Михаил Бакунин - Избранные сочинения. Том II.
Для тех, кто не хочет быть слепым, очевидно что производительная работа создает богатство и дает работнику нищету; и что только непроизводительный эксплоатирующий труд дает собственность. Но, так как собственность есть нравственность, ясно, что нравственность, как ее понимают буржуа, состоит в эксплоатации чужого труда. (Примеч. Бакунина).
77
Этот листок (285) последний, посланный мне Бакуниным (18 марта 1871 г.). Он сохранил у себя листок 286 и несколько следующих, написанных уже до его от'езда во Флоренцию. По своем возвращении он продолжал редактировать примечание, начатое на листке 286, и продолжил его до 340 листка, на котором рукопись обрывается.
Дж. Г.
78
Во имя этой фикции, называемой то коллективным интересом, то коллективным правом или коллективной волей и свободой, якобинские абсолютисты, революционеры школа Жан Жака Руссо и Робеспьера, провозглашают угрожающую и бесчеловечную теорию абсолютного права Государства, между тем как монархические абсолютисты основывают ее с гораздо большей логической последовательностью на милости Божией. Либеральные доктринеры, по крайней мере те из них, которые принимают в серьез либеральные теории, исходя из принципа индивидуальной свободы, выставляют себя сперва, как известно, противниками свободы Государства. Они первые сказали, что правительство, то есть чиновный мир... (Примеч. Бакунина).
Продолжение этого примечания, которое растягивается с 287 до 340 и последнего листка рукописи, было напечатано в 1895 году доктором Максом Неттлау в 1-м томе Собрания Сочинений Бакунина, стр. 264, строка 7-ая, до стр. 326, под заглавием, заимствованным у Реклю и Кафиеро: «Бог и Государство», но его следует переместить сюда.
Дж. Гильом.
Дальше это примечание приводится полностью. (Примеч. издателей).
79
В рукописи не разборчивое слово (de . . . ques).
80
В доброе старое время, когда христианская вера, еще не поколебленная и представляемая главным образом римско-католической Церковью, процветала во всем могуществе, Богу совсем не трудно было намечать своих избранников. Считалось общепризнанным, что все государи, великие и малые, царили милостью Бога, если только они не были отлучены. Само дворянство основывало свои привилегии на благословении святой Церкви. Даже протестантизм, могучим образом способствовавший разумеется, против своей воли разрушению веры, оставил, по крайней мере в этом отношении, неприкосновенной христианскую доктрину: „Несть власти", вторил он апостолу Павлу, „аще не от Бога". Он даже укрепил власть государя, заявляя, что она исходит непосредственно от Бога, но нуждаясь во вмешательстве Церкви и, напротив, подчиняя Церковь власти государя. Но с тех пор, как философия последнего века в союзе с буржуазной революцией нанесла смертельный удар вере и опрокинула все учреждения, основанные на этой вере, доктрине власти трудно вновь упрочиться в сознании людей. Нынешние государи правда продолжают величать себя царствующими „Божией милостью", но эти слова, некогда имевшие столь полное жизни, столь мощное и реальное значение, ныне рассматриваются интеллигентными классами и даже частью самого народа лишь, как устаревшие и банальные фразы, ровно ничего, по существу, не означающие. Наполеон III пытался обновить эту фразу, присоединив к ней другую: „и волею народа", которая, прибавленная к первой, либо уничтожает ее и тем самым уничтожается сама, либо обозначает, что все, чего хочет народ, хочет и Бог. Остается узнать, чего хочет народ, и какой орган всего вернее выражает его волю. Радикальные демократы воображают, что этим органом всегда является Собрание, избранное всеобщим голосованием, другие, еще более радикальные, прибавляют к нему референдум, непосредственное голосование целым народом каждого нового сколько-нибудь важного закона. Все, консерваторы, либералы, умеренные радикалы и крайние радикалы согласны на том, что народ должен быть управляем либо выбранными им самим, либо навязанными ему правителями и господами, но что во всяком случае он должен иметь правителей и господ. Лишенный разума, он должен предоставить руководство собою тем, кто им обладает.
Между тем как в минувшие века наивно требовали власть во имя Бога, ныне ее доктринеры требуют во имя разума. Власть требуют уже больше не священники павшей религии, но дипломированные священники доктринерского разума и притом в эпоху, когда банкротство этого разума стало очевидным. Ибо никогда еще образованные и ученые люди и вообще так называемые просвещенные классы не выказывали такого нравственного упадка, такой трусости, такого эгоизма и такого полного отсутствия убеждений, как в наши дни. По причине трусости, несмотря на всю свою ученость, они остались глупцами, ничего не понимающими кроме сохранения того, что существует, и безумно надеющимися остановить ход истории грубой силой военной диктатуры, перед которой они ныне позорно распростерлись.
Как некогда представители божественного разума, и власти, Церковь и священники, слишком очевидно связали себя с экономической эксплоатацией масс, — что было главной причиной их падения, — так и теперь представители разума человеческого и власти человеческой. Государство, сословие ученых и просвещенные классы слишком очевидно отождествили себя с тем же самым делом жестокой и несправедливой эксплоатации, чтобы они могли сохранить хоть малейшую моральную силу, малейший престиж. Осужденные своей собственной совестью, они чувствуют себя разоблаченными и не имеют другой защиты от презрения, которое, как они сами понимают, они вполне заслужили, — кроме жестоких аргументов организованного и вооруженного насилия. Организация, основанная на трех отвратительных вещах: бюрократии, полиции и постоянной армии, — вот, что представляет собою ныне государство; это видимое тело эксплоатирующего и доктринерского разума привилегированных классов.
На смену этой разлагающейся и умирающей интеллигенции пробуждается и образуется в народных массах новая интеллигенция, молодая, сильная, полная будущности и жизни, еще, конечно, не развитая научно, но жаждущая новой науки, освобожденной от всяких глупостей метафизики идеологии. У этой новой интеллигенции не будет ни дипломированных профессоров, ни пророков, ни священников, но, черпая свою силу в каждом и во всех, она не образует ни новой Церкви, ни нового Государства. Она разрушит всякие следы рокового и проклятого принципа власти, как человеческой, так и божественной и возвращая каждому его полную свободу, она осуществит равенство, солидарность и братство человеческого рода. (Примеч. Бакунина).
