Сергей Кара-Мурза - Что для России лучше
Половина бездомных — бывшие заключенные и беженцы. Что им делать? Они никак не могут легализоваться, нарушают правила регистрации и выпадают из общества. Сейчас в России официально более 3-х миллионов бездомных. Большинство из них в прошлом были рабочими. Теперь среди бездомных наблюдается увеличение доли бывших служащих. 9% бездомных России имеют высшее образование.
Государственная помощь столь ничтожна по масштабам, что стала символом отношения к бедным. Депутат Н. А. Нарочницкая недавно сказала: «Мы должны из народонаселения стать нацией — единым организмом, в котором возобладает ощущение общности над всеми частными разногласиями». Вот вам частное разногласие: к концу 2003 г. в Москве действовало 2 «социальных гостиницы» и 6 «домов ночного пребывания», всего на 1600 мест — при наличии 30 тысяч бездомных. Зимой того же года только в столице замерзло более 800 человек. Не успело в них возобладать ощущение общности.
И вот выводы социологов: «Всплеск бездомности — прямое следствие разгула рыночной стихии, «дикого» капитализма. Ряды бездомных пополняются за счет снижения уровня жизни большей части населения и хронической нехватки средств для оплаты коммунальных услуг… Бездомность как социальная болезнь приобретает характер хронический. Процент не имеющих жилья по всем показателям из года в год остается практически неизменным, а потому позволяет говорить о формировании в России своеобразного «класса» людей, не имеющего крыши над головой и жизненных перспектив. Основной «возможностью» для прекращения бездомного существования становится, как правило, смерть или убийство».
Сложился и слой «придонья», в который входят примерно 5% населения (7 млн. человек). Принадлежащие к этому слою люди еще в обществе, но с отчаянием видят, что им в нем не удержаться. Вывод социологов в главном журнале Российской Академии наук «Социологические исследования» таков: «В обществе действует эффективный механизм «всасывания» людей на «дно», главными составляющими которого являются методы проведения нынешних экономических реформ, безудержная деятельность криминальных структур и неспособность государства защитить своих граждан».
Это — пропасть, отделяющая от русского народа общность изгоев в размере около 18 миллионов человек — целый народ большой страны. При этом и благополучное большинство в главном перестает быть русскими, потому что признать бедственное положение своих братьев и сограждан как приемлемую норму жизни — значит порвать с русской культурой.
И разделение народа произошло вовсе не потому, что бедные завидуют богатым и хотели бы отнять у них кошелек. Народным достоянием завладела часть общества, лишенная созидательного инстинкта. А человек труда, который обустраивал и содержал страну, втоптан в нищету и бесправие. Вот в чем национальная трагедия. Дело в том, что нищета честных трудящихся людей, часто высокой квалификации, есть нестерпимое надругательство над разумом и совестью. Такое состояние разрушает народ. На этом пути нефтедоллары — временная передышка. Они даны нам свыше для проверки — одумаемся ли мы, сможем ли разумно истратить эти шальные деньги?
Есть ли возможность воссоединить две части разорванного народа? Мы считаем, что такая возможность еще есть. Эти части социально разделены, но они еще не стали враждебными расами (классами). Половина богатых сознает, что это их богатство — плод уродливых социальных условий. Эти люди ещё смогут работать на восстановление страны, если общество найдет разумное решение, приемлемое для подавляющего большинства населения.
Д. Зыкин
ЧТО ЛУЧШЕ: КАПИТАЛИЗМ ИЛИ СОЦИАЛИЗМ?
Давайте вспомним наше недавнее прошлое, а точнее, период распада советской Системы и Государства. В то время в обществе шли ожесточенные дебаты по множеству вопросов. Абсолютно все, незыблемые ранее символы и принципы подвергались беспощадной, в значительной степени недобросовестной, критике и осмеянию. Вопрос «что лучше, капитализм или социализм?» однозначно решался в пользу капитализма. Если вдуматься, то новые лозунги дня вроде «социализма с человеческим лицом», «обновленные принципы социализма», «возврат к заветам Ленина» были ничем иным, как эвфемизмами слова «капитализм».
В самом деле, вспоминая Ленина, упор делали на рыночности НЭПа и конвертируемости червонца, под «человеческим лицом» подразумевались колбасные прилавки «как на Западе», а «обновленные принципы» были именно принципами демократии капиталистических государств.
Вообще-то, вся антисоветская истерика сводилась к трем словам: «хотим, как на Западе». Отсюда вытекали и частные желания: «хотим, чтобы в магазинах было только импортное», «хотим, чтобы без очереди», «хотим сами выбирать себе правителей» и так далее. Уровень этих общественных дебатов был невысок.
Обычно аргументы сторонников капитализма не шли дальше пресловутых «100 сортов колбасы», но гораздо хуже обстояли дела у тех немногих, что пытались защищать советский строй. Это и не удивительно, если учесть, что сама «советская власть» явно перешла на сторону геополитического врага и развернула пропагандистскую кампанию по дискредитации советского строя.
Сторонники социализма не имели никакой теоретической базы для организации идеологического отпора, вчерашние «пламенные марксисты» стройными колоннами переходили на сторону противника, критикуя социализм именно так, как когда-то они сами критиковали западные страны. Попытки защитить социализм, используя аргументы от морали, были обречены на провал. На детский лепет вроде «социализм — это справедливость, а капитализм — это власть денег» следовал железобетонный ответ: «знаем мы вашу справедливость, торгаш сидит на дефиците, а мы за элементарными вещами должны в очереди по 3 часа стоять, и ведь не факт, что достанется». И на это возразить было нечего. А уж сравнивать экономическую эффективность социализма и капитализма сторонники советского строя даже и не пытались. Тут им ставили мат в один ход, опять же показывая пальцем в длинные очереди за мылом, сахаром и табаком.
Потребовались годы, прежде чем просоветски настроенные люди хоть немного очухались и начали приводить мало-мальски здравые контраргументы. В этом смысле огромную ценность представляла и представляет деятельность С.Г. Кара-Мурзы. Именно он, одним из первых стал создавать просоветскую теоретическую базу, на основе которой можно было успешно вести спор с антисоветчиками.
Попутно были разоблачены основные «черные» мифы Перестройки: дефицит, колбасный рай Запада, стомиллионные жертвы репрессий и проч. И если на излете 80-ых годов фраза «преимущества социалистической экономики» неизменно вызывала смех, то Кара-Мурзе удалось вдохнуть новую жизнь в тот старый, казалось бы, начисто проигранный «совками» спор. В его статьях и книгах объяснялась глубинная суть социалистической экономики, как экономики, в которой подсистемы не конкурируют между собой, а напротив, складывают усилия и свои ресурсы в единое целое для достижения общей цели — удовлетворения потребностей населения. Возникающий при этом кооперативный эффект способен давать потрясающий результат. Напротив, принцип максимизации прибыли, на котором построены капиталистические общества, ведет к перерасходу и распылению средств.
Приведу частный, но очень характерный пример, расходы на рекламу. Вот цитата из отличной статьи «Миф о конкуренции» А.Полякова — одного из публицистов информационно-аналитического издания www.contrtv.ru:
«…Кто из нас не ругался последними словами, когда интересные фильмы по ТВ прерываются на рекламу памперсов и сникерсов чуть ли не каждые 5 минут? А ведь 1 минута рекламного времени по ТВ стоит десятки тысяч долларов. Откуда такие деньги? Из нашего кармана — затраты на рекламу включаются в себестоимость товара. Более того, реклама заполонила все газеты, журналы и буквально каждый свободный метр площади земли и зданий в крупных городах России. Это при том, что цены на рекламные площади, мягко говоря, кусаются. Кто же за это платит? Мы с вами и платим — эти расходы включены в себестоимость товара.
Пройдите по центральным улицам любого крупного города России. Центры городов забиты буквально под завязку офисами крупных фирм. Кто там сидит? Там сидят менеджеры по рекламе, маркетологи, дизайнеры, PR-щики, менеджеры по продажам и бренд-менеджеры. Чем занимается эта огромная армия высокооплачиваемых специалистов? Они занимаются ведением конкурентной борьбы.»
Действительно, коммерческая компания вынуждена тратить значительные ресурсы на то, чтобы заставить покупателя поверить, что именно их товар — самый лучший. А ведь эти средства могли бы быть потрачены на расширение производства, на создание новых, более качественных и нужных людям вещей. Между тем, очевидно, что коммерческие предприятия лишь до определенного предела заинтересованы в создании долговечной продукции. Принцип максимизации прибыли приводит к тому, что выгоднее производить товар похуже (до определенного предела, разумеется), с тем, чтобы потребителям приходилось менять его чаще. Знаменитый писатель Хаксли в своей пророческой книге — антиутопии «О чудный новый мир» описал общество будущего, в котором людям буквально с пеленок вдалбливают слоган: «чем старое чинить, лучше новое купить», поскольку экономика этого общества неспособна существовать без постоянного потребления всё новых и новых товаров. Огромная манипулятивная машина работает на то, чтобы создавать всё новые и новые потребности у населения, с тем, чтобы человек начал мечтать приобрести то, о чем он ранее даже и не задумывался. Кстати, Хаксли — это один из очень немногих фантастов-футурологов, которые смогли дожить до реализации своих пророчеств. Безумное сверхпотребление, об опасностях которого предупреждал автор, началось гораздо раньше, чем он думал.
