общества 39, с чем нельзя не согласиться.

Как представляется, интерпретация социализма, представленная Каддафи, возникла не без влияния местных ливийских факторов. Идиосинкретический характер "естественного социализма" Каддафи согласуется с особенностями социального развития страны. Несомненно, правы Дж. Бирман, Д. Бланди и Э. Лайсетт, Л. Харрис, Р. Ферст в том, что истоки социализма Каддафи следует искать в бедуинском племенном обществе, с его корпоративной собственностью на землю и ресурсы, где наемный труд считается чуждым явлением. Наследие бедуинского общества оказало глубокое воздействие на Каддафи, рожденного в семье полукочевника. Неизбежно ценности того уклада жизни стали частью его личной философии, и, когда он порвал с насеровской моделью, повлияли на его новую концепцию общества. "Сознавая, что его (Каддафи) режим нуждался в поддержке племен, — пишут Д. Бланди и Э. Лайсетт, — он воспринял анахроническое самосознание бедуинов и заложил его в основу своей политической теории". Эта "теория", действительно, содержит концепцию правительства и политической организации, отличающихся от капиталистической демократии и бюрократического государственного контроля. Каддафи разработал систему "непредставительной демократии", обрисовывая в общих чертах институты коллективной демократии, которую он назвал "властью народа".

В отличие от прежней модели властью формально наделяется не военный авангард в лице СРК, а институт местного ("основного") народного собрания, созываемого ежегодно, чтобы избрать секретариат из трех человек, обсудить и предоставить свои предложения на рассмотрение Всеобщего народного конгресса. С одной стороны, получается, что каждое из народных собраний является суверенным институтом и не подчиняется центральной власти, с другой — Всеобщий народный конгресс — не законодательный орган, а национальное собрание, в котором участвуют секретариаты местных народных собраний, исполнительные комитеты народных комитетов каждой области, секретариаты различных профессиональных организаций. Собираясь ежегодно, Всеобщий народный конгресс, строго говоря, не формулирует политику посредством поправок или объединения предложений, представленных местными народными собраниями. Резолюции принимаются простым большинством голосов по списку, представляемому Секретариатом Всеобщего народного конгресса.

Так, отрицая все существующие формы демократии, Каддафи по существу и в понятие "народных комитетов" закладывал видоизмененную форму диктатуры, что само по себе симптоматично. Фактически через претворение в жизнь принципа "прямой демократии", что начало осуществляться в стране с конца 1976 г., четко вырисовывалось стремление Каддафи к единоличному правлению страной. Предложенная им на основе положений "Зеленой книги" передача законодательных функций от Совета Революционного Командования Всеобщему Народному Конгрессу, во главе которого стал позже сам же Каддафи, по существу означала переход под его контроль законодательной власти. Во-вторых, преобразование министерств в секретариаты, а аппарата председателя совета министров — в Высший народный комитет, на практике было равносильно переходу в ведение ливийского лидера и исполнительной власти.

Эти и другие практические мероприятия по "передаче власти народу" привели поэтому не к установлению "истинной демократии" в стране, основы которой были декларированы в "Зеленой книге", а к усилению культа личности Каддафи и его силовых форм правления. Как правильно заметили в этой связи английские исследователи О. Фаталли и М. Пальмер, мобилизация масс с помощью общественных организаций переходила в их милитаризацию.

В этой обстановке АСС, который вроде приобретал функции ведущей общественно-политической организации в стране и направляющей силы ливийского общества, уже становился ненужным, так как вся насеровская модель явно заменялась каддафиевской. В планах Каддафи АСС отводилась роль "моста", с помощью которого он перешел на "другой берег", к режиму "народной власти". Начавший работать 6 января 1976 г. 3-й Конгресс АСС в ходе дебатов был переименован во Всеобщий Народный Конгресс (ВНК), после чего упоминание о существовании АСС перестало появляться в официальных ливийских документах.

АСС занимал важное место в формировании нового ливийского государства. Во время трансформации докапиталистического общества эта организация оказалась полезной СРК в двух аспектах. Во-первых, создание организации укрепило положение СРК внутри страны: АСС, который связывал государство с обществом, служил средством выявления общественного мнения и массовой коммуникации. Но, возможно, более важным являлось то, что АСС выступал в роли средства "создания нации". Он противостоял сильным тенденциям регионализма и фракционности, то есть был до некоторой степени механизмом национальной интеграции. Затем, выполнив свои задачи, АСС как бы растворился в модели "прямой демократии". Его функции были переданы Всеобщему народному конгрессу. Сама республиканская форма правления становилась анахронизмом. Ее дни были сочтены.

К 1975 г. стало окончательно ясно, что взятая за основу насеровская модель управления революционным процессом с помощью политического авангарда одной, хотя и массовой организации, которой был Арабский социалистический союз, явно не подходит для ливийской действительности. Не удалось сходу претворить в жизнь и "третью теорию", объявленную ливийскими лидерами в качестве идеологической платформы революции. Эта теория была наспех сформулирована, содержала расплывчатые формулировки и требовала углубления и более тщательной проработки.