Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author
Народ мог быть бессмертным, но кто считался "народом" - вопрос открытый. Не все скорбели. Многие южане, по крайней мере в частном порядке, радовались, как и некоторые северные копперхеды, хотя публичное празднование было опасным. То, что месть будет, было несомненно, но выйдет ли она за пределы убийц, было неясно. Призывы к уничтожению предателей были обычным делом, и большинство южан попадали под определение "измена". Генерал Карл Шурц считал, что конфедераты должны быть благодарны за то, что большая часть их войск уже сдалась, потому что если бы армия Союза все еще была на марше, то резня могла бы сравниться с резней Аттилы Гунна. Мэри Батлер из Пенсильвании призывала "убить всех предателей", и в их число она включила своего кузена и жениха Фрэнка. Но призывы к мести быстро сузились сначала до руководства Юга, а затем и до самих убийц.
С яростью, направленной на Бута и его товарищей по заговору, реальных и мнимых, нация погрузилась в скорбь. "Нация в слезах" - гласил заголовок газеты Chicago Tribune от 17 апреля. Суд и казнь обвиненных Бутом соучастников заговора будут далеко не справедливыми, но, несмотря на ярость нации, насилие против сторонников Конфедерации было незначительным.5
Линкольна застрелили в театре, но было немыслимо, чтобы он там умер. Для многих американских протестантов театры были осквернены, и присутствие там президента в Страстную пятницу вызывало беспокойство. Врачи быстро перевезли его тело в пансион Уильяма Петерсена, расположенный через дорогу, где Линкольн умер, не разговаривая и не приходя в сознание. Цена на черный креп взлетела, когда началась работа над интерпретацией. Первый проект принадлежал радикальным республиканцам. На церемонии в Нью-Йорке в день смерти Линкольна представитель Джеймс Гарфилд из Огайо, известный как "молящийся полковник" во время Гражданской войны, объяснил, почему Бог допустил убийство "самого доброго, самого мягкого... друга", которого только могли ожидать жители Юга. Это произошло потому, что Линкольн был слишком хорошим и слишком добрым. Бог сделал Линкольна своим орудием для спасения Союза, и он стал христоподобным и мучеником, но для восстановления Юга Бог будет использовать более суровых людей. По всему Северу сотни протестантских священников повторяли эту тему.6
Поминки и длительные похороны Линкольна начались во вторник, 18 апреля, когда Восточная комната Белого дома открылась для первого из многих публичных просмотров его тела. Бенджамин Френч, в то время комиссар по общественным зданиям и бывший Великий мастер масонов округа Колумбия, спроектировал катафалк - приподнятую конструкцию, на которой было выставлено тело, - по образцу Ложи скорби, используемой на масонских похоронах. С 9:30 утра до 5:30 вечера скорбящие, по шесть или семь человек в ряд, проходили через Белый дом, задрапированные изнутри и снаружи в черное. Признаком эпохи стало то, что из шестисот человек, приглашенных на церемонию в Восточную комнату, только семь были женщинами. Шесть из них были женами и дочерьми приглашенных выдающихся людей, а одна - медсестрой, которая ухаживала за Вилли Линкольном перед его смертью в 1862 году.
На следующий день торжественная процессия пронесла тело убитого президента по Пенсильвания-авеню к Капитолию, где Линкольн должен был лежать в штате. Это была северная церемония, потому что Север на данный момент был нацией. Его секционные ценности свободного труда были теми ценностями, которые провозглашал и воплощал Линкольн, и они фактически по умолчанию стали национальными ценностями. Юг лежал в поражении и руинах. Но по иронии судьбы победа Линкольна стала звонком для мира, который его породил. Гражданская война, которая, казалось, должна была обеспечить триумф общества свободного труда, состоящего из мелких индивидуальных производителей, связанных между собой свободой договора, на самом деле стала довольно крупным шагом на пути к гибели этого общества. Союз уже изменился и стоял на пороге гораздо больших перемен, чем могли предвидеть скорбящие. Поражение, безусловно, обрекало Юг. Победа столь же несомненно обрекла Север. Американцы, безусловно, знали, что нация меняется, но северяне считали, что именно Юг станет воплощением этих перемен, превратившись в солнечную версию Севера. Юнионисты рассматривали войну как операцию, необходимую для удаления раковой опухоли рабства, и считали, что кровавая операция восстановила здоровье республики.7
Война, начатая ради спасения союза, превратилась, как сказал бы в 1866 году сенатор от штата Мэн Лот Моррилл, во вторую американскую революцию. Рабство и крайности прав штатов - отличительные черты Юга - были мертвы. Без рабства не было бы войны. Юг сражался в защиту рабства; он говорил об этом громко и неоднократно, и Юг проиграл. Федеральное правительство было могущественнее, чем когда-либо. Все было решено. Революция утвердила порядки Севера, хотя и свергла порядки Юга. Революция намеревалась сделать Юг отражением Севера.8
Изменения, которые праздновал Север, были видны в Вашингтоне в 1865 году. Чернокожие скорбящие - мужчины, женщины и дети - заполонили улицы перед Белым домом, когда гребцы отправились в долгий путь. Репортер Chicago Tribune писал: "Зрелище было необычным. Четыре года назад подобная процессия могла бы пройти по улицам Национальной столицы не более беспрепятственно, чем по Лонг-Бриджу из Вирджинии в округ Колумбия без пропусков от своих рабовладельцев".9
Еще более удивительным было бы появление Двадцать второго цветного отряда США, маршировавшего с прицепленным оружием, который следовал за гробом Линкольна по Пенсильвания-авеню, когда тот покидал Белый дом. Никто не предполагал, что чернокожие солдаты возглавят тщательно срежиссированный парад. Полк свернул в строй с боковой улицы и оказался во главе процессии. Но для многих чернокожие люди были неиссякаемым источником сюрпризов. Мало кто в 1861 году мог представить себе полки чернокожих, вооруженных для борьбы с белыми, и мало кто из белых в 1865 году представлял себе чернокожих в авангарде борьбы за Реконструкцию на Юге.10
Столица демонстрировала триумф не только нации, но и государства. Церемония стала уделом федерального правительства, а не семьи. В среду, 19 апреля, когда начались похороны, в Восточном зале сидели три человека, от которых зависело ближайшее будущее этого правительства. Каждый из них уже настороженно относился к остальным. Генерал Улисс С. Грант, который отклонил приглашение сопровождать Линкольнов в театр Форда в ночь убийства, сидел рядом с телом, как и новый президент Эндрю Джонсон и Эдвин Стэнтон, военный секретарь. Из ближайших родственников присутствовал только сын Линкольна Роберт.
