Мюррей Ротбард - Этика свободы
И если мы рассмотрим аналоги анархической судебной и защитной системы в истории, мы вновь увидим очевидную ошибочность аргументации Нозика. Сотни лет ярмарки Шампани были главным центром международной торговли в Европе. Множество судов, торговых, сеньориальных, церковных и т.д. конкурировали за потребителей. Не только не выделилось доминирующего агентства, но они даже не нуждались в апелляционных судах. Тысячу лет древняя Ирландия до завоевания Кромвелем имела систему из множества юристов, юридических школ и защитных агентств, которые конкурировали в нескольких географических областях и ни одно не стало доминирующим. После падения Рима различные сосуществующие варварские племена мирно разрешали свои споры внутри каждой области, и, хотя представители каждого племени жили по собственным законам, между судами существовали соглашения относительно мирного разрешения споров. Более того, в наши дни высоких технологий и низкой стоимости транспорта и коммуникации будет даже проще конкурировать между географическими областями; защитные агентства «Метрополитэн», «Экуитэбл» и «Прудэншл», к примеру, могут легко организовать сеть филиалов на большой территории.
Фактически, у страховых агентств куда больше шансов стать естественной монополией, чем у защитных, так как больший страховой пул имеет тенденцию к уменьшению премий; однако, всем известно о жестокой конкуренции между страховыми компаниями и конкуренции было бы больше, если бы она не ограничивалась государственным регулированием.
Аргументация Нозика в пользу появления доминирующего агентства в каждой географической области, таким образом, является примером некорректной априорной попытки решить, к чему приведет работа свободного рынка, и эта попытка, которая игнорирует конкретные исторические и институциональные примеры. Конечно, доминирующее агентство могло бы предположительно возникнуть в конкретной географической области, но это не очень вероятно. И как указывает Рой Чайлдс в своей критике Нозика, даже если оно возникнет, оно не будет «унифицированной федеральной системой». Чайлдс также корректно указывает, что объединять все защитные услуги и называть их унифицированной монополией не менее абсурдно, чем объединить всех сельскохозяйственных производителей и переработчиков на рынке и сказать, что они представляют из себя коллективную «систему» или «монополию» на производство пищи. [12]
Более того, закон и государство теоретически и исторически разделимы и закон будет развиваться в анархическом обществе и безо всякого государства. В частности, конкретные формы анархических институтов законности – судей, арбитров, процедурных методов разрешения споров и т.д. – будут, несомненно, расти и в результате рыночного процесса, под управлением «невидимой руки», при том, что базовый свод законов (запрещающий индивидам вмешательство в чужую собственность), вероятно, будет принят всеми юридическими агентствами, наподобие того, как конкурирующие суды согласились применять и расширять принципы обычного или традиционного права. [13] Но последнее, повторимся, не подразумевает единого унифицированного свода законов или доминирующего защитного агентства. Любые агентства, нарушающие базовый либертарианский кодекс, будут признаваться открытыми преступниками и агрессорами, и Нозик сам признает, что такие агентства, из-за недостаточной легитимности, едва ли преуспеют в анархическом обществе. [14]
Давайте теперь предположим, что доминирующее агентство, несмотря на то, что это маловероятно, все же появилось. Как теперь, без нарушения чьих-либо прав оно переходит к Нозиковскому ультра-минимальному государству? Нозик пишет [15], что положение доминирующего защитного агентства, которое наблюдает, как независимые агентства, с помощью сомнительных с его точки зрения процедур защищаются от его собственных клиентов. Должно ли доминирующее агентство иметь право защищать своих клиентов от таких действий? Нозик утверждает, что доминирующее агентство имеет право запрещать применение предположительно рискованных процедур против своих клиентов и этот запрет, таким образом, устанавливает «ультра-минимальное государство», в котором одно агентство насильственным образом запрещает другим агентствам защищать права индивидов.
Здесь с самого начала возникает две проблемы. Во-первых, куда делся вариант мирного разрешения споров из сценария 3? Почему доминирующее агентство не может заблаговременно согласовать с независимыми агентствами метод разрешения споров? Ах да, здесь мы как раз и видим смешное «следовательно» Нозика, объединяющее такие соглашения в «единую федеральную судебную систему». Иными словами каждый раз, когда доминирующее и независимое агентство заранее договариваются о разрешении своих споров, Нозик называет это «одним агентством» и потом по своему определению отрицает возможность мирного разрешения споров без смещения к обязательной монополии ультра-минимального государства.
Но представьте, для того, чтобы до конца разобрать аргумент, что мы примем сомнительное определение Нозика по поводу «одного агентства». Будет ли при этом условии справедливым для доминирующего агентства объявлять конкурентов вне закона? Конечно же, нет, даже если оно не стремится вступать в прямое сражение. Что тогда по поводу множества случаев, в которых независимые агентства разрешают споры своих клиентов и не касаются клиентов доминирующего агентства? По какому праву доминирующее агентство может объявлять вне закона мирное разрешение споров между клиентами независимых агентств, не касающиеся его клиентов? Ответ будет категорически отрицательным, так как в таком случае доминирующее агентство нарушает права конкурентов и права их действующих и потенциальных клиентов. Более того, как подчеркивает Рой Чайлдс, такие действия по насаждению собственной монополии едва ли можно отнести к действию «невидимой руки рынка»; это ощутимое и вполне воспринимаемое решение и оно должно рассматриваться соответственно. [16]
Доминирующее агентство, утверждает Нозик, имеет право препятствовать «предположительно рискованным» решениям независимых агентств. Ну а как насчет самих независимых агентств? Имеют ли они право пресекать аналогичные действия со стороны доминирующего агентства? И не начнется ли, в нарушение сценария 3, вновь «война всех против всех», необходимо вовлекающая всех в постоянные агрессивные действия? Где тогда подразумеваемая Нозиком моральность деятельности государства, возникшего естественным путем? Более того, как указывает Чайлдс: как насчет рисков, возникающих при принудительной монополии одного защитного агентства? Как пишет Чайлдс:
«Что будет ограничивать его власть? Что произойдет в случае, если оно пожелает еще больше власти? Так как оно имеет монополию, все споры о его функциях разрешаются лишь им самим. Поскольку полномасштабные процедуры правосудия дорогостоящи, вполне резонно предположить, что в отсутствие конкуренции процедуры станут менее тщательными, и, повторимся, только оно само будет оценивать легитимность своих собственных процедур, как Нозик сам говорит нам». [17]
Конкурирующие агентства, независимо от того, является ли конкуренция реальной или потенциальной, не только обеспечивает защиту более высокого качества за меньшие цены, чем принудительная монополия, но также обеспечивает систему рыночного контроля и противодействия возможным попыткам любого агентства выйти за рамки закона, т.е. агрессии против личности и собственности своих или чужих клиентов. Если одно из многих агентств выходит за рамки закона, многие объединяются на битву с ним в защиту прав своих клиентов; но кто может защитить кого-либо от произвола государства, будь то ультра-минимальное или минимальное? Если бы нам удалось отмотать назад пленку истории, то мы увидели бы длинную череду отвратительных преступлений государства, которая едва ли дает нам какие-либо основания считать его действия легитимными. Я утверждаю, что риск государственной тирании куда больше, чем риск проведения одной или двух процедур сомнительной легитимности конкурирующими защитными агентствами.
Но и это не все. Поскольку, если будет разрешено выходит за пределы самообороны от агрессии, если кто-либо сможет применять силу против другого из-за его «сомнительных» действий, тогда пределы агрессии теряют четкие границы, фактически, ограничения агрессии против чужих прав вовсе исчезают. Единожды разрешив чьим-то «опасениям сомнительных действий» со стороны других оправдывать насильственные действия, мы навсегда оправдаем любую тиранию и «минимальное» государство Нозика быстро станет «максимальным». Я утверждаю, что Нозик не предоставляет нам ограничений от превращения его ультра-минимального государства в максимальное, тоталитарное государство. Не будет никаких ограничений для превентивных ограничений или арестов. Довольно гротескное предположение Нозика о «компенсирующем факторе» в виде «коллективного центризма» едва ли достаточно, чтобы сдержать весь спектр тоталитарных проявлений. [18]
