Владимир Соловьев - Империя коррупции. Территория русской национальной игры
Предложение побороть коррупцию в том виде, как мы ее себе представляем, убирая чиновников с постов, где необходимо принимать решения и где от них что-то зависит в процедурном плане, само по себе звучит несколько фантастично. Ведь что оно означает? То, что мы должны целой армии людей сказать, что они принципиально не нужны. Тогда какой смысл вообще в существовании обученного профессионала, если он не должен принимать никаких решений? В этом случае сама его функция кажется анекдотичной и можно от него в принципе отказаться.
Мало того. Как объяснить дикому количеству людей, занятых в государственном управлении и на госслужбе, что все они должны хитрым образом куда-то исчезнуть и при этом ничего не получать. На что они логично скажут: «А с какой радости?» Не случайно всякий раз, когда заходит речь о сокращении какого-либо министерства, возникает куча федеральных агентств на том же иерархическом уровне, в которые и перетекают вчерашние сотрудники ликвидированной структуры, обрастая еще и дополнительными помощниками и подчиненными, – и все по-прежнему работают на государство. Александр Починок в свое время вывел полусерьезный закон, согласно которому при каждой реформе, имеющей целью сократить количество управленцев в России, их численность, наоборот, вырастает в полтора раза. Таким образом, если применить этот закон к общедоступным статистическим данным, получим, что примерно к 2040 году в нашей стране не останется никого, кроме чиновников. Вот тогда никто уже не будет говорить ни о какой коррупции, потому что невозможно коррумпировать самих себя – речь пойдет о сложной и разветвленной системе кормления.
Как мы уже говорили, формальные зарплаты, которые получают чиновники, жестко вписаны в единую тарифную сетку, привязанную к минимальной оплате труда. Предложенная система поощрений и выплат, которые должны каким-то образом выделить лучших, в конечном итоге наталкивается на необходимость четкого и простого определения: а кто эти лучшие? И вообще – нужны ли нам эти лучшие? И когда внутри коллектива приходится определять лучших, этот процесс проходит по одной и той же накатанной схеме: да, мы определим, только пусть этот лучший, которого мы выделим, не забудет потом деньгами поделиться с теми, кто определяет, либо откатить на самый верх.
А кроме того, если речь идет об определении лучшего, – скажите, положа руку на сердце, разве в условиях отсутствия объективных критериев ваша жена, родственница или любовница не покажется вам бесспорно лучшей, чем совершенно чужие, холодные и бесконечно далекие от вас люди, почему-то работающие под вашим началом? «Ну как не порадеть родному человечку!» – учит нас русская классическая литература, и этот призыв нам близок. Не случайно в последние годы главной мечтой множества россиян является не стать бизнесменом, и даже не стать Абрамовичем, а – что гораздо важнее – стать чиновником. Именно в близости к власти видится воплощение всего лучшего, что есть на земле.
И действительно – если взглянуть на автомобильный парк российских чиновников, станет ясно, что пределом мечтаний как раз и может быть не бизнесмен, трясущийся над каждой копейкой и ломающий голову над тем, как бы ему без штрафов и потерь сдать регулярную отчетность, а бюрократ, который формально ни за что не отвечает, ничего не решает и в условиях современной российской экономики по большому счету никогда не несет сколь-нибудь существенных наказаний. При этом может позволить себе роскошь вести такой образ жизни, который многим и не снился. Если же он еще и аккуратно соблюдает правила игры, во всем остальном у него фактически развязаны руки. Какое бы злодеяние, даже самое страшное, он ни совершил, его все равно каким-то образом аккуратно, на золотом парашюте приземляют в заранее определенное дипломатическое кресло. А если и не дипломатическое, то в любом случае мягкое.
* * *А теперь вспомним, что произошло в России на рубеже веков, когда к власти пришел Путин и объявил о начале олигархической контрреволюции.
Очевидно, что он пришел вместе со своей гвардией. Очевидно, что эта гвардия должна была получить нечто. Очевидно, что это нечто было возможностью занять командные высоты. При этом ясно было, что олигархи – это люди, которым доверять нельзя, поэтому на перераспределение финансовых потоков надо было поставить людей, которым доверять можно. В силу всего вышесказанного в коммерческие структуры в большом количестве направились комиссары, то есть доверенные лица, задачей которых было присматривать за народным добром и соблюдать политические интересы. Какая-то часть из них параллельно занималась и до сих пор продолжает заниматься государственной работой. Эти люди внезапно оказались членами совета директоров разнообразных компаний, руководителями наблюдательных советов, но де-факто они были, если угодно, представителями государственных интересов у основных налогоплательщиков Российской Федерации – иными словами, «смотрящими». И формулировка, которую с гордостью может произнести любой американец – «Я тебе плачу налоги, а ты с моих налогов живешь», – абсолютно не работает, когда речь идет о России. Полагаю, что даже если бы никто из россиян налогов не платил, государственная казна этого бы особо не заметила, поскольку основными налогоплательщиками являются все-таки естественные монополии.
Но как только эти люди пришли в экономику и стали заниматься делом, которое им было поручено, они сразу стали задавать вопрос: «А это у нас факультатив?» Ну хорошо, даже если предположить, что и вправду факультатив и они за это ничего не получают – или получают пять копеек, – все равно немой вопрос в обращенных на вас глазах остается. Звучит он так: «Ну и? Ну мы же тратим свое время. Благодарность за это когда-нибудь придет?»
Конечно, благодарность должна была приходить. И проявляться она должна была не только в виде конкретных денег, а на начальном этапе – в виде всего лишь понимания, что вот есть государственные деньги, есть конкурсы, тендеры и тому подобные мероприятия, так почему же не доверить своим, порядочным ребятам, которые точно не враги, а прибыль не направить на финансирование сложных политических структур?
Тем не менее фактически мы все равно имеем дело с политическими назначенцами, которые заодно еще получили всю полноту возможностей коммерческой структуры, и для решения политических задач подход Путина был абсолютно оправдан. Но его изъяны и недостатки более чем очевидны. Важно отметить, что за все годы, прошедшие с момента установления рыночных отношений в России, не были заложены основы уважения к частной собственности. Этого не произошло ни при Горбачеве, ни при Ельцине. Какие бы лозунги при этом ни провозглашались, в реальности частная собственность выглядела более чем условной – в самом деле, смешно говорить о частной собственности, когда купленные олигархами суды лишали людей их копеек, если это было угодно богатому заказчику.
Итак, друзья Путина стали притчей во языцех. Если посмотреть на колоссальный рост их благосостояния, то можно только порадоваться за то, насколько у них все хорошо. Интервью Владимира Владимировича трем федеральным каналам, в котором он четко сказал, что задача – не просто взять и уволить министра, а заставить его работать, наглядно отражает его сильные стороны, которые в какой-то момент времени начали обращаться в свою противоположность.
Преданность друзьям, умение прощать ошибки, страстное желание заставить команду работать, бесспорно, являются положительными качествами. Кроме того, нет сомнений, что Путина сложно назвать мстительным человеком. «Как же так, как же так?» – вероятно, закричат сейчас фанаты Ходорковского, но я приведу обратный пример. Уж насколько Яковлев сложно себя вел во времена гонений на Собчака – и то Путин ни разу не опустился до личной мести. Замечу, кстати, что крайне наивно считать, будто в случае с Ходорковским все дело было в личной мести. Попытка сейчас нарисовать образ святого и нежного агнца крайне далека от исторической правды, а стремление зачислить Ходорковского в демократический стан и вовсе выглядит бредом. По крайней мере, когда сам Михаил Борисович, будучи еще на свободе, высказывал свои политические воззрения, ни малейшего демократического ощущения его слова никогда не создавали.
Тот факт, что преданность Путина друзьям и искреннее желание заставить людей на местах работать приводят к обратному результату, показывает, что, к сожалению, иногда друзья Путина оказывают ему самому медвежью услугу. Подобным образом можно расценить, например, поступок Алексея Леонидовича Кудрина, который во время поездки в Вашингтон осенью 2011 года высказывал перед журналистами критические замечания в адрес будущего правительства и рассуждал о своем желании или нежелании там работать, что действительно являлось нарушением дисциплины и субординации. Этим демаршем и последовавшим за ним публичным пикированием с президентом Медведевым Кудрин поставил премьер-министра в крайне неудобное положение, поскольку в данной ситуации Путин был вынужден как бы выбирать между государственным долгом и личными привязанностями. Здесь его выбор всегда очевиден и всегда однозначен, поэтому предвидеть реакцию Путина на описанные события было крайне легко.
