Мухтар Ганиев - Сумерки (документальная повесть)
Ни на Востоке, ни на Западе не предполагали, что Советский союз будет столь уступчив в вопросе о судьбе ГДР, но внутренние проблемы нашей страны не способствовали успехам ее внешней политики. Когда год спустя Шеварднадзе приедет на переговоры со своими западногерманскими коллегами, он передаст руководству ФРГ письмо о предоставлении СССР крупного кредита в 20 миллиардов немецких марок. Кредит предназначался для успеха реформ в нашей стране, так было сказано в послании.
Одновременно прийти на переговоры с протянутой рукой, просить кредит и в то же время отстаивать жесткую позиция, это было абсурдно и смешно. Шеварднадзе просили 20 миллиардов марок на текущие нужды, а за вывод Советских войск из Германии, СССР заплатил 100 миллиардов долларов компенсацией, в виде германского финансирования строительства домов для офицеров Советской Армии это было просто смехотворно. Кстати обязательства перед офицерами не выполнены по сей день.
Запад был в некоторой растерянности, все ждали от Горбачева, какого-то замысловатого, хитрого плана, коварного шага. Но суть была в том, что никакого плана, не было, эту схватку, начатую в годы «холодной войны», наша страна окончательно проиграла.
«С первого периода оккупации в начале 1945 года, мы стали ощущать невозможность разделения единый, культурный германский народ. Нацисты приходят и уходят, но эту историческую нацию нельзя было и невозможно поделить».
Почти пророческие слова, скоро Германия станет единой, а Советский союз, еще оставаясь империей на одной шестой части земного шара, доживает свои последние дни. До распада супердержавы оставалось, каких то, два года.
В Закавказии льется кровь. Безумное время порождало безумные поступки. Некоторые братские народы теперь разделяют горы трупов. Понимание того, что слезы армянских матерей такие же горькие, как слезы азербайджанских женщин, потерявших своих сыновей, придет гораздо позже. Но это будет совсем другое время. Растерянность власти и всплеск национальной розни, и оправдание самых мерзких преступлений волею своего народа, выплеснули на улицы массы криминальных элементов. Им нужны были насилие, кровь и деньги, им было все равно под чьими знаменами воевать. Какие-то люди совершали самосуд на улицах Баку.
В этот день радикалы из Народного фронта Азербайджана выступили по телевидению, с телеэкрана звучало; «Баку переполнен азербайджанскими беженцами из Армении, а тысячи армян живут здесь в комфорте». Назревало что-то страшное. Сутками позже на площади Ленина собралось 50 тысяч человек, агрессивная толпа, разделившись на группы, стала методично дом за домом очищать Баку от армян, начались дикие погромы, людей выбрасывали из окон, вытаскивали из квартир и забивали до смерти. Азербайджанцев предупредили, кто будет помогать армянам, тому несдобровать. Судя по всему, Погромщики готовились к бойне заранее, небольшими группами они быстро перемещались по городу и безошибочно находили своих жертв по спискам, они вооружены обрезками металлических труб, заточками из арматуры, все очень напоминает Сумгаитский сценарий. Скоро становится ясно, среди погромщиков мало коренных бакинцев, как и два года назад на погромах в Сумгаите этим занимались приезжие «еразы» — азербайджанцы, изгнанные из родных домов армянами, потерявшие своих родственников в Карабахе. Бакинцы их не любили. Но в толпе были не только, так называемые «еразы», среди погромщиков было много тех, кто пострадал от армянских боевиков в Нагорном Карабахе и они жаждали мести.
Дело в том, что в конце 1988 года армяне стали изгонять азербайджанское меньшинство из сельских районов, совершались набеги на азербайджанские деревни, жителей избивали или убивали, их дома сжигали. Кто успел спастись, кинулись в Азербайджан, где как выяснится, мало, кому были нужны. Настоящим бичом того времени стало похищение обеими сторонами заложников и использование мирных жителей, как живого щита. К концу 1988 года в сельских районах Армении были сотни покинутых азербайджанских кишлаков, выдворены более 200 тысяч постоянно проживающих в Армении азербайджанцев и курдов, а навстречу им потоком шли армянские беженцы из Азербайджана.
И вот теперь Баку, черный январь 1990 года. На улицах творится, что-то страшное, милиция бездействует, обезумевшей толпе пытаются противостоять единицы, в том числе и здравомыслящие представители Народного фронта Азербайджана.
«Какие-то люди, В большинстве приезжие, криминальные элементы, пытались произвести самосуд на улицах Баку. Мы члены Народного фронта задерживали этих людей и передавали их в руки милиции, правоохранительных органов. В те дни здесь находились представители Московских силовых структур. Но через час- полтора эти люди снова оказывались на свободе и продолжали делать свои жестокие преступления. То есть все это было шито белыми нитками. Руководителям в Кремле нужен был повод ввода действующей армии в Баку».
Скорее всего, Москва не искала повода, повод был, но Центр проявлял нерешительность, всячески противился введению войск в, столицу союзной республики. Семь дней в Баку шла резня, а местные и центральные власти все решали, что делать. Никто не хотел брать на себя ответственность, все кивали на Горбачева, пусть решает.
В то время когда Генсек размышлял о вводе действующей Армии в столицу Азербайджана, здесь было убито 132 бакинца.
Горбачев полетел в Вильнюс, поводом для поездки стало решение коммунистов Литвы выйти из состава коммунистической партии Советского союза. Это могло стать началом распада КПСС, которая еще оставалась основой управленческого аппарата в стране. В этот же день в Вильнюсе проходит 250 тысячный митинг с требованиями выхода из СССР. Горбачев вышел в народ, он пытался спорить с людьми, однако его собеседники стояли на своем. Там же в Вильнюсе он рассуждал о том, что добиваясь независимости, граждане Литвы идут в никуда. Однако именно там Горбачев понял, Прибалтийские республики уже не удержать.
Трудно было в ту пору найти в Эстонии, Латвии, Литве найти какую небудь серьезную силу среди местного населения, которая бы выступила против независимости или за членство в Советском союзе. Это просто противоречило восприятию этих наций. Они хотели независимости. Они имели ее в 1918 году. Они почувствовали свободу. Многолетние усилия, которое приложил Советский союз, чтобы они забыли это, не прошло.
11 марта 1990 года Литва провозгласила независимость, это был своеобразный подарок Горбачеву ко дню рождения и к избранию его президентом СССР. Спустя всего три дня, в ответ на несговорчивость и брошенный Вильнюсом вызов были прекращены поставки нефти в республику, по сути, объявлена блокада Литвы. С экономической точки зрения блокада просуществовала недолго, учитывая то, что там было много предприятий союзного значения, которые тут же выбили себе всякие квоты в Москве. Реально этот шаг не сыграл никакой роли, но эта была огромная ошибка Горбачева, она показала его истинное отношение к народам Балтийских стран.
Новый 1990 год в Молдавии встречали лозунгами — «Мы румыны и точка», многочисленные митинги проходили на фоне стремительного обнищания народа. В этой аграрной винодельческой республике, сельское хозяйство почти полностью развалилось. Так пять лет спустя напомнило о себе Горбачевская антиалкогольная компания. Народный фронт получил большинство в Верховном совете Молдавии и принял решение, которое русскоговорящими жителями республики были приняты как провокационные.
Большинством голосов депутаты приняли гимн, флаг румынский, в Конституции официальный язык в Молдове объявлен румынский.
Лидеры республики и не скрывали, что ведут дело по вхождению в состав Румынии. Национальные меньшинства готовились к худшему. В этот день Молдавия заявила о выходе из состава СССР, это решение переполнило чашу терпения жителей Левобережного Приднестровья, которые не желали жить в чужом государстве. На левом берегу Днестра сформировано собственное правительство, 2 сентября оно провозгласило о создании Приднестровской Советской Социалистической республики и объявило о желании остаться в состав СССР. От такой строптивости Кишинев опешил, но быстро пришел в себя, и в адрес Приднестровья зазвучали угрозы.
В Москве долго не могли решить, как реагировать на эти события, возможно, просто ждали, когда Кишинев самостоятельно справится с возникшей проблемой.
Тем временем в Кремле решался вопрос отправлять в Баку регулярные войска или нет. Кто-то отыскал компромиссный и удачный вариант, — послать туда дивизию, которую сами военные назовут «партизанской». Буквально за несколько дней до ввода в Баку, ее спешно укомплектовали военнослужащими из запаса. Под ружье поставили несколько тысяч резервистов из Ростовской области, Ставропольской и Краснодарских краев. Эти взрослые тридцати, сорока летние «дядьки» привыкли к обычной мирной жизни, совершенно не подготовленные к уличным боям, при первых же выстрелах они оказались деморализованными и подавлены. Они не понимали, что происходит вокруг, кто друг, а кто враг. Но у них в руках было современное оружие.
