Происхождение сионизма. Основные направления в еврейской политической мысли - Шломо Авинери
Расовая основа, согласно Жаботинскому, остается существенным компонентом нации после отделения прочих элементов, которые являются вторичными:
«Поэтому необходимо признать, что территория, язык, религия, общность истории — все это не есть субстанция нации, а только атрибуты; хотя, конечно, атрибуты громадной ценности, в высшей степени важные для устойчивости национального существования. Но субстанция национальности, первый и последний оплот ее своеобразия — это особенность ее физической породы, рецепт ее расового состава…
У исследователя, интересующегося не только фактами и потребностями сегодняшней политической жизни или феноменами психической, а и объективными первопричинами, «нация» в конечном итоге, за вычетом всякого рода наслоений, обусловленных историей, климатом, окружающей природой, инородными влияниями, сведется к своей расовой основе».
Двадцать лет спустя, в год прихода нацистов к власти в Германии, Жаботинский пишет в подобном же духе в брошюре под названием «Лекция по еврейской истории», изданной организацией Бетар на идише в Варшаве (1933):
«Каждая раса обладает иным духовным механизмом. Это не имеет отношения к вопросу, существуют ли вообще “чистые” расы. Конечно, каждая раса «смешана» — в том числе и мы, евреи, — но эта смесь бывает различной…
Характер “духовного механизма” зависит от расы: сила разума, большая или меньшая склонность к поиску новых путей, готовность примириться с существующим положением или дерзание в области изобретательства, упорство или, наоборот, характер, утомляющийся после первой же неудачи. Важнейшее средство производства само является продуктом расы…
Любая раса, обладающая явными отличиями, стремится стать нацией, то есть создать для себя экономическую, политическую и духовную среду, где каждая деталь будет проистекать из ее особой “мысли” и поэтому отвечать ее особому “вкусу”. Эту среду определенная раса может создать только на своей определенной земле, где она у себя “дома” и является хозяином. Поэтому каждая раса стремится стать государством… ибо только в собственном государстве она почувствует себя “удобно”».
Эти подробные рассуждения на расовую тему сосуществуют у Жаботинского с интересом к вопросу о «высших» и «низших» расах, что он выражает наиболее смело и эффективно в воображаемом диалоге между двумя интеллектуалами, русским и евреем, на тему расового превосходства. Фельетон в форме диалога под названием «Обмен комплиментами» издан в 1911 году, и непосредственным поводом к его созданию послужил выход в свет антисемитской брошюры Столыпина «Низшая раса». Диалог открывается утверждением русского, что существуют высшие и низшие расы и что евреи, согласно принятым им критериям, являются расой неполноценной. Первоначально позиция еврея такова, что все расы для него равны, несмотря на несомненные различия между ними. Но в ходе беседы еврей развивает ряд критериев для проверки возможности существования расового превосходства и, понятно, принимает эти критерии, согласно которым оказывается, что именно евреи, а не русские являются носителями более совершенных расовых качеств. Вот слова еврея:
«По-вашему, мерка высшей расы — это творчество и многогранность… Я выдвигаю другой критерий высшей расы: самосознание. В существе высшей породы, будь это ученый среди дикарей или аристократ среди плебеев, всегда живет неискоренимое, неподвластное его собственной воле сознание своей ценности. Внешне оно выражается в том, что мы называем разными именами — чаще всего гордостью. Это есть та черта, благодаря которой король Лир и в рубище остается королем: он сознает себя королем, он не может отделаться от этого сознания. Это ощущение своей аристократичности есть первый и главный признак аристократичности. Конечно, иногда parvenu выдает себя за аристократа; с другой стороны, и у бушменов есть поверье, что остальные люди хуже их. Но достаточно выскочке встретиться лицом к лицу с настоящим барином, и трещина в его сознании сразу вскроется: он смутится, он собьется с тона — и он ощутит свою инфериорность. То же самое происходит и с бушменом при столкновении с белым человеком: в конце концов, белый ему всегда импонирует. У обоих есть сознание своего превосходства, но у белого оно уцелеет, а у бушмена расшатается и атрофируется, и белый получит над ним не только кулачную, но и моральную власть».
Это превосходство, как показывает, согласно Жаботинскому, пример бушмена, является не только взаимным субъективным восприятием, но в конце концов будет признано и тем, кто неполноценен. То, что стоит в центре расового превосходства, — это неприятие чуждых элементов: высшая раса — это раса, охраняющая оригинальность своей культуры от чужих влияний:
«Высшая раса должна обладать прежде всего самосознанием; ей присуща непоборимая гордость, выражающаяся, конечно, не в спеси, но в стойкой выдержке, в уважении к ценностям своего духа. Самая мысль о том, чтобы подчинить себя и свою душу чужому началу, должна быть органически неприемлема для такой расы».
Еврей продолжает диалог согласно этим критериям и отмечает, что именно русская культура заимствована из чужих источников и приспособилась к ним, в то время как евреи держатся собственной оригинальности, коренного неприятия мнений большинства и отказываются усвоить элементы чужой культуры. Еврей заканчивает спор, возвращаясь к своему первоначальному утверждению, что для него, в сущности, «все народы равноценны и равно хороши», однако добавляет:
«Но если начать меряться, то все зависит от мерки, и я тогда буду настаивать, между прочим, и на своей мерке: выше тот, кто непреклоннее, тот, кого можно истребить, но нельзя "проучить», тот, который никогда, даже в угнетении, не отдает своей внутренней независимости… Мы — раса неукротимая во веки веков».
Национализм воспринимается Жаботинским как жизненный и активный элемент, пропитывающий и другие области общественной жизни этим национальным духом: литература, изобразительное искусство, музыка — все должно слиться в тотальности национальной жизни. В статье от 1910 года по поводу выхода в свет перевода книги Сенкевича «Огнем и мечом» Жаботинский пишет, что в конечном итоге существует литература двух типов: литература созерцательная и литература действенная. Основным недостатком новой литературы на иврите была до сих пор ее концентрация в основном в области созерцания:
«Нам, в качестве народа в стадии становления, без сомнения, необходима литература, побуждающая к действию. Нам нужно поколение основателей и строителей, готовое к всевозможным приключениям и встряскам, способное находить путь в самых запутанных дебрях. Нам нужна молодежь, умеющая скакать на коне, лазать по деревьям, плавать и владеть кулаком и ружьем, люди со здоровым воображением и сильной волей, жаждущей выразиться в борьбе за существование. Достоевский или Кнут Гамсун не воспитают нам такое поколение. В начинающуюся ныне эпоху нашей жизни нет места и роли для сложного существа, вглядывающегося
