Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

11.IV.1936 г. В. Адоратский

Тихомирнов Н.Бухарин Л.Аросев".

Тихомирнов, находясь по поручению властей в Пари­же, вел прямые переговоры о ленинских документах с не­безызвестным Г.А.Алексинским, бывшим большевиком, не­мало сделавшим для национального скандала в 1917 году в связи с „немецкими деньгами" Ленина. „При первой встре­че, — пишет Тихомирнов в записке с грифом „сов. секрет­но", — он (Алексинский. —Д.В.) показал мне очень осто­рожно письма, судя по всему, написанные Лениным. По­черк, насколько я мог убедиться (вчитываться в них Алек­синский не давал), абсолютно схож с ленинским.

Эти письма, как говорит Алексинский, писались Лени­ным одной писательнице, которая была в близких отноше­ниях с ним, но не была членом партии. Лицо это не хочет передавать эти письма нам, пока жива Надежда Константи­новна. Эта женщина вполне обеспечена, т.к. получала сред­ства от нас из Москвы и они проходили или через Менжин­ского, или через Дзержинского, а сейчас получает регуляр­но соответствующую сумму из вклада в банке".

Я сильно отвлекся, но этим отступлением хотел не только показать маленькие тайны Ленина, но и то, что боль­шевистские лидеры не жалели денег для овладения всем ленинским наследством. Все, что вписывалось в сложившую­ся схему ленинско-сталинской идеологии, публиковалось с соответствующими комментариями. Что не вписывалось — отправлялось в бессрочное заточение тайных архивов пар­тии.

Таким же огромным является и архив И.В.Сталина, со­держащий документы от рукописей его первых статей до докладов Берии об исполнении страшных указаний „не­погрешимого вождя". Так, хранится, например, протокол № 13 Политбюро от 5 марта 1940 года о создании нового саркофага для мумии Ленина. Это указание Сталина закре­плено решением высшей партийной коллегии. На этом же заседании было принято, может быть, одно из самых страш­ных решений большевистского руководства: постановление об уничтожении более двадцати тысяч польских офицеров, солдат, ксендзов, гражданских лиц, которые были интерни­рованы во время раздела Польши в сентябре 1939 года. Читать этот документ страшно. В числе других подписей под постановлением первым, разумеется, стоит автограф од­ного из самых близких соратников (соучастников) Лени­на — подпись Иосифа Виссарионовича Сталина.

Знакомство с наследием вождей показывает, что их от­ношения не были безоблачными, солидарными. Особенно это стало заметно, когда заболел Ленин. Складывается впе­чатление, что соратники быстро поняли обреченность Лени­на, особенно в 1923 году. Многие пожелания Ленина про­сто игнорировались, а некоторые из них удостаивались не­лицеприятных оценок. Ленин диктует записку Каменеву о принципах устройства федеративного государства с про­сьбой ознакомить с нею членов Политбюро.

Сталин читает записку и отвечает на нее достаточно неуважительно:

„…т. Ленин, по-моему, „поторопился", потребовав слия­ния наркоматов в федеральные наркоматы… Торопливость даст пищу „независимцам"… По параграфу 5-му поправка Ленина, по-моему, излишняя…". И так почти по всем пунк­там Сталин отклоняет ленинские предложения. При том, что до самой кончины вождя Сталин проявляет к нему вне­шний пиетет, в душе он, видимо, поставил на нем, как и Троцкий, крест значительно раньше. Однако все это время наибольшей близости Сталина к больному вождю генсек использовал максимально полно для упрочения собствен­ных позиций. Приезжая из Горок (Сталин бывал там чаще других), на заседаниях Политбюро, которые, правда, вел обычно Каменев, Сталин передавал „приветы от Ильича", говорил о его указаниях и поручениях, исподволь, незамет­но формируя образ особо доверенного лица Ленина. Неко­торые записки, которые Ленин писал (или диктовал) с пору­чениями ему, Сталину, он доводил до членов Политбюро. Так, в мае 1922 года генсек ознакомил членов высшей пар­тийной коллегии со следующей запиской вождя: „Т. Ста­лин!.. Кстати. Не пора ли основать 1-2 образцовых санато­рия не ближе 600 верст от Москвы? Потратить на это золото; тратим же и будем долго тратить на неизбежные поездки в Германию, нo образцовыми признать лишь те, где доказана возможность иметь врачей и администрацию пунк­туально строгих, а не обычных советских растяп и разгиль­дяев.

19.V Ленин".

Проявив особую заботу о партверхушке, которая ста­нет традиционной в советском государстве, попутно обру­гав своих собственных соотечественников, Ленин не закан­чивает на этом письмо Сталину. Ему приходит еще одна мысль, на этот раз „секретная". А конспиративные мысли он очень любил…

„P.S. Секретно. В Зубалово, где устроили дачи Вам, Ка­меневу и Дзержинскому, а рядом устроят мне к осени, надо добиться починки желветки к осени и полной регулярно­сти движения автодрезин. Тогда возможно быстрое и кон­спиративное и дешевое сношение круглый год. Напишите и проверьте. Также рядом совхоз поставить на ноги".

Вообще тема отдыха его соратников была весьма близка Ленину. Тому же адресату в том же году шлет записку:

„т. Сталин. Вид Ваш мне не нравится. Предлагаю Полит­бюро постановить: обязать Сталина проводить в Зубалове с четверга вечера до вторника утром…"

Как удалось установить, Сталин в разговорах с членами Политбюро, верхушкой партийного аппарата, не раз упоми­нал свою интенсивную переписку с Лениным, его послания к нему. Постепенно это создавало впечатление каких-то особых отношений Сталина с Лениным, необычного дове­рия к „чудесному грузину" (как выразился однажды Пред­седатель Совнаркома), некоей предопределенности в воз­можном наследовании.

Сталин часто и сам, не прибегая к личному разговору после заседания или по телефону, слал записки вождю по различным поводам:

„т. Ленин!

Когда можно будет поговорить с Вами о моей работе в центре (мне нужно минут 20)?

Сталин".

По столь пустяковому поводу завязывается целая пере­писка. Ленин отвечает:

„1) Либо сегодня (едва ли: уже устал)

2) Завтра, если будет заседание, или приезжайте?

3)  в субботу?"

Сталин демонстрирует полную лояльность и сговорчи­вость: „Мне все равно когда; считайтесь со своими удобства­ми и только со своими (я могу приехать, если скажете и когда скажете)".

Ленин ценит подобное рвение Сталина и полагается на него все больше. В марте 1922 года Сталин доложил Лени­ну запиской о том, что после ревизии финансов НКИД (про­водила ее Розмирович) обнаружены крупные упущения и возможно привлечение к суду Карахана и Горбунова.„Ваше мнение?" — вопрошает Сталин. Ответ последовал быстро:

„Тов. Сталин! Раз Вы убеждены и есть формальное по­становление следователя, надо привлечь. Нельзя спускать.

10.111 Ленин".

Вообще, порой складывается впечатление, что управле­ние государственными делами с помощью записок — лю­бимый метод Ленина. Он эти записки пишет множеству людей по любым поводам: глубоким и пустяковым, сроч­ным и далеко не срочным.

Многие из этих записок характеризуют Ленина как ро­доначальника будущих всесильных партократов, отождеств­лявших себя с абсолютной властью, считавших собственные потребности государственными. Например, он считает удоб­ным писать секретарю ВЦИК А.С.Енукидзе о том, чтобы тот распорядился „насчет ускорения дров А.И.Елизаровой" (старшей сестре Ленина. —Д.В. „С ней живет мой брат (Д.И.Ульянов), у которого теперь приращение семейства…"

Ленин полагал, что не только секретарь ВЦИК может заниматься дровами для его сестры, но и что Сталин может распорядиться поиском теплого местечка кому-либо из его старых знакомых.

Так, например, в апреле 1922 года Ленин получает из Германии письмо от Г.Л.Шкловского, старого большевика, исполнявшего в годы войны за границей роль своеобразного доверенного лица Ленина по многим вопросам: он занимал­ся пересылкой ленинских документов, публикациями во­ждя, не раз предоставлял свою квартиру лидеру больше­виков для деловых встреч, а главное, занимался денежны­ми делами Ленина и партии. На протяжении длительного времени, пока шла тяжба с так называемыми „держательными деньгами" (средства, завещанные фабрикантом Н.П.Шмитом партии), Шкловский исполнял ленинские поручения по „руководству" адвокатами на суде, занимался подготовкой аргументации, беседами, встречами с нужными людьми и т.д. Имеется много писем и записок Ленина Шкловскому по этому поводу. Даже когда Ленин собрался в Россию, он несколько раз напоминал письмами Шкловскому о том, что­бы тот озаботился переводом из бернской полиции в Цю­рих 100 франков, которые Лениным вносились как залог при получении вида на жительство.

Шкловский по заданию Ленина возглавляет комиссию по пропагандистской работе с русскими военнопленными: „Вернуться в Россию они должны сторонниками большеви­ков!", устраивает по поручению Ленина на лечение в санато­рии депутата IV Думы большевика Ф.И.Самойлова, возлага­ет венок на могилу А.Бебеля, выполняет многие другие ленинские поручения. Это был нужный Ленину человек. Шкловский просит хорошего „места". Ленин поручает Ста­лину разобраться: „Шкловский старый партиец… нервнича­ет; является у него опасение, что его „удаляют" и т.п. (У него семья, дети; нелегко приспособиться в холодной и го­лодной России…)". Ленин поручает Сталину выяснить, „чего бы он хотел…", заканчивает письмо назидательно: „нельзя „швыряться" людьми, надо повнимательнее отнестись.