Элизабет Хереш - Купленная революция. Тайное дело Парвуса

Между прочим, Гнедину бросается в глаза, что молодая темноволосая симпатичная женщина по своему типу очень похожа на его умершую мать, но он, несмотря на это, не испытывает к ней никакого человеческого тепла. Она из Баварии, куда позже и должна вернуться, и, похоже, плохо разбирается в экономических и юридических вопросах, но единственное, что она упорно отстаивает, так это единоличное право на ключи Парвуса к его сейфам, которые, вероятно, хранят сказочные тайны и сокровища. Для поддержки своих интересов она вызвала в Берлин брата, аптекаря, который помогает ей.

Как же сильно удивился Гнедин, когда обнаружил, что эта женщина не испытывает и тени горя или эмоций. А когда его друг затащил в известный берлинский ресторан «Барбарина» с танцевальной музыкой, Евгений Увидел, как там танцует его молодая мачеха со сводным братом и делает это в такой манере, которая заставляет его прийти к выводу, что она забыла не только о трауре по умершему мужу, но и о родственных чувствах к собственному пасынку.

Вскоре Гнедин узнает, что может претендовать на три восьмых наследства своего отца, на следующие три — Эльза, дочь Парвуса от женщины, с которой был заключен брак незадолго до его смерти, оставшиеся две восьмых переходят к самой вдове. Остальным внебрачным детям, среди которых — сводный брат Гнедина, утешающий вдову, и два сына от связи Парвуса с довольно симпатичной женщиной по фамилии Шиллингер в период его жизни в Копенгагене, не достается ничего.

Гнедин задерживается в Берлине на несколько месяцев, чтобы дождаться конца истории с наследством. Дело затягивается, так как в нем задействовано много людей, претендующих на частичное наследство для удовлетворения их кредитных запросов. Тот факт, что Московское руководство Гнедина позволило ему находиться в Берлине с декабря 1924 по май 1925 года, свидетельствует о том, что оно тоже чего-то ожидало от исхода дела с наследством. Посол Кретинский, занявший место Йоффе после его отъезда в Пекин, почти ежедневно сообщает о продвижении дела о наследстве Гельфанда-Гнедина. Однако лишь после новой поездки Гнедина в Берлин, осенью 1925 года, наметилось его окончание.

Но ему самому не кажется, что время течет слишком медленно, и это отчасти потому, что нужно было открыть швейцарский сейф, от которого даже у молодой вдовы не оказалось ключа. Как один из законных наследников, Гнедин решает поехать в Швейцарию, чтобы урегулировать этот вопрос через адвокатов. Однако камень преткновения оказался и здесь как косвенное последствие деятельности Гельфанда при жизни: Швейцария временно приостановила свои официальные отношения с Советским Союзом. Основание — Московское правительство после убийства Воровского в Берне, человека стокгольмского трио наряду с Радеком и Ганецким, выдвинуло претензию на тринадцать миллионов франков на его счету, Швейцария, однако, отказалась признать эти притязания. Поскольку Гнедин пользуется служебным советским паспортом во время своих поездок, он не может туда попасть.

Зато в Берлине он переживает странную историю. Однажды на контакт с ним выходит Георг Скларц, многолетний компаньон Гельфанда, и приглашает на беседу. Когда Евгений сворачивает с Тиргартенштрассе на Приватштрассе, где находится роскошная вилла, она его одновременно и впечатляет и вызывает отвращение. «Знает ли он, — пишет Гнедин в своем дневнике, — как Парвус и его компаньоны обогатились во время войны на спекулятивных сделках — купить виллу вроде этой у обедневших аристократов было для них мелочью». Скларц тщательно подготовил прием аскетичного советского служащего. Лакеи ведут гостя на верхний этаж. Пройдя через несколько длинных залов, он, наконец, попадает в элегантную комнату для приемов. За огромным письменным столом сидит хозяин Георг Скларц, над головой которого висит большая, написанная маслом картина. На картине изображен Александр Парвус.

Гнедин останавливается перед изображением как вкопанный. Так вот как выглядел его отец в последние годы своей жизни. «Я заказал написать эту картину», — произносит Скларц, который заранее рассчитывал на этот ошеломляющий эффект, и начинает беседу с самых теплых слов о той связи, которая существовала между ним и Парвусом.

Наконец, Скларц переходит к делу. Он хочет сделать Гнедина своим союзником в борьбе против супруги Парвуса, по мнению Скларца, ставшей ею «незаконно», из холодного расчета. Вероятно, Гнедин должен выставить большие требования. Во время беседы Скларц демонстрирует свое влияние, чтобы не сказать, власть, перед гостем, великодушно ведя телефонные разговоры с известными политиками, а затем, раздавая поручения своему персоналу отправить по тому или иному адресу подарки. Как выясняется, Скларц, помимо прочего, владеет киностудией.

Но Гнедин отклоняет это унизительное требование. Слишком щекотливым кажется ему предложение, слишком большими личные и профессиональные предубеждения и риск, чтобы позволить привлечь себя на эту сторону. Он, в конце концов, довольствуется тем, что привезет в Советский Союз документы и небольшую по сравнению с действительным состоянием Гельфанда сумму денег.

Гнедину было суждено вновь увидеть Берлин, но в совершенно другой перспективе: в середине тридцатых годов он был назначен пресс-аташе Советского посольства в Берлине. Таким образом, он как один из сотрудников министра иностранных дел Литвинова участвовал в подготовке пакта между Гитлером и Сталиным, пока его снова не отозвали в Москву секретарем по вопросам печати в Министерство иностранных дел.

На острове Шваненвердер на Ваннзее позже обоснуется Геббельс, затем американское общество «Аспен». Поздними германо-националистическими трудами Парвуса, должно быть, особенно интересовался Розенберг. Очевидно, для главных идеологов Гитлера многое в теориях Парвуса и в том, что породила советская система, кажется достойным подражания.

Когда немного позже войска Гитлера напали на Советский Союз, Сталин выбрал министра Литвинова в качестве «козла отпущения» и начал арестовывать всех его сотрудников, чтобы под пытками выбить из них показания против Литвинова и тем самым подтвердить «подозрение в шпионаже». Гнедин становится жертвой этой тактики: его арестовывают, а затем отправляют в далекий лагерь. Он не поддается давлению на допросах и пытках. То, что он все-таки выжил, — одна из тайн, которыми овеяна власть Сталина. Так, незадолго до смерти в Москве Гнедин среди прочего описал и те мгновения, которые он пережил после смерти Гельфанда в его Берлинском мире. Он, однако, умолчал, что был агентом НКВД или ГПУ. Может быть, Парвус был бы горд за него?

Примерно в то же время, когда в 1939 году в Москве был арестован Гнедин, в Риме у итальянского министра иностранных дел графа Галеаццо Чиано, зятя Муссолини, раздается телефонный звонок. На другом конце провода — некий Леон Гельфанд, агент НКВД и второй человек в Советском посольстве в Риме. Он просит аудиенции. В личной беседе он обращается к Чиано с просьбой помочь ему, его жене и дочери бежать в США по фальшивым паспортам. Он получил от Сталина ордер на возвращение, что не предвещает ему ничего хорошего.

Чиано устанавливает контакт с полковником Прайсом из американского посольства. Леон Гельфанд обещает выдать все, что он знает о фашистах и национал-социалистах. Для него, агента НКВД с многолетним стажем, это не составляет особого труда, ведь он до этого работал в советском посольстве в Париже, которое еще до 1917 года, будучи царским посольством, служило Центром русской зарубежной тайной политической полиции. В Париже Леон Гельфанд организовал овеянное сомнительными слухами похищение «белого» генерала Кутепова, который впоследствии был ликвидирован.

В начале 1940 года Гельфанд, под фамилией Моор, с женой и дочкой едет в Нью-Йорк. Там он живет и умирает как состоятельный предприниматель. Немного позже один живущий в Вашингтоне историк (Д.С.) хочет написать книгу о его жизни. Вдова Гельфанда выложила довольно крупную сумму, чтобы воспрепятствовать этому. Возможно, Моору-Гельфанду было что скрывать?

Приложение

План русской революции

Всеобъемлющий документ в оригинале и в точном текстовом соответствии его составителя охватывает двадцать страниц:

К весне в России нужно начать подготовку массовой политической забастовки под лозунгом «Свобода и мир». Центром движения будет Петроград, а в самом Петрограде — Обуховский, Путиловский и Балтийский заводы. Забастовка должна охватить железнодорожную связь между Петроградом и Варшавой, а также Юго-Западную железную дорогу. Железнодорожная забастовка в основном будет проводиться в крупных центрах с крупными рабочими коллективами, железнодорожными мастерскими и т. д. Для расширения масштаба забастовки везде, где можно, будут взрываться железнодорожные мосты, так же как во время забастовочного движения 1904–1905 годов.