Сергей Кургинян - Медведев и развитие
Поскольку специализация постсоветской России уже сложилась в сфере таких ее "национальных конкурентных преимуществ", как огромные запасы энергоносителей и сырья, приходится предположить, что именно в этих отраслях (где, в принципе, экспортных доходов частного бизнеса и привлеченного зарубежного капитала может оказаться достаточно для масштабных долгосрочных инвестиций), и будет "по факту" происходить "опережающее развитие".
Но это очень оригинальное "опережающее развитие". Что оно опережает? Нынешние темпы исчерпания ресурсов на территории РФ?
Впрочем, все, что касается типа развития (опережающее, догоняющее и т. д. ), требует отдельного рассмотрения. Пока мы только поговорили о столь важной вещи, как серьезность. И не вообще поговорили, а на конкретном примере.
Нет ее, этой серьезности, – не будет ничего остального.
А об этом остальном (и, конечно, самом главном) – отдельно.
02. 04. 2008 Завтра №:14
Идея развития не должна быть (а) отсечена от "технологий" (мобилизационных – каких еще?), (б) разменяна на частные политические приобретения, (в) оторвана от реальности, (г) "пиаризирована", (д) застойно бюрократизирована.
(А), (б), (в) и так далее – это рамка. Вышел за рамки – погубил проект. Стоп. А проект-то в чем?
Рост валового внутреннего продукта – прекрасная вещь. Но это рост, а не развитие. Бабочка – это не разросшаяся куколка.
Самолет сложнее телеги. Тут все понятно. Нынешний Шанхай – не первобытная африканская деревня. Тоже понятно. Стоп. Сравните "Мону Лизу" Леонардо да Винчи и "Черный квадрат" Малевича. Не правда ли, уже непонятно? Вам покажут и скажут: "Где развитие? И нужно ли оно, если оно такое?" Вы сошлетесь на теорию эволюции. То есть на это самое "или нас сомнут". Развившееся съедает (или порабощает, в любом случае, сминает) неразвившееся. Источник развития – борьба за выживание.
Но тогда развитие всего лишь рок, а не ценность. В чем ценность (если она есть)? Органическая молекула сложнее обычной молекулы. Кристалл сложнее аморфных некристаллических соединений. Молекула сложнее атома. Атом сложнее элементарной частицы. Борьбы за выживание нет, а усложнение есть. В чем источник?
Кто-то пытался доказать, что действует всемирный закон экономии энергии. Мол, электронам и протонам экономичнее собираться в атом, и так далее. Пробовали проверить. В самых простейших случаях – доказуемо. А дальше не только недоказуемо, но и наоборот. Нет экономии энергии. А усложение есть.
А раз оно есть, значит, у него есть источник. И по определению - не дарвиновский. Естественно предположить, что этот же источник действует при переходе от неживого к живому. А также от животного к человеку. А от человека...
Верующий скажет вам, что для него ценность развития – восхождение к Богу. Но другой верующий назовет развитие греховным отпадением от принципа. Вот я прочитал у Малера, что история - это грех. Что порождена она изгнанием из рая. Звоню коллегам-религиоведам, спрашиваю: "А что, семь дней Творения – это не история?" Они отвечают: "А у него такая позиция". Для одних христиан Большой Взрыв, создавший Вселенную, – это сотворение мира (то есть благо). Для других – это первогрех.
Лет пятнадцать назад я говорил о развитии в кругах высшей советской (тогда уже не находящейся у власти) элиты. Я был для этих кругов "своим". Но начав апеллировать к развитию, натолкнулся на очень мощное отторжение. Мне сказали, что хорошо было в России только при Победоносцеве и Александре III. Я возразил, что если бы при Победоносцеве было так хорошо, то не было бы Ленина, а был бы "Победоносцев нон-стоп". Ведь исторический опыт – это как эксперимент в физике. Против него не попрешь.
Ответом был разрыв коммуникаций. Ибо речь шла о символе веры.
Короче – оппонирование развитию (причем очень и очень жесткое) является у нас уделом отнюдь не только отдельных ученых и публицистов.
Не люблю Поппера. Но его исследование политической мотивации Платона является и блестящим, и доказательным. Платон действительно считал историю повреждением. И хотел использовать идеальное государство для противодействия истории, понимаемой как повреждение.
Хорошо ли будет нам всем в платоновском государстве – вопрос спорный. Кому-то будет хорошо, кому-то нет. Но что апелляции нашей элиты к платоновскому государству несовместимы с форсированным развитием, достаточно очевидно. Для форсированного развития государство должно быть субъектом развития. Нельзя форсированно развиваться и подмораживать (концепция Победоносцева). Нельзя форсированно развиваться, используя в качестве главного инструмента нечто, созданное для противодействия развитию как греху.
Нет религиозного консенсуса в данном вопросе. И элитного тоже. А ведь многие наши сограждане по определению ищут ответы на такие вопросы вне религии. Как быть с ними?
Нужен научный ответ на вопрос о смысле развития, его генезисе, источнике и так далее. Но, увы, наука предпочитает обсуждать не смысл и не источник, а типологию.
Что ж, и на том спасибо. Как говорится, все же лучше, чем ничего. Типологический подход позволяет установить, что есть линейное однонаправленное развитие (оно же – прогресс). Но что на самом деле линейная теория прогресса – это большое упрощение. Что есть тупики, катастрофы, откаты. Их наличие не отменяет развития.
Такой (нелинейный) вариант развития предполагает скачки, фазовые переходы, турбулентности, бифуркации. Нет в этом варианте стабильности. А в каком варианте она есть?
Есть она у Альберта Гора ("устойчивое развитие"). Ухватились за эту "прелесть" сразу все – от Ельцина до Зюганова. На самом деле, у Гора речь идет о "sustainble development". "Development" – развитие. "Sustainble"?. .
Sustainble growth (growth – рост) – это и впрямь устойчивый экономический рост. Устойчивый – в смысле неинфляционный, с полной занятостью. А главное – самодостаточный. То есть поддерживаемый без привлечения дополнительный займов или новых эмиссий акций.
Гор хотел отыскать такое развитие, которое не потребовало бы новых займов и эмиссий у матери-природы. А поскольку такое развитие – маниловщина, то разговоры о нем камуфлируют борьбу с развитием, обоснование права на остановку развития. Во имя природы, экологии и прочих долженствований.
Такая борьба с развитием началась давно. Мальтузианцы, неомальтузианцы... Мол, терзаете природу, просите ее о дополнительных займах... А она уже почти банкрот.
Серьезное политическое звучание разговор этот приобрел в эпоху "Римского клуба". А подготавливался он чуть ранее – в недрах диалога Косыгин—Джонсон, поездок в Москву Макджорджа Банди как представителя Джонсона, и так далее. Тогда же начали выстраиваться и специфические мосты между "двумя системами с различным социальным строем". Кто не верит – пусть прочтет книгу Джермена Гвишиани "Мосты в будущее".
Есть все основания считать, что мосты наводились для того, чтобы заключить (внимание!) СТРАТЕГИЧЕСКУЮ ДОГОВОРЕННОСТЬ ОБ ОСТАНОВКЕ РАЗВИТИЯ. Почему диалог "систем с различным социальным строем" начался выведением за скобки идеологий? Ведь их-то и надо было бы обсуждать (мы понимаем развитие так, вы – этак). Вместо этого – экология... пределы роста... "В доме повешенного не говорят о веревке"?
В любом случае, в итоге данного диалога одна система оказалась разрушена. А другая? Другая претерпела странные метаморфозы. Очень странные!
В самом деле, именно развитие (в простейшем варианте – прогресс и гуманизм) было аргументом в пользу лидерства западной цивилизации. Именно за счет развития она могла легитимировать свою экспансию. Даже если экспансия шла в духе Киплинга ("несите бремя белых") – все равно, речь шла о бремени, о том, что в чужие неразвивающиеся миры будет привнесен великий дух развития. Иезуиты говорили: "Для вящей славы Господней". Западные прогрессоры (прошу не путать с нашими реформаторами, любителями братьев Стругацких) говорили: "Для вящей славы Развития". Вокруг этого имени – Развитие – выстроился проект. Он называется проект "Модерн". Это очень сложный комплекс идей, принципов управления, подходов, ценностей, легитимаций, форматов, текстов, внетекстуальных культурных явлений и прочего.
Рассуждать о метафизике Развития – можно и должно. Но если за исходную точку взять не метафизику, а концептуально-доктринальные основания, имеющие прямое отношение к большой политике, то говорить нужно о том, что происходит с самим Модерном и вокруг него.
Это не означает отказа от обсуждения смысла развития. Но как искать этот смысл? На страницах газеты... В концептуально-аналитическом очерке, пусть даже и многосерийном... В соотношении с темой преемственности...
Ну, изложу я разные философские подходы... Получится хрестоматия... Ее надо будет сократить до дайжеста. Дайждест – до реферата. Реферат – до выжимки. Понятно, что это – контрпродуктивно. Но что же тогда продуктивно?
Сконцентрироваться на чужой непродуктивности (обсуждать не только МЭРТ, но и другие заходы такого типа)? Анализировать политические игры, ведущиеся вокруг развития? Все это можно и должно делать. Но понятно, что зацикливаться на этом нельзя. Ну, и?
