Алексей Кофанов - Предвечный трибунал: убийство Советского Союза
Сначала они от либералов не отличались ничем. Ну, разве что обещали революцию и захват власти собой любимыми. На тот момент это был шизофренический бред, поскольку партия прозябала в ничтожестве: в 1905 году большевиков едва наскребалось 14 тысяч – при населении страны в 130 миллионов. Одна сотая процента… Лондонские хозяева подкармливали ее на всякий случай, но очень скаредно. От бедности Ленин даже поручил верным псам Красину и Литвинову устраивать «эксы», грабежи банков (приписывание налетов И. Сталину абсолютно бездоказательно).
Итак, период 1: никчемная кучка маргиналов-русофобов (1898–1917).
Но в феврале 17-го Западу удалось подменить русского царя своей марионеткой – Керенским. Он так бодро рушил систему управления и подыгрывал большевикам, что к осени те оказались способны сыграть ролишку в шоу с названием «Великая Октябрьская Социалистическая революция». Керенский отдал им трон без малейшего сопротивления, лишь театрально разыграв пару стычек. Так ему велели банкирские кукловоды[24].
Страну возглавил американский агент Троцкий, который и коммунистом-то никогда не был (для вида вступил в партию лишь летом 1917-го). Чтоб убить побольше русских, он спровоцировал Гражданскую войну – и в ней погибло и умерло около девятнадцати миллионов человек[25].
Вы можете изумиться:
– Какой Троцкий?! А Ленин?
Ленин был фигурой символической, фиктивной: царствовал, но не правил. После 1922 года он вообще лишь в Горках полуовощем лежал. Его смерть (в 1924-м) не принесла стране никаких изменений; с ним или без него – разницы не было. А вот высылка Троцкого в 1929-м полностью преобразила страну. Следовательно, он ею и правил.
Под Троцким обескровленная Россия превратилась в придаток Запада: рынок сбыта и источник всевозможной дани. Тягчайшая из них – вывоз людей, «дань кровью». Десятки тысяч талантливейших творцов были вынуждены эмигрировать (Рахманинов, Бунин, Сикорский, Зворыкин, Шаляпин, Ильин, Шмелев…). Они сказочно обогатили западную культуру, русская же обезлюдела[26].
Быстренько явились новые буржуи, все выгодные отрасли оказались в руках «концессий» (то есть западных бизнесменов) – страну разворовывали жадно и нахраписто. Это называлось модным словечком НЭП. Капиталистов «молодая Республика Советов» полностью устраивала, никто и не собирался с ней воевать; пресловутая «интервенция» 1918–1920 годов была по сути инкассаторской операцией: прикрыла вывоз русских богатств.
Стало быть, вот период 2: колониальное управление захваченной Россией (1917–1928).
Но в партийное руководство смогла внедриться группа патриотов, возглавил ее Сталин. Все 1920-е годы шла тайная борьба, сталинцы стравливали троцкистов между собой, те грызлись и сами себя обессиливали. В 1929 году Троцкого удалось вышвырнуть из страны, и тут же началось возрождение независимой России (под именем СССР).
Свободной может быть лишь сильная страна – а силу дает индустрия, промышленность. Заводы втягивают людей из деревни, но ведь страна и кормить себя должна! Научно доказано, что коллективы крестьян гораздо производительнее, чем единоличники, – хотя бы потому, что коллектив может пользоваться техникой, а не сохой. Потому потребовалась коллективизация: без нее вымерли бы город, заводы и армия; а уцелевших «вольных землепашцев» враг поработил бы голыми руками.
Итог: за десять лет страну удалось настолько поднять из жалкого нэпства, что она победила всю Европу, радостно напавшую на нас под рукой Гитлера! Колония чудом превратилась в сильнейшую мировую державу.
А Гитлер откуда взялся?
Новая Россия Западу резко разонравилась, ее следовало истребить. Англосаксы всегда норовят воевать чужими руками – и их банкиры уже в 1929 году начали двигать фюрера к власти. В него влили гигантские суммы, позволили вооружаться (вопреки условиям Версаля) и захватывать окрестные страны.
Но им это не помогло. Сталинский СССР был непобедим.
А вот партия лишалась власти. Сталин понемногу, без рывков переносил центр управления в нормальные государственные структуры. В 1934 году он из названия своей должности «генеральный секретарь ЦК ВКП(б)» выбросил первое слово, чем понизил статус и себя, и партии; а после 1941-го руководил страной по праву председателя Совнаркома (премьер-министра).
Политбюро собиралось все реже, съезды тоже сошли на нет. Вот годы их проведения: 1917, 1918, 1919, 1920, 1921, 1922, 1923, 1924, 1925, 1927, 1930, 1934, 1939, 1952. Ежегодно частили – а затем перерыв до двенадцати лет вырос… Сталин возрождал Российскую империю, где партия стала ненужной.
Интересно, что в сталинский период некоторые эмигранты вернулись, например Горький (в 1932-м), Прокофьев (в 1936-м), Вертинский (в 1943-м)… В троцкистскую Россию они бы не вернулись никогда.
Суть периода 3: партия теряет власть (1928–1953).
Хрущев перетащил центр тяжести обратно в партию, а Брежнев даже вернул в должность словечко «генеральный» (в 1966-м). Империю строить они были не готовы, и Сталин не успел проложить колею, по которой они могли бы без усилий катиться. Проще оказался возврат к замшелому марксизму.
Партия вновь заменила собой государственные органы, превратилась в цемент, скреплявший Россию. Разрушишь партию – погубишь страну.
Период 4: возврат власти КПСС (1953–1985).
А с тем, что происходило в период 5, Трибунал разберется.
Заодно уж и еще один моментик покажу.
Как работал Сталин?
Советовался с мастерами. Решал проблемы авиации – приглашал авиаконструкторов и летчиков. Металлургические вопросы обсуждал с инженерами и директорами заводов. И так далее. Причем и сам готовился к встречам досконально, вопросы изучал и мастерам позволял отстаивать их точку зрения, не любил людей бесхребетных, готовых лишь начальству поддакивать. Нередко профессионалы его переубеждали (если приводили серьезные аргументы), и он менял свою первоначальную позицию.
Итог: молниеносный подъем промышленности, Победа, ежегодные снижения цен после войны.
Следующие вожди специалистов звать перестали, решали все узким клубчиком политбюро, возомнив себя корифеями всех наук. Ничего страшного в этом не было, развивались не хуже Запада – но от Сталина сразу резко отстали.
Горбачев же вообще перестал советоваться с кем бы то ни было – кроме Тэтчер и Рейгана, конечно… Имелся тесный междусобойчик: Горби, Шеви (Шеварднадзе) и Яковлев; внутри его еще что-то обсуждалось. Остальным же членам политбюро перекрыли кислород: «заседания длились долгими часами, с перерывом на обед. Говорил в основном генсек. Любуясь собой, говорил и говорил без конца»[27].
Нет, высказаться могли и другие, видимость коллективного руководства сохранялась. Однако повестку дня составлял генсек – и нежелательные для себя вопросы просто выбрасывал. Он же единолично определял, кому давать слово. Ораторов постоянно перебивал долгими монологами, отчего те теряли нить мысли… Затем сообщал, что обсуждение состоялось и следует «образовать комиссию для доработки проекта постановления на основе состоявшегося обмена мнениями».
Комиссии плодились, как плесень. Скажем, только 29 ноября 1988 года были созданы: Комиссия по вопросам партийного строительства и кадровой политики (число членов – 24), Идеологическая (24), По вопросам социально-экономической политики (20), По вопросам аграрной политики (21), По вопросам международной политики (22), По вопросам правовой политики (20)[28].
Два десятка человек отрывались от дела ради словоблудия в очередной комиссии, которая стряпала эскиз документа. А затем генсек единолично или с участием одного-двух помощников делал из него все, что хотел. Мнение членов политбюро на этой (решающей) стадии работы уже не спрашивалось.
Таким образом, важный партийный документ – постановление политбюро – в конечном счете являлся единоличным изделием генсека[29].
Однако параллельно парализованному политбюро исправно действовал секретариат ЦК. Им руководил Е. Лигачев, который вождя из себя не корчил и позволял людям работать. Секретариат собирался еженедельно, толково решал важные вопросы, и его постановления принято было исполнять. Потому туда всегда толпилась очередь просителей, от колхозных председателей до кинорежиссеров; лигачевская структура успешно решала их проблемы.
Как поступил Горбачев? Запретил дублировать обсуждение одних и тех же вопросов на политбюро и секретариате. Толково? Еще как! Предлог благовидный: зачем властные органы загромождать одинаковыми вопросами? Но секретариат-то реально работал, а политбюро лишь делало вид! Теперь решение проблем застопорилось вовсе.
