О политической науке. Избранные произведения - Федор Михайлович Бурлацкий
Лидер
Оценка личности Владимира Путина, его роли как «второго» президента России во многом определяется отношением к «первому» и к тому наследию, которое он оставил. В одной из публикаций в «НГ» (01.02.2001 г.) высказали свое мнение советники Ельцина, которые до сих пор испытывают ностальгию и находятся под обаянием его личности, бросая, вольно или невольно, тень на его преемника.
У меня никогда не было иллюзий в отношении Бориса Николаевича. Прежде всего, в связи с теми чистками, которые он устраивал, будучи секретарем горкома в Москве. Я не раз говорил Андрею Дмитриевичу Сахарову и другим членам Межрегиональной депутатской группы, что они напрасно сделали ставку на довольно типичного секретаря обкома КПСС. Я говорил им, что это человек власти, и если он получит ее, то отбросит своих интеллигентных попутчиков. Характерная деталь: мы просидели в ВС СССР с Борисом Ельциным где-то рядом больше двух лет. Он молчал, почти никогда не выступал. И не только из-за враждебности среды. Он — бывший кандидат в члены Политбюро — не видел себя в жалкой роли рядового депутата.
У меня есть возможность сравнить не только этих двух правителей, а и других, включая Хрущёва, Брежнева, Андропова, Горбачёва, которых я знал лично. И мне кажется, я могу оценить достоинства и слабости каждого.
Первые три — к ним примыкает и Ельцин — типичные авторитарные вожди. Это полуинтеллигенты, выходцы из самых низов, едва «прихваченные» образованием и культурой. Но главное их почти генетическое свойство — убежденность, что они вправе принимать любые решения о судьбах нации и государства — без народа, за народ, не спрашивая у народа. Некая историческая предназначенность. И не так важно, куда вертеть колесо истории — к развитому социализму или к криминальному капитализму — важно полновластно распоряжаться движением руля.
Путин — человек нового поколения: университетское образование, иностранный язык, опыт работы за рубежом, хотя и в очень специфическом государстве. Он не заканчивал партшколу, и его мозги не засорены идеологией. И он не лепит из себя культ личности, напротив, постоянно демонстрирует качества простого парня — любовь к быстрой езде, спорту, успеху. Правда, его отличает скрытность, вероятно усиленная работой в разведке. Но ведь и Ельцин был чрезвычайно скрытен: последний пример — как он готовился к отставке.
Ельцину генетически была присуща склонность к авантюрным, спонтанным действиям, основанная на некоем прозрении, на глубокой вере в себя, в свою звезду (вспомните: «меня вели по жизни, я ведомый»). Это типичный интуитивный вождь, который не останавливался для достижения целей ни перед чем. На этом были замешены все крупные политические повороты. Беловежская Пуща и его опасения, что Горбачёв объявит его преступником. Расстрел «Белого дома» и страхи накануне, что коммунисты его низложат. Авантюра с шоковой терапией. Авантюра с обогащением Семьи и надеждами, что это не будет обнаружено. Уход в отставку и попытка спасти себя и Семью от преследователей путем акта о неприкосновенности.
Путин по генетическому коду прямо противоположен. Он поразительно для русского деятеля взвешен и рассудителен. Несмотря на некоторые ошибки, связанные главным образом со стилем поведения и отношением к СМИ, все его действия отличаются достаточно четким замыслом и механизмом его осуществления.
И еще: по натуре Ельцин — конфликтный человек.
Путин — человек согласия, он ищет поддержки других институтов власти, нередко предпринимает хитроумные шаги для достижения своих целей и контроля над «боярами». Элементы корпоративизма, которые просматриваются в такой политике, отнюдь не свидетельство «авторитаризма», о чем пишут некоторые политологи. Мы уже пережили реформы, в ходе которых ломали хребты, заточали в тюрьмы, расстреливали. Стоит ли так бояться реформ в условиях согласия большинства народа и представителей власти?
Сравнивая двух «государей» — Ельцина и Путина, — я отдаю предпочтение второму. Прежде всего потому, что вижу в нем современного лидера, а не коммунистического вождя, он не идеолог, а реальный политик, я бы сказал — деловой человек. Политологи с чувством отчаяния ищут у него признаки харизмы и не находят. И слава богу, что он не имеет ничего общего с истинными харизматами — от Ленина, Сталина, Гитлера, Мао Цзэдуна до Ельцина. Можно поверить Владимиру Путину, когда он говорит, что даже в страшном сне не видел себя президентом России. Так случилось. Ельцин, говоря словами поэта, шел в комнату, а попал в другую. Он искал гаранта неприкосновенности — своей и Семьи, а заодно и гаранта своего режима. Похоже, ошибся. Что касается личных гарантий, то их, вероятно, дал бы любой его преемник. А вот с гарантией кристаллизации криминального государства все выглядит наоборот. Первое, за что взялся Владимир Путин, — оздоровление государства и преодоление коррупции и стяжательства. Он не раз заявлял, что отвергает диктатуру, шоковую терапию, новую революцию. И самое главное — сам он не стяжатель!
Если уж искать аналог Владимиру Путину в нашей истории, то это не Борис Ельцин, а скорее Юрий Андропов. Я имел возможность близко наблюдать его деятельность в самый интересный период — в 60-х годах, при Хрущёве. Андропов был горячим сторонником XX съезда и мечтал об экономических и политических реформах. Я сам готовил его программу, выдержанную в этом духе, которую он докладывал Брежневу и Косыгину вскоре после отстранения Хрущёва. Они отвергли эту программу и «заткнули» его в «угол» — в КГБ, где ему пришлось выполнять самую грязную работу.
Кстати, и по характеру Владимир Путин очень напоминает Андропова: затаенный, сдержанный, четкий. Он так же любит свою Родину и предан идее возрождения могущества Российской державы, как Андропов был предан идее величия советской супердержавы.
Конечно, двух этих лидеров разделяет целая эпоха реформ, и здесь не может быть прямой аналогии, но психологическая их близость мне представляется несомненной.
