Клим Дегтярев - Внешняя разведка СССР
С 1974 года регулярно посещал Иран. В 1977 году он впервые посетил ЮАР. Тогда страна вела работы по созданию атомной бомбы, и Москву очень интересовали достигнутые Кейптауном результаты. Когда разведчик-нелегал сообщил в Центр, что в декабре 1976 года в ЮАР был произведен ядерный взрыв, то ему сначала не поверили. Потом информация была подтверждена.
В 1980 году Алексей Козлов снова посетил ЮАР. И был задержан местными контрразведчиками. Два года он провел в тюрьме, пока его не обменяли на десятерых немцев и одного офицера армии ЮАР, попавшего в плен во время рейда в Анголу[514].
Охота на секретарш
Существует устойчивое мнение, что технологию «охота на секретарш» придумали и активно применяли сотрудники восточногерманской разведки. Поэтому все завербованные с помощью «агентов-Ромео» сотрудницы западноевропейских государственных учреждений работали на ГДР. По утверждению отдельных западных авторов, советская разведка также активно использовала данную технологию, и непонятно, кто ее применил первым и все ли «агенты-Ромео» были восточногерманскими, а не советскими шпионами.
В качестве примера расскажем о судьбе сотрудницы МИДа в Бонне Гизель Херцог («Марлей»), которая была завербована в 1954 году по наводке советского агента, работавшего в отделе кадров этого учреждения. В 1958 году «Марлей» по собственной инициативе вышла замуж за чиновника Министерства обороны Франции и переехала в Париж.
Первой жертвой «охоты на секретарш», предпринятой советской внешней разведкой, стала подруга Леонора Хайнц («Лола») — секретарь начальника управления МИДа ФРГ. Ее соблазнителем был Хайнц Зюттерлин («Вальтер»), западный немец из Фрайбурга, который был завербован советской внешней разведкой в 1957 году и имя которого совпадало с фамилией Леоноры, что сбивало с толку.
В декабре 1960 года Хайнц Зюттерлин и Леонора Хайнц поженились. В течение следующего года Зюттерлин часто обсуждал с женой опасность того, что «холодная война» может превратиться в «горячую». В то время как западногерманское руководство строило себе ядерные убежища, он утверждал, что им нужно побеспокоиться о собственной безопасности. Леонора согласилась рассказывать ему все, что знала об отношениях между Востоком и Западом. В 1961 году, сначала невольно, ее включили в агентурную сеть КГБ. Два года спустя Зюттерлин сообщил Центру, что, не упоминая КГБ, сказал жене, что передает ее информацию организации, которая занимается предотвращением ядерной войны.
Хотя его жена отказалась от оплаты, Зюттерлин получал 1000 западногерманских марок в месяц.
С 1964 года «Вальтер» передавал снятые на фотопленку документы, которые «Лола» тайно выносила из министерства, восточногерманскому нелегалу Евгению Рунге («Макс»), который работал на советскую внешнюю разведку. «Макс», в свою очередь, оставлял пленку в тайнике, откуда ее забирал кто-нибудь из боннской резидентуры.
Хотя многие секретарши начинали шпионить из-за любви, их шпионажу, вероятно, способствовало, по крайней мере, частично, высокомерие некоторых из окружавших их лучше образованных и лучше оплачиваемых мужчин, которые были старше их по должности.
В октябре 1967 года свои услуги ЦРУ предложили двое советских разведчиков-нелегалов — супруги Евгений Рунге («Макс») и Валентина Руш («Зина»). Он выдал как Леонору, так и Хайнца Зюттерлина.
Перебежчик рассказал сотрудникам, опрашивающим его:
«Мы получали (западногерманские дипломатические) документы До того, как они проходили через кабинет Леоноры и шифровальную комнату, и читали сообщения, доставляемые дипкурьерами из-за границы в основном даже до того, как их получал министр иностранных Дел Германии (Герхард) Шредер».
Будучи ее подругой, Гизель Херцог боялась девять лет назад, что Леонора придет в смятение, узнав, что явилась объектом шпиона. Во время допроса на нее обрушилось признание ее мужа в том, что он женился на ней не по любви, а по приказу Центра. Вскоре после этого Леонора повесилась в своей камере.
Другие жертвы «охоты на секретарш»: «Дорис» и «Рози».
«Дорис» была Маргарет Хеке, секретарь в канцелярии западногерманского президента, где она работала сначала в мобилизационном отделе, а потом в отделе безопасности. Ее шпионом-Ромео был восточногерманский нелегал Ханс-Юрген Хенце («Хаген»), который выдавал себя за Франца Бекера, западного немца, проживающего в ГДР.
«Хаген» познакомился с женщиной случайно. Как-то в 1968 году, когда он смотрел из окна своей боннской квартиры, он увидел женщину, которая понравилась ему как, возможно, гражданская служащая, которая вышла прогуляться одна. Он зашел в телефонную будку на ее маршруте и стал ждать, а когда дама прошла мимо, спросил, нет ли у нее монетки, чтобы позвонить. Каким-то образом ему удалось завязать с ней разговор и, узнав, где она работает, договориться о следующей встрече. Постепенно они подружились. Хенце объяснил, что он аспирант и пишет диссертацию о работе президента, но для ее завершения ему нужен дополнительный источник материала. Она предоставила ему документы с работы, чтобы помочь закончить фиктивную работу.
В 1971 или 1972 году он сказал ей, что принадлежит к организации «немецких патриотов», базирующейся в Бразилии, которые преданы делу национального возрождения и нуждаются во внутренней информации о боннском правительстве для продолжения своей работы.
Хеке сказала, что догадывалась о чем-то в таком роде, и согласилась помогать «немецким патриотам». Хенце потом уговорил ее подписать контракт, якобы составленный его «боссом», по которому она соглашалась предоставлять информацию из канцелярии президента в обмен на компенсацию ее расходов в 500 марок в месяц.
Среди добытых ею разведывательных сведений были мобилизационные планы канцелярии президента и главных боннских министерств; подробности о правительственном военном убежище (которые доложили самому Леониду Брежневу), сообщения от послов ФРГ в Москве, Вашингтоне и других странах; секретные еженедельные отчеты президенту министра иностранных дел, досье о визите Брежнева в ФРГ и отчеты о встречах президента с иностранными дипломатами.
После того как Хеке подписала свой агентурный контракт, она перестала рисковать, тайно унося секретные материалы домой. Вместо этого Хенце научил ее, как фотографировать документы в президентской канцелярии с помощью миниатюрного фотоаппарата, вмонтированного в тюбик помады. Один раз босс Хеке вошел в комнату, когда она как раз собиралась воспользоваться фотоаппаратом, но, к ее огромному облегчению, не обратил внимания на то, что она делает.
Обычно она передавала пленку в Кельне или Цюрихе. Явка (тайная встреча) в Кельне происходила в 8.30 вечера в первый вторник каждого месяца в Кельн-Байентале, в конце Байентальгюртель, примерно в пятидесяти метрах от колонны Бисмарка у телефонной будки рядом с тумбой с афишами. Хеке велели держать в руке номер журнала «Der Spiegel», если она готова к встрече; если ей нужно было подать сигнал опасности, у нее в руках вместо этого должен был быть пластиковый пакет. Встречи в Цюрихе происходили в 5 часов вечера по субботам на Реннвег, 35, у витрины магазина фарфора.
«Хаген» дважды был награжден орденом Красной Звезды за успехи в руководстве Хеке как агентом. В 1976 году он вернулся в Восточную Германию, но продолжал регулярно встречаться с ней в Кельне и Цюрихе.
«Дорис» временно законсервировали в 1979 году из опасений за ее безопасность, вызванных допросом другой секретарши, подозреваемой в шпионаже в пользу восточногерманской и советской разведок, но снова включили в работу год спустя под новым псевдонимом «Вера». В 1980 году «досье продукции», состоящее из предоставленных ею документов, насчитывало десять томов.
Хотя «Дорис» оставалась на связи с «Хагеном», она также передавала информацию через «Ренату», восточную немку-нелегала, работавшую на советскую внешнюю разведку. Среди разведывательных сведений, которые она предоставила в начале восьмидесятых годов прошлого века, были подробности состоявшихся в октябре 1982 года переговоров между министром иностранных дел Хансом-Дитрихом Геншером и госсекретарем США Джорджем Шульцем о размещении на территории ФРГ ракет «Першинг-П». Она также дважды участвовала в учениях НАТО «Уинтекс», во время которых сумела добыть разведывательную информацию о системе командования и управления ФРГ в военное время и смогла предоставить отчет о своем опыте работы в секретном военном правительственном убежище в горах Айффель под Бонном.
«Дорис» арестовали в 1985 году и быстро добились признания. В 1987 году ее приговорили к восьми годам тюремного заключения и штрафу в 33 000 западногерманских марок, что составляло всю сумму, как считалось, которую она получила от советской внешней разведки (вероятно, заниженную). Судья сказал ей, что, вынеся ей сравнительно мягкий приговор, он принял во внимание, что она «безнадежно влюбилась» в своего вербовщика.
