Михаил Юрьев - Третья Империя
Для обычных же ЗАО никаких требований по наличию контрольных пакетов в России нет, потому что там акции не обращаются свободно. То есть ликвидность по смыслу российского законодательства может быть либо тогда, когда вы реальный бизнесмен (то есть сами ведете дела принадлежащего вам бизнеса или имеете контрольный пакет ПАО), единолично или консолидированно с небольшим числом партнеров принимающий решения, либо когда вы вкладчик при реальном хозяине, и от вас, напротив, заведомо ничего не зависит. Начальник имперского надзора за финансовыми рынками Акежан Сабирдин так пошутил на этот счет: «Как вы знаете, рынок акций называется в экономической науке рынком фиктивного капитала. Так вот у нас, чтобы получить выход на свободный рынок, этот капитал должен быть по-настоящему фиктивным». К слову, такой порядок делает почти невозможным и корпоративные войны за контроль, и рейды с целью недружественного поглощения – всему этому просто нет места; что же касается дружественных слияний ПАО, то они возможны и имеют место в практике, но только тогда, когда владельцы контрольных пакетов обоих сливающихся ПАО договорятся объединить их в один нераздельный контрольный пакет нового ПАО, принадлежащий их общему закрытому ЗАО.
Реальный сектор.Поскольку в целом по образу жизни Россия не особо отличается от нас – это такое же урбанизированное, технологическое общество, – то общая структура реального сектора экономики (то есть что именно, как и в каких пропорциях производится) принципиально схожа с нашей. Общий уровень технологического развития тоже примерно соответствует нашему, хотя в отдельных сферах может несколько уступать нам или, наоборот, превосходить, но не сильно. Но есть у российского реального сектора весьма существенные особенности: одна из главных заключается в том, что там существует государственный сектор хозяйства, достаточно обширный, если не сказать доминирующий (хотя по доле ВВП он не превышает четверти), и его роль в общем экономическом устройстве весьма велика. Госсектор представлен как не инкорпорированной государственной собственностью, которую эксплуатирует непосредственно Имперское управление финансов в лице Агентства государственных имуществ, так и предприятиями, которыми занимается Имперское управление хозяйства или Имперское управление инфраструктур, в зависимости от профиля. Такие предприятия бывают в форме либо ГУПов, либо ПАО с контрольным пакетом акций у государства – последние организуются на базе ГУПов в высококоммерциализованных секторах. Цель подобной организации в том, чтобы акции таких компаний увеличивали количество привлекательных инвестиционных инструментов на фондовом рынке и, таким образом, связывали дополнительные объемы денежной массы. Начиная воссоздавать госсектор в 2006—2007 годах, новая русская экономическая школа вполне отдавала себе отчет в существовании реальной опасности увлечься этим процессом, а возврата к государственной экономике никто в России не хотел и не хочет. Поэтому были сформулированы четкие критерии (модифицируемые по мере технического и иного прогресса) того, что может относиться к госсектору, – и власть не выходит за их рамки. Эти критерии я далее перечислю.
Во-первых, к госсектору относится все производство вооружений и военной техники. Дело здесь не в боязни злоупотреблений и тем более не в желании не отдавать частникам лакомый кусок, а в том, что в этой отрасли исполнитель не в меньшей мере, чем заказчик, определяет стратегию технического развития – а к этому русские допускать частных инвесторов не хотят в силу их мотиваций, заведомо не тождественных интересам государства. К слову, в государственном военно-промышленном секторе сосредоточена и весьма существенная, если не основная, часть прикладной науки страны – кроме разве что биологических наук, которые, впрочем, тоже в основном находятся в государственном секторе (во всяком случае, медицинские), только не в экономической, а в социальной сфере, вместе с практическим здравоохранением.
Во-вторых, государственной является вся добыча полезных ископаемых, а также иных природных ресурсов, в частности леса и рыбы, потому что природа есть дар Бога всем людям, а не кому-то конкретно, и с чего бы кому-то богатеть на эксплуатации общего достояния. Следует сказать, однако, что в этой части слово «госсектор» не должно вводить в заблуждение – почти все государственные природопользующие предприятия управляются частными управляющими компаниями, то есть Имперское управление хозяйства не решает вопросы типа где и какой марки насосы покупать для нефтепромыслов.
В-третьих, государственной является так называемая стратегическая энергетика – это гигантские термоядерные, гидро– и геотермальные электростанции, а также единая энергосистема страны, состоящая из сверхпроводящих магистральных линий и аккумулирующих станций; здесь производится более 85% электроэнергии России. Остальная часть генерируется в энергоцехах ряда промышленных предприятий для собственных нужд, а также на относительно небольших частных электростанциях, работающих на местный рынок. Частными являются и ТЭЦ, вырабатывающие тепло для коммунальных нужд, а также энерго– и теплораспределительные сети. Термоядерные электростанции, казалось бы, могли бы быть и частными – они являются вполне рукотворными, не природопользующими объектами, в принципе не особо отличающимися от обычных заводов. Но из соображений экономической эффективности они очень большие (обычно одна имеет мощность 30—40 млн киловатт и стоит около 50 миллиардов наших долларов), и русские не хотят, чтобы такого размера и важности объекты были бы в частных руках. К тому же они были построены в 20—30-х годах государством, являются, таким образом, общенародной собственностью, а к приватизации русские относятся весьма болезненно (и вообще, и по причине крайне неудачного опыта 1990-х годов).
В-четвертых, государству принадлежат заведомо монопольные элементы инфраструктуры – в первую очередь железные и автомобильные дороги. Это относится только к самому полотну дороги – транспортные компании, владеющие подвижным железнодорожным и автомобильным составом и осуществляющие собственно перевозки, все являются частными и зачастую имеют в собственности свои станции и терминалы. Такое положение связано с тем, что железнодорожная и автодорожная сети исторически создавались в России централизованно в отличие от, например, наших северных штатов, и потому из пункта А в пункт Б ведет, как правило, всего одна дорога. По мере изменения этой ситуации меняется и позиция государства – на протяжении последних десятилетий из госсектора были выведены практически все порты, национализированные в 2007 году, а также трансконтинентальные волоконно-оптические кабели.
В-пятых, государственной монополией является освоение космоса – все промышленные базы и поселения на планетах и астероидах, как и большие орбитальные станции и межпланетные корабли, находятся в руках государства, и частные предприниматели пока туда не допускаются, хотя настоящее положение, вполне вероятно, изменится в будущем. Правда, это не относится к околоземным орбитальным развлекательным, медицинским и иным коммерческим комплексам, как и к челнокам, летающим к ним, – это все частное. На производство межпланетных кораблей и станций по заказу государства монополия госсектора также не распространяется.
В-шестых, государство осуществляет инвестиционные программы в тех сферах, которые частный капитал по тем или иным причинам инвестировать не готов, хотя уже созданные и запущенные объекты коммерчески вполне жизнеспособны и привлекательны (они потом и продаются в частную собственность – держать в государственной собственности объекты, не относящиеся к чему-либо из вышеописанного, не положено). Если раньше, в первые десятилетия XXI века, к таким сферам относились преимущественно объекты с высоким инвестиционным барьером (то есть такие, куда частный капитал был и не против инвестировать, но потребные суммы с учетом рисков лежали за пределами его возможностей), то ныне это инвестиции либо в развитие отсталых регионов, либо в новые отрасли с еще не доказанным коммерческим потенциалом. Например, государству надо было развить экономику Кавказа из социальных и внутриполитических соображений, но желающих делать это частников не находилось. Когда же масштабная программа такого рода была проведена государством и весь облик региона (не только экономический) вследствие этого радикально изменился, то в силу исчезновения системных рисков уже не составило проблемы продать все находящиеся там государственные активы в частные руки.
В-седьмых, государству принадлежит основная часть земель страны. Земельное законодательство России достаточно любопытно, чтобы остановиться на нем подробнее.
