Исраэль Шамир - Сорвать заговор Сионских мудрецов
Аверинцев открывает нам боговдохновенную мысль: «Но воля, враждебная этому Присутствию, которая называется в Новом Завете архонтом («князем». — И.Ш.) этого мира (Иоанн 12, 31; 14,30; 16,11), делает попытки развести трансцендентность и имманентность, закрыть двери творения перед Творцом и таким образом очистить природу от всего сверхъестественного. В этом он получает некоторую поддержку от невольного союзника: от зелотского богословского рационализма, жаждущего искоренить все, что в его глазах скомпрометировано каким-либо напоминанием о народных полуязыческих верованиях древности или многобожия эзотерических кругов, и получить чистейший трансцендентализм».
Это — глубочайшая мысль: Сатана поддерживает (или генерирует) идеи, исключающие Божью благодать из нашей жизни. Его мега-задача — профанировать мир, а мега-задача Бога — наполнить мир своей святостью и благодатью. В терминах Сатаны, любовь это товар, в Божьих терминах — секс это манифестация вселенской Любви. Князь мира сего хочет, чтобы Человек забыл о жизни духовной, но Бог хочет поднять Человека к своему уровню.
Бог не равнодушен к нашей судьбе. Он совершил невероятное — воплотился в человеческом теле, страдал, умер и воскрес для нас. Его ярый протагонист из книги Иова тоже не дремлет и не сдается. Они по-прежнему играют новыми идеями на огромной шахматной доске. Дьявол способен извратить любую мысль Бога; Бог способен превратить любую идею Дьявола в замечательную вещь. Например, любовь к Земле Христа вызвала братоубийственные Крестовые походы, но материалистический Коммунизм воодушевил сердца. Настоящие игроки не действуют сами по себе, это — наша человеческая задача совершать правильные шаги, и таким образом помочь Богу выиграть партию. Самонадеянные и чванливые воины давно ушедших времен имели обыкновение говорить «Бог с нами!». Скромные мыслители современности, мы должны говорить: «Мы — с Богом».
Чтобы понять происходящие события и их последствия, мы должны решиться на отважный шаг, на такой шаг, который нас учили ни в коем случае не предпринимать. Ведь в течение 500 лет научно-материальные (физические) исследования и духовные поиски были отделены друг от друга, и нам глубоко внушили, что это разделение следует сохранять. Предлагаемый нами подход к реальности — не двойственный манихейский подход, который предлагают сторонники апокалипсической Третьей мировой войны. Всегда и везде есть больше оттенков серого цвета, чем простая черно-белая картинка. Мы попытаемся объединить линии Имманентного и Трансцендентного, чтобы получить цельную картину мира.
Мы обнаружим, к нашему собственному изумлению, что две эти линии идут параллельно, как два разных языка, описывающие одну и ту же действительность. К примеру, современность заново обнаружила любовь к природе, и назвала ее длинным словом «энвиронтоментализм», или обозначила цветовым кодом «зеленого». Это явление в христианском обществе могло называться «почитанием Богородицы». В самом деле, Достоевский отождествил нашу Землю-Мать с Богоматерью. Разрушение природы можно связать с отвержением Пречистой Девы. Аверинцевские следы «народных полуязыческих верований древности или многобожия эзотерических кругов» указывают на местных духов (богов, «демонов»), которым все еще поклоняется менее материалистическая часть человечества. А проводимый сегодня в жизнь Новый Мировой Порядок на языке религиозных людей — не что иное, как начало Царства Антихриста, основанного на удалении духовных начал из нашей жизни. Если говорить практическим языком, то это — честолюбивая попытка полного порабощения Человека.
IV
Это легче сказать, чем сделать. Человек связан с нашим миром четырьмя пуповинами: его корни в родной земле, он принадлежит своей семье, своему территориальному сообществу, и Богу. Пока эти связи живы, его невозможно поработить. Эти четыре центральные точки формируют древнюю фигуру Креста, каким его изображали предки современных палестинцев на камнях и стенах. Задолго до того, как он послужил инструментом казни, Крест был глубочайшим мистическим символом древности, скрытым от обывателя. Этот символ был известен Моисею, который начертал знак креста на лбу своих людей, когда ангел смерти бродил у их порогов. Крест найден в самых древних слоях палестинских и египетских археологических раскопов.
В эпоху халколита, за пять тысяч лет до Христа, древние палестинцы, обитатели пещеры Тель Абу Матар возле Беершевы, выкладывали знак Креста мелкой галькой; каждый из них носил и на себе символ Креста. «Крестообразный знак был призван предупреждать зло и давать защиту», — писал видный археолог Джек Финнеган [3]. В библейские времена такой знак назывался «тау», а греки назвали его «хи». Царь Давид начертал знак Креста (тау) в минуту опасности. Пророк Иезекииль [4] обещал спасение праведникам, которые скорбят о мерзостях, совершенных (Шароном и Ольмертом?) в Иерусалиме. Эти добрые люди должны начертать у себя на лбу знак спасения, знак Креста. (Что до сих пор делают египетские и эфиопские христиане).
Ессеи Дамасского Документа цитировали эти строки Иезекииля, поскольку очевидно знали об этом «знаке защиты, избавления и спасения», по словам Финнегана. Таким именно понимали Крест и Отцы Церкви, Ориген и Тертуллиан, которые могли расспросить своих палестинских современников. Жрецы Иерусалимского Храма рисовали изображение Креста на своих лбах чистым оливковым маслом, как будто первая буква имени Христа (X) была написана на них, как делают и православные священники при соборовании. Таким образом, выбор Креста для казни Иисуса Христа был многозначительным: его враги хотели опровергнуть и подорвать идею спасения. Но последователи Христа приняли вызов и сделали этот тайный знак общеизвестным. Они рисовали его у себя на лбу: «Это традиция идет от Апостолов», сообщили палестинские христиане еврейского происхождения Василию Великому в 375 году. Гностики сохранили эти идеи в своих текстах.
Как мы уже заметили, эзотерический смысл Креста [5] в том, что он являлся символическим изображением четырех «пуповинных» связей человека. Человек привязан к земле, к своей семье, обществу и Богу. До тех пор, пока он сохраняет хотя бы одну из этих четырех связей, он никогда не может быть полностью подкуплен, полностью развращен, или порабощен. И все-таки ему нужны все четыре связи, и при этом полностью сбалансированные. Если он заботится о семье, но забывает о ближних; если любит Бога, но пренебрегает своей землей (или наоборот), он в конечном счете обречен.
Новые сторонники древней парадигмы подчинения-господства хотели бы завершить работу Сатаны, и удалить Божественное Присутствие из нашего мира. По этой причине они борются с Верой, уничтожают Природу, профанируют Любовь и обрубают корни Человека, нарушая его территориальные, социальные и семейные связи. Они делают это повсюду, от штата Вермонт до Афганистана. Но Палестина — центральная лаборатория нового мирового порядка, примерно так же, как Испания в 1936 году была лабораторией для поднимавшего голову фашизма.
Святая Земля необходима им и потому, что местные люди глубоко вросли в ее почву и ежедневно свидетельствуют о Боге. Святость этой земли — не историческое совпадение, а особенность уникального ландшафта и людей. На этом холме, у этого родника, под тем старым древом палестинские герои Авраам, Давид и Иисус объединились с Богом. Деревни на вершинах палестинских гор — якоря человечества, и без них мы будем брошены на рифы.
V
Люди сопротивляются обрыву своих корней, «искоренению», но их меры зачастую плохо продуманы и ошибочны. Современный национализм — неудавшаяся тактика механической защиты против искоренения. Когда совершенно реальное качество — любовь к своей общине и земле — покидает нас, оно вытесняется фикцией нации. Немецкий национализм предлагает материал для изучения этой болезни.
Пока немецкое общество все еще сохраняло свои корни, немцы любили свои города и деревни, свои маленькие королевства и герцогства. Они слушали Бетховена и Баха, ели свое излюбленное кушанье «wurst mit sauerkraut» и были провинциальны и счастливы. Когда же фактура общества была повреждена, немцы выбрали в качестве бальзама для заживления ран фантом немецкого патриотизма. Художник из Вены Адольф Гитлер был иммигрантом, не имевшим корней в Германии, человеком, который порвал все связи со своей родной землей и общиной, со своей семьей и церковью. И, что еще хуже, он даже не заметил своей потери. Его любовь к Германии и немецкому народу не распространялась на природу и землю Германии. Именно поэтому он мечтал о завоевании Восточной Европы и России, чтобы создать в этих странах империю новой Арийской Расы Господ, примерно так, как англосаксы создали Соединенные Штаты на земле коренных американцев. Он не понимал того, что, оторванные от немецкой почвы, немцы потеряют те качества, которыми он восхищался. Экспансия за пределы естественного географического ареала народа — смертельная уловка.
