Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности
Становится всё менее понятно, зачем существует эта система школьного образования. Происходит деклассирование тех людей, которые в ней работают. Они осознают (кто–то больше, кто–то меньше) ненужность того, чем они занимаются. Но они понимают, что им нужна эта имитация, чтобы им платили какие–то деньги. Поэтому они всеми силами поддерживают тех, кто им эти деньги сейчас платит, то есть сидит на бюджете.
Если придет кто–то, кто мыслит здраво, работников выродившейся системы советского образования просто посадят на пособие по безработице. Оно может быть в том же размере, что и нынешняя зарплата, только не надо изображать что вы учитель — реально вы никому не нужны. То, что вы делаете, не приносит пользы, не приносит новой стоимости, приносит только вред. Объективно деятельность современного учителя приносит отрицательную стоимость, потому что ребенок из нынешней школы выходит хуже, чем если бы школы никакой у него вообще не было.
Врач–бюджетник также не приносит пользы. Он приносит только вред. Это не связано с его личными или профессиональными качествами. Это – следствие тех социальных условий, в которые работник бюджетной медицины поставлен.
Нормальная медицина организована помимо бюджетной. Там лечат. Бюджетная медицина только пожирает ресурсы и уничтожает здоровье нации. Врач–бюджетник, вне зависимости от индивидуальной квалификации – это деклассированный элемент. Вне системы он мог бы приносить несомненную пользу, то есть производить новую стоимость в форме роста жизненной и творческой способности пациентов. Но в рамках системы он вынужден выполнять процедуры по вымогательству у жертвы системы последних денег и её уничтожению исполнением методики, запрещающей одновременно лечить более одной болезни.
Сегодня все эти деклассированные, люмпенизированные элементы объединены в паразитический класс, возглавляемый финансовой аристократией. Это и есть силы современной реакции. Реакции организованной, активной и крайне агрессивной, ищущей своё утраченное место в новой жизни. Как выражается вождь люмпен–интеллигенции С.Е.Кургинян, «дайте нам метафизический смысл жизни». Но исчезновение смысла и ощущения полноты жизни у люмпен–интеллигенции есть следствие объективного факта люмпенизации вследствие изменения структуры экономики и общества.
Исторический оптимизм есть свойство прогрессивных производящих классов, создающих новую стоимость, а не борющихся за бюджетные подачки паразитов. Для каждого конкретного человека вполне возможен переход из люмпенского деклассированного состояния в класс постиндустриальных производителей, но у желания сохранить своё люмпенское состояние и при этом обрести смысл существования будущего нет. Кургинян может некоторое время поддерживать эту иллюзию у своих адептов, предлагая интегрировать имитацию осмысленной в прошлом веке деятельности в имитацию осмысленного в прошлом веке социалистического общества, но этот путь обречён, так как неизбежно сокращается его ресурсная база – бюджетная форма эксплуатации новых производящих классов в пользу люмпенов.
Прогрессивные силы ищут и не находят возможность договориться с люмпенами об их мирной трансформации в класс консьюмериата. Проблема здесь заключается в конфигурации классового союза финансовая аристократия+люмпенбюрократия+люмпенпаразит, лежащего в основе глобальной мировой реакции. Идеологией реакции является концепция извращённой демократии (охлократии), согласно которой распоряжение имуществом и финансовыми средствами производящих классов должно осуществляться решениями большинства и избранных им представителей. Поскольку люмпены и составляют такое большинство, они избирают выразителей своих интересов в состав государственной власти, которая осуществляет экспроприацию продукта труда производящих классов постиндустриального общества (постиндустриального производителя, нетократии и частично корпоратократии) для последующего распределения между собой.
Таким образом, вместо класса иждивенцев (праздного класса), который объективно необходим постиндустриальной экономике, и который производящие классы обеспечивали бы необходимыми для полноценной жизни ресурсами, в реакционном государстве существует и правит бал паразитический класс, который не только живёт за счёт производителей, но и регулирует производственную деятельность.
Это регулирование игнорирует объективные интересы производителей и фактически сложившиеся на базе современных производительных сил прогрессивные производственные отношения. Возникает неизбежное противоречие между характером производительных сил, экономическим базисом общества, и политической надстройкой. В результате этого противоречия фактическое производство новой стоимости составляет сегодня лишь 3–20% от допускаемого существующим уровнем развития производительных сил.
Существует ли возможность мирной трансформации паразитических классов в консьюмериат и исключения их удушающего влияния на производительные силы? Теоретически существует.
Например, если бы РФ была национальным государством, и там не было бы внешнего управления, существовала бы возможность договориться между представителями постиндустриальных и паразитических классов о переходе к новым инструментам управления. Это привело бы к превращению класса паразитического в класс иждивенческий, то есть в класс, не оказывающий негативного влияния.
Иждивенцы отличаются от паразитов тем, что потребляют ресурсы, но не оказывают негативного внимания на производственные процессы. В результате их деятельности в обществе не создается отрицательная стоимость. Паразитические классы не только потребляют ресурсы, но и производят отрицательную стоимость по экономике в целом. Это на сегодня относится и к бюрократии, и к заводам, и к люмпен–учителям, и к врачам–бюджетникам, и прочим деклассированным элементам электората.
Процесс исключения паразитов из процессов регулирования экономики в течение 3–5 лет привёл бы к росту ВВП страны в 4–8 раз только на существующей технологической базе. Реально в России производит добавленную стоимость сейчас 3–4% населения, то есть на 1 работающего приходится 25–35 потребителей всех видов дотаций. Это не является проблемой. 2%-10% производящего класса при 90%-98% иждивенцев есть норма для постиндустриальной экономики. В других странах дело сегодня обстоит также. Статистика не полностью отражает этот факт лишь потому, что пользуется устаревшими с прошлого века агрегатами (например, включает в число производителей работников дотационных производств), и поэтому даёт ошибочную цифру, что 10% в России занимается производительной деятельностью.
Исключение влияния паразитов на регулирование экономики (то есть введение правила, что активным избирательным правом обладают лишь лица, вносящие в бюджет больше денег, чем получают оттуда дотаций) можно было бы обусловить обязательством производящих классов обеспечить иждивенцам существующий ныне уровень обеспечения благами с дальнейшим ростом. Как показал эксперимент, проведённый корпоратократией в одной из самых нищих, коррумпированных и малообразованных стран СНГ – Грузии – только изменение налоговой политики и ликвидация органов бюрократического экономического регулирования привело к росту бюджетных доходов в первый же год в 3 раза вместо планировавшегося роста на 20%. В течение нескольких лет объём средств, который направлялся на обеспечение иждивенцев, вырос в несколько раз, как и уровень их жизни. Всё это имело место на фоне далеко не самого интеллектуального состава правительства, устраивавшего провал за провалом во внешней и внутренней политике, но зато отстранённого от вмешательства в экономику.
При введении в масштабах России подобных (а желательно — более продуманных и эффективных) мер, можно было бы рассчитывать на рост ВВП в 8 раз за 5 лет, рост отчислений в бюджет на содержание люмпенских классов и распил их самыми уважаемыми, авторитетными и выдающимися представителями люмпенов — в 5–6 раз.
Почему у производительных классов на сегодняшний день в России не получается договориться с властью? Потому что власть целиком завязана на свою деятельность по поддержанию мировой финансовой аристократии, по продаже ресурсов России за эмитируемые глобальными финансовыми властями валюты и, таким образом, обеспечение их эмиссии. Если бы в России изменилась эта ситуация, классовое сотрудничество стало бы возможно.
Какова вероятность такого сотрудничества?
Основу Российского режима составляют два клана–класса: клан силовиков и клан чистых компрадоров. Это — общепринятая, но не совсем правильная классификация, потому что внутри кланов есть еще достаточно замкнутые и серьезные консорции со своими интересами. В реальности этих независимых кланов больше. Упрощённая схема генезиса утверждает, что силовики восходят к личному составу второго Главного Управления КГБ, а компрадоры – Первого. На самом деле генезис восходит к более широким коалициям, но такое приближение в некоторой степени применимо для первого приближения при изложении ситуации для широкой публики.
