Рифат Шайхутдинов - Современный политик: охота на власть
Вместе с этим мы вслед за рядом исследователей власти замечаем, что та или иная композиция инстанций власти, тот или иной тип власти, определенная реализация схематизма власти существует как некоторое негласное согласие народа на этот тип власти. Одним из первых это отметил Никколо Макиавелли[137]. Такого рода негласно формируемое соглашение является основанием для признания и легитимности существующей власти — к примеру, легитимации конкретных людей, которые могут входить в ту или иную инстанцию власти, а также разного рода процедур и механизмов осуществления власти[138].
Здесь можно вспомнить, что в истории было время, когда такое соглашение считалось природно присущим человеческому обществу. В частности, такое понимание зафиксировано в работах Руссо, Гоббса, Локка и де Монтескье, обсуждавшим концепцию общественного договора. Согласно их рассуждениям[139] о природе человека, существует ряд базовых предположений, идей, как бы врожденно присущих человеку. На их основании люди соглашаются на тот или иной тип власти.
Понимание власти в современности: освоение власти
ЕСЛИ ПОПЫТАТЬСЯ охарактеризовать, что происходит с понятием власти в современности, то мы заметим, что постепенно механизмы власти, схематизм осуществления власти все больше рефлектируются людьми и начинают ими осваиваться. Если раньше власть была незыблемой, не поддающейся техническому действию человека, то постепенно она становится все более освоенной. Люди научаются строить те или иные композиции власти, создавать новые инстанции власти. В этом смысле с властью происходит нечто вроде коперниканской революции, произошедшей в естествознании, когда вещи, которые до того казались незыблемыми (к примеру, представление о Земле в центре и вращающихся вокруг нее планетах), становятся условными и по отношению к ним становится возможным применять технические действия.
Начиная с эпохи, когда был осуществлен ряд революций, меняющих тип власти (и тем более — ближе к XX веку), становится понятным, что инстанций власти может быть несколько. Прежние проблемы в Европе, связанные с конфликтами двух инстанций власти — в лице власти церкви и власти государства (монарха), — завершились созданием особой композиции этих двух инстанций. Но с течением времени инстанций власти становится больше. В частности, существование власти в виде судебной, исполнительной и законодательной инстанций, описанное Монтескье (15) и часто неточно называемое «разделением властей», и их конфликт между собой становятся все более привычными. В Европе возникают демократически[140] организованные общества, в которых новые инстанции могут появляться по мере того, как начинает формироваться новая трансценденция, новый уникальный ресурс и т. д. В настоящее время мы также можем указать на формирующиеся инстанции власти[141].
С момента начала освоения власти начинают осмысляться и пониматься не просто предметная составляющая власти, не просто та или иная конкретная ее реализация, не те или иные составляющие схематизма власти и не конкретный порядок. Происходит выход на следующий, качественно новый уровень: мы выходим к самому способу восстановления схематизма власти. Это означает, что те или иные варианты власти становятся технически конструируемыми. Незыблемые вещи становятся относительными. Развиваются технологии власти (часть из которых мы описали в этой книге). В каждой новой исторической ситуации мы можем обсуждать вопрос, какого типа власть может оказаться наиболее эффективной. В целом мы все больше начинаем относиться к власти с технической точки зрения: мы можем обсуждать, какого типа власть нужно строить и как. Раньше это казалось немыслимым.
Для того чтобы иметь возможность это делать, мы должны восстановить целостность всего схематизма осуществления власти. Если какая-либо из компонент будет пропущена, то это приведет к негативным последствиям. Например, если не восстанавливается пространство трансценденций, то власть оказывается сведенной к бюрократии, силе и т. п. Когда композиция инстанций власти сведена к одной-единственной инстанции, то возникает ситуация, близкая к той, которая сложилась к концу существования Римской империи: власть не в состоянии удерживать всеобщий сложный порядок жизни, и изощренная конструкция страны может порушиться от незначительных толчков. Когда не оформлено и не зафиксировано негласное согласие народа на определенный тип власти, то возникает проблема легитимности инстанций власти. Когда элиты не формируют систему ценностей и не являются актуальным социальным образцом для народа, возникает ситуация разрыва народа и власти: народ разрушается, рушится негласное соглашение — а вместе с этим разрушается и власть. Поэтому необходимо, чтобы схематизм власти каждый раз восстанавливался целиком.
Понятия, коннотирующие с понятием власти
Первая группа (понятийная)
Власть коннотирует с понятием порядка (власть должна поддерживать всеобщий порядок жизни).
Но ясно, что существуют порядки, задаваемые не властью: природный порядок, социальный порядок, порядок в автономной системе и пр.
Власть коннотирует с понятием жизни. Власть должна обеспечить продолжение жизни человеческого рода.
Власть коннотирует с понятием силы, насилия и принуждения (власть как возможность проведения своей воли вопреки воле других). Но сила не обязательно связана с властью: сила может быть использована для производства или бесцельно тратиться.
Власть коннотирует с понятием воли. Но воля не обязательно должна противоречить воле других и может быть направлена на разное.
Власть коннотирует с понятием возможности. Но возможности — не только возможности власти.
Власть коннотирует с понятиями действия по:
а) удержанию/поддержанию (власти);
б) установлению (власти);
в) захвату (власти);
г) разрушению (власти).
Но все эти действия могут производиться не только по отношению к власти. Следовательно, хотя на уровне первой поверхности власть коннотирует с несколькими группами понятий, ни одно из них не «поглощается» понятием власти, то же самое происходит на второй поверхности.
Вторая группа (организационная)
Власть коннотирует с понятием права: власть признается, оформляется; существует соглашение (гласное или негласное) по этому поводу; власть правит, выправляет. Но, опять же, право и сопутствующие понятия имеют собственную область существования, не сводимую к власти.
Власть коннотирует с институтами[142] — государством, семьей, религией. Но при этом понятие власти целиком не сводится к институтам, равно как и институты не сводятся к власти.
Власть коннотирует с иерархией — пирамидальной организацией. Хотя мы можем найти примеры того, что власть может осуществляться не только в иерархической структуре.
Власть коннотирует с социально оформленным и принятым влиянием (богатством — властью денег; мудростью или знанием — властью авторитета или исключительных знаний; особенностью, исключительностью или новизной — властью моды, кумиров, харизматических личностей, эзотерических культов).
Третья группа (мистическая)
Власть коннотирует с потусторонним. Нечто, нам непонятное и неподвластное (с которым мы ничего не можем сделать), может на нас произвольно воздействовать: судьба, Бог, духи, колдуны и пр.
Власть коннотирует с понятием природы (природа, коллективное бессознательное, подсознательное, законы жизни, государства, толпы и пр). Мы можем понять и изучить их законы, но мы не можем им противостоять: они сильнее нас.
Четвертая группа (отношенческая)
Власть коннотирует с отношениями подчинения (отношения раба и господина). Но в этом случае непонятны границы власти[143] — что будет, если раб освободится? Или господин захочет спокойной жизни и подчинится? Почему эти отношения изменяются? И в чем смысл существования такого рода отношений?
Власть коннотирует со стремлениями и мотивами (страстью, инстинктом) к власти. Парадокс состоит в том, что человек находится во власти мотивов.
Пятая группа (символическая)
Понятие власти коннотирует:
а) с превращением сигнала в знак[144];
б) с обозначением сущностей и утверждением их существования (превращением в символы)[145];
в) с осуществлением операции замещения — формированием знакового поля (при этом не вопрос его удержания обсуждается)[146];
