Сергей Кара-Мурза - Крах СССР
Национальный доход, валовая продукция и капиталовложения — расчетные агрегированные показатели. Некоторые люди им не доверяют, хотя большие искажения в них внести непросто, так как все они взаимосвязаны и фальсификация легко обнаруживается. Но все же приведем несколько натурных показателей, на динамике которых катастрофический кризис должен был бы сказаться неизбежно.
Вот один из важных для СССР и России показателей — добыча нефти и природного газа. На рис. 10 приведена динамика добычи нефти до 1990 г. в СССР, а затем в СНГ, в который вошли все нефтедобывающие республики.
Рис. 10. Добыча нефти (включая газовый конденсат) в СССР и СНГ (во всех нефтедобывающих республиках СССР), млн. т
Из этих рисунков можно сделать важные выводы, которые в годы перестройки и реформы были вытеснены из общественного сознания мифами, но которые необходимы, чтобы трезво оценивать процессы в хозяйственной сфере.
Первый вывод состоит в том, что нефтегазовый комплекс СССР и Российской Федерации не унаследован от Российской империи и даже от первых советских пятилеток. Он почти полностью создан за исторически кратчайший срок 1960-1980-е гг.
Одно это надежно показывает, что в период «накануне перестройки» никакого катастрофического кризиса в экономике СССР не было, ибо создание производственного комплекса такого масштаба (разведка и обустройство месторождений, создание обеспечивающих производств, строительство магистральных нефте- и газопроводов, распределительных и перерабатывающих систем) было делом всего народного хозяйства. Можем ли мы представить себе подобный научно-технический, инвестиционный и строительный проект такого масштаба в 90-е годы XX в. или в «эпоху Путина»?
Второй вывод — отсутствие признаков кризиса в самой динамике добычи нефти, за исключением стабилизации добычи в 1984-1985 гг. как реакции на начавшееся падение мировых цен на нефть. Но стабилизация — это не «распад экономики». Если бы в целом народное хозяйство СССР приближалось к коллапсу, внутреннее потребление нефти, а значит, и добыча были бы резко снижены.
Третий вывод заключается в том, что начало реального кризиса есть именно следствие реформ, оно стало очевидным с 1991 г. Этого кризиса невозможно не видеть, но никакой связи с советской экономикой он уже не имеет. Он порожден политической катастрофой, которая ударила по хозяйству.
То же самое можно сказать и о других системообразующих отраслях советской экономики: производстве электрической энергии, стали и цемента, машиностроении и др. В их динамике наблюдаются небольшие колебания, но признаком кризиса они служить никак не могут. И здесь кризисом надо считать резкий глубокий спад производства начиная с 1990 г.
Забежим вперед и представим обобщенную макроэкономическую картину развития хозяйства СССР, а с 1992 г. — его осколков, тех независимых государств, на которые он был расчленен и которые собрались в СНГ. Так сможем оценить не слова, а дела организаторов перестройки.
Составим эту картину в форме графика, сконструированного из двух показателей: первый — динамика ВОП (валового общественного (национального) продукта) СССР; второй — ВВП СНГ (совокупности входящих в него республик). За исходную точку, с которой начинается хозяйственная деятельность постсоветских республик, представленная индексами их ВВП, примем уровень ВОП СССР 1991 г. Поскольку мы представляем индексы, величины относительные, эта операция правомерна. Динамика этого индекса показана на рис. 11.
Это картина национальной экономической катастрофы постсоветских республик. Провал производства товаров и услуг за 22 года реформ примерно равен продукту хозяйства СССР за предыдущие 22 года. Чтобы выйти из кризиса и «преодолеть бедность», надо заполнить этот провал, а до этого еще очень далеко. Более того, есть веские опасения, что хозяйство постсоветских республик вообще не сможет в среднесрочной перспективе вновь выйти на траекторию развития, по которой шло советское хозяйство с 1965 по 1988 г. Во всяком случае «синтетический» график рис. 11 наглядно показывает, что СССР накануне перестройки не переживал экономического коллапса, сравнимого с тем, которые пережили республики после ликвидации СССР и смены экономической системы.
Еще глубже и драматичнее спад инвестиций в основной капитал. Провал подобного масштаба — фундаментальная угроза для любого народного хозяйства, изношенные основные фонды после некоторого предела становятся источником прямой опасности. Индексы инвестиций представлены на рис. 12, аналогичном графику рис. 11.
Рис. 11. Индексы ВОП СССР и индексы ВВП СНГ (относительно точки 1991 г. = 100)
Здесь надо рассмотреть важную побочную ветвь мифа об экономическом коллапсе СССР. Стало нормой и привычным штампом утверждение, будто советское хозяйство имело «экспортно-сырьевой» характер, отчего теперь страдает Российская Федерация. В Послании Федеральному Собранию 12 ноября 2009 г. Д.А. Медведев сказал, например: «Советский Союз, к сожалению, так и остался индустриально-сырьевым гигантом и не выдержал конкуренции с постиндустриальными обществами… Вместо примитивного сырьевого хозяйства мы создадим умную экономику, производящую уникальные знания» [109].
Рис. 12. Индексы инвестиций в основной капитал в СССР и СНГ (1991 г. = 100)
Д.А. Медведев представляет дело так, будто все 20 лет реформ постсоветская Россия шаг за шагом преодолевала «сырьевую зависимость», якобы присущую экономике СССР, но до конца так и не преодолела. Он пишет: «Двадцать лет бурных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимости» [110]. Это задает неверное определение вектора процесса. В действительности нынешнее «примитивное сырьевое хозяйство» не наследие прошлого, а именно продукт реформы, результат деиндустриализации советского хозяйства.
Взглянем на «унизительную сырьевую зависимость» в целом. В ежегоднике «Народное хозяйство РСФСР в 1990 г.» на стр. 32 есть таблица: «Вывоз продукции из РСФСР по отраслям народного хозяйства в 1989 г. (в фактически действовавших ценах)».
Суммируя продукцию отраслей перерабатывающей промышленности и транспортные услуги, получаем, что доля продуктов высокого уровня переработки в вывозе продуктов из РСФСР составляла 77%. Из них «машиностроение и металлообработка» — 34,7%. Доля «добывающих» (сырьевых) отраслей — 23%. Это максимум со всеми допущениями в пользу «сырья».
Теперь берем «Российский статистический ежегодник. 2007». На стр. 756 имеется таблица: «Товарная структура экспорта Российской Федерации (в фактически действовавших ценах)». В 2006 г. «минеральные продукты, древесина и сырье» составили 70% экспорта Российской Федерации, а «машины, оборудование и транспортные средства» — 5,8%.
Но дело даже не в доле сырья в экспорте, а в зависимости всего хозяйства от экспорта (и, таким образом, от экспорта сырья). Сравним два образа: величину экспорта и стоимость годового объема продукта промышленности. В 1986 г. стоимость продукции промышленности в СССР составила 836 млрд. руб., а весь экспорт 68,3 млрд. руб., в том числе в капиталистические страны 13,1 млрд. руб., т.е. экспорт на мировой рынок был равен в стоимостном выражении всего 1,6% продукта промышленности (экономика СЭВ была кооперирована с СССР, и экспорт в его страны — другая статья). Но даже если суммировать, то весь экспорт составил 8,2% продукта промышленности.
Каков же вес экспорта в нынешней России? В 2008 г. продукция промышленности РФ составила 14,6 трлн. руб., а экспорт — 471 млрд. долларов или примерно 14 трлн. руб. — чуть меньше, чем стоимость всей продукции промышленности РФ. При этом 70% экспорта — сырье. Именно за последние 20 лет Российская Федерация стала «сырьевым гигантом», а РСФСР была индустриальной страной. Мы живем, потому что государство политическими средствами удерживает цены внутри страны на более низком уровне, чем на внешнем рынке, а сырье там сейчас дорого.79
Из тезиса о «сырьевой зависимости» СССР выводился и производный от него тезис о том, что «экономика развалилась», потому что держалась на экспорте нефти, а правящие круги США в 80-е годы XX в. обрушили мировые цены на нефть, чтобы лишить СССР валюты и заставить его капитулировать в холодной войне.
Этот миф настолько нелеп, что приходишь в отчаяние: как сможет Россия выбраться из нынешней ямы, если ее интеллектуальная элита верит в эти примитивные байки! Ведь, выдвигая такой тезис, любой экономист, историк или политик должен был бы прикинуть в уме, какой вес имел экспорт нефти в жизнеобеспечении страны. Например, должен был бы сообщить, какова была доля экспорта нефти в ВВП или в национальном доходе СССР. Эти данные можно получить в любом статистическом ежегоднике.
