Павел Шеремет - Случайный президент
Не была забыта и финансовая сторона дела: на обеспечение пропагандисткой кампании в зарубежных СМИ выделили 1 миллион в долларах и 500 миллионов в рублях.
У беларуской же оппозиции не было ни выстроенной программы, ни денег. Главным ее козырем на тот момент был человеческий фактор. Против намерения президента монополизировать власть объединились практически все парламентские фракции и внепартийное руководство парламента. К ним примкнули лидеры не представленных в парламенте ведущих политических партий страны, в результате чего расклад сил получился примерно равным. Более того, в ряды оппозиции, традиционно считавшейся в Беларуси националистической, влились те, кто по всем расчетам должен был поддерживать беларуского президента — коммунисты. К ним присоединились предприниматели.
Ситуация сложилась напряженная. Власти пришлось пустить в бой «тяжелую артиллерию», окончательно похоронившую все надежды на признание Западом итогов беларуского референдума. Были арестованы счета всех независимых общественно-политических газет, во все беларуские типографии поступил запрет на печатание этих газет, почта и система «Союзпечати» получили указание расторгнуть договоры на распространение независимых изданий. Одновременно в государственных СМИ была начата массированная кампания по очернению оппозиции.
Уметь принять удар и адекватно на него ответить — для политиков очень важно. Беларуская оппозиция на тот момент была слишком разной и ответить на удар не сумела. Она попыталась договориться с властью, затеяв переговоры в рамках «круглого стола». Партийным лидерам показалось, что если они сядут с Лукашенко играть шахматную партию, то смогут ее выиграть…
«Беларуская федерация шахмат обратилась в международную федерацию с инициативой признать новую фигуру — «Президент», которая ходит, как хочет и берет, что хочет». Этот анекдот родился как раз в 1996 году. Лукашенко было наплевать на переговоры: пока оппозиция думала, что играет в шахматы, противник бил доской по голове…
Поняв, что ситуация накаляется и может иметь непредсказуемые последствия, в Беларусь потянулись миротворцы из России: Геннадий Зюганов — от коммунистов, Василий Стародубцев — от аграриев, Егор Строев — от промышленников… Они призывали проявить терпимость, пойти на диалог с президентом, не допустить противостояния в обществе. Воспринималось это несколько странно, поскольку к диалогу призывала как раз оппозиция, а отворачивался от него именно Лукашенко. Приехал в Минск и глава Совета безопасности России Александр Лебедь. Он с «бузутерами» вообще не посчитал нужным встретиться, обменялся с Александром Лукашенко дарственным оружием, сказал пару скупых слов в адрес гостеприимного хозяина и уехал. Диалог, как сообщали осведомленные источники, был примерно таким:
— Москва не допустит силового разрешения конфликта между беларуским парламентом и президентом.
— Но до конца 1996 года из Беларуси должно быть выведено ядерное оружие. Если Москва не поддержит, «Тополя» могут остаться в Беларуси…
Россию беларуский референдум беспокоил значительно меньше собственных проблем: Ельцин болен, операция на сердце, реабилитация… На переговоры в Москву рвались представители обеих конфликтующих сторон, но никто никому не мог сказать ничего определенного. Тогда Лукашенко решает апеллировать к массовости и созывает Всебеларуское народное собрание: ни его статус, ни способ его созыва, ни вообще его существование никак не урегулированы законодательством, но зато по итогам собрания можно было говорить о «поддержке народом его инициативы».
…4 ноября 1996 года Конституционный суд Беларуси огласил свое решение. Судьи признали: референдум не может носить обязательный характер.
Валерия Тихиню, председателя Конституционного суда, называть революционером трудно и потому мало кто ожидал, что он решится открыто противостоять президенту. 6 ноября Тихиня дал интервью «Белорусской деловой газете».
— Валерий Гурьевич, как дела со здоровьем?
— Честно говоря, держусь на таблетках. Врачи рекомендуют лечь в больницу, но, как вы понимаете, сейчас это нереально.
— Как долго продолжается давление президента на Конституционный суд?
— Два года, начиная с осени 1994-го. При том, что, как известно, все наши заключения носят обязательный характер, являются окончательными, обжалованию и опротестованию не подлежат. Их нужно не обсуждать, а выполнять.
— У нас есть информация, что уже есть и в любую минуту может вступить в силу указ президента о роспуске Верховного Совета, которым он уже стращал депутатов. По достоверной информации планируется приостановить деятельность и Конституционного суда…
— Есть такая информация и у меня…
— Не кажется ли вам, что в сложившейся ситуации, возможно, и лучше, если бы заодно с Верховным Советом Президент разогнал бы и Конституционный Суд. Это сделало бы каждый его последующий шаг нелегитимным на все сто процентов. Иначе говоря, уместен ли здесь принцип «чем хуже, тем лучше»?
— Своим вопросом вы провоцируете президента на этот шаг. Я думаю, что в любом случае это делать нельзя. Наша республика и без того находится сегодня почти в полной международной изоляции…
…Распустить парламент и Конституционный Суд Лукашенко все-таки не осмелился, понимал — председатель парламента Шарецкий и председатель Конституционного суда Тихиня и играют одну партию. Без поддержки в силовых структурах и правительстве они не стали бы рисковать головой. И Лукашенко едет в Москву.
Как заявил пресс-секретарь президента России, 19 ноября Ельцин и Черномырдин обсудили беларуский вопрос. «Президент и премьер выразили обеспокоенность в связи с ростом напряженности в беларуском обществе и выразили надежду, что здравый смысл и искусство политического компромисса возьмут верх над противостоянием, амбициями и противоречиями политиков». Было также объявлено, что должны состояться телефонные переговоры Бориса Ельцина с Александром Лукашенко и Семеном Шарецким.
Разговор состоялся. Ельцин поддержал «компромиссные» настроения Шарецкого — об отзыве обоих проектов Конституции: и президентского, и депутатского и посоветовал Лукашенко согласиться с таким вариантом разрешения конфликта. Президент Беларуси поначалу попытался вольно интерпретировать беседу с президентом России, прокомментировав ее в том смысле, что Бориса Николаевича, мол, обманывали, а теперь у него открылись глаза. Кремль, однако, это сообщение официально опроверг. Тогда Лукашенко ответил на предложение Ельцина категорическим «нет». И пояснил: «Снятие проекта Конституции для меня равносильно смерти».
И, все-таки, Россия старалась вывести президента братской страны из штопора. Ему предложили приехать в Смоленск для встречи с руководителями России. Лукашенко сослался на занятость. Ситуацию в Смоленске обсуждали Селезнев, Строев, Шарецкий и лидер беларуских коммунистов Калякин. Правительство России представлял вице-премьер Валерий Серов. Позицию беларуского парламента признали конструктивной. Лукашенко призвали к отзыву проекта Конституции и созыву согласительного собрания.
Даже милиция не решалась в эти дни разгонять многочисленные акции протеста. Силы противоборствующих сторон были равны. Утром 18 августа казалось, что маятник качнулся в сторону оппонентов Лукашенко. Именно в это время премьер Михаил Чигирь подписал письмо, адресованное президенту страны: «Считаю необходимым заявить о моем осуждении проводимой Вами внутренней и внешней политики, а также несогласие с уходом от курса экономических реформ. Категорически возражаю против референдума, так как при его подготовке допущены многочисленные грубые нарушения законодательства, исключающие свободное волеизъявление народа. Призываю во имя стабильности обстановки в республике отменить намеченный референдум. В противном случае прошу принять мою отставку». Президент принял отставку и не захотел прислушаться к призывам из Смоленска.
В эти дни между Москвой и Минском шли многочасовые телефонные переговоры, но стороны до сей поры хранят молчание о их содержании. Лукашенко не сдавался. И российские миротворцы вынуждены были приехать в Минск сами. В Москве уже понимали, что уговаривать президента Беларуси бесполезно, а потому взялись за председателя Конституционного суда и спикера парламента. Уломали. Когда Шарецкий и Тихиня объявили о том, что согласительные документы подписали, коллеги по парламенту назвали их предателями.
Итоги голосования были оглашены в рекордные быстрые сроки. Президент получил царские, ничем не ограниченные полномочия. Семен Шарецкий вынужден был уехать из страны, Валерий Тихиня не смог устроиться даже на преподавательскую работу…
