Сергей Валянский - Понять Россию умом
А почему же у наших земляков помидоры дорогие? Да по разным причинам — может, пьют много, может, ленивые или жадные, да мало ли что. Но есть среди всех этих причин одна, от них не зависящая, а поэтому и главная: климат, удорожающий производство помидоров. Вот А. П. Паршев на этой причине и остановился, в силу ее объективности и неустранимости. Но это не значит, что других причин нету. Есть. Но они только ухудшают положение, а не улучшают.
В книге «Почему Россия не Америка» шесть частей, но ее конспект (который займет почти всю первую часть нашей книги), мы уместили в четыре главы. Практически весь конспект — это прямая речь А. П. Паршева, с небольшими нашими пояснениями.
Начиная изложение, восстановим название, которого, по словам самого автора, достойна его книга: «Об инвестиционной привлекательности российских промышленных предприятий в условиях глобализации».
1. Горькая теорема
Экономика сегодня — некоторый аналог построений Аристотелевской физики на основе умозрительности и логических выводов. Поэтому имеет большое значение, как определяет автор те или иные экономические понятия. Вот эти определения, как они даны А. П. Паршевым.
Конкурентоспособность. Критерий конкурентоспособности — это превышение доходов над расходами. В конкурентной борьбе не всегда побеждает тот, кто первый внедряет новые изобретения, новые технические решения, технологии. Дело и не в масштабах производства. А простое предложение более низких цен — путь не к победе в конкуренции, а к разорению.
Есть представление о «совершенно конкурентной экономике». Это ситуация, когда идентичную продукцию производят многие производители, каждый из которых не может даже влиять на уровень цен продукта, так как его доля на рынке невелика. (Типичный пример — мелкий фермер, производящий зерно.) И среди этих производителей тоже существует конкуренция.
И еще одно важное замечание. Имеет смысл говорить о конкуренции товаров только в своих группах, в которые они объединяются по сходным потребительским качествам. Если производитель выпускает новую модель, с улучшенными качествами — она вступает в конкуренцию уже в другом классе товаров.
Эффективность производства — это не полезность продукции, а соотношение между издержками и выручкой. Конкуренция лишь тогда действенна, когда она разоряет и губит отстающих. Основной принцип западной экономики: если производители соревнуются в «эффективности», то удовлетворение потребностей населения происходит автоматически, само собой.
Когда-то было так: предприятие, приносящее прибыль, богатело, но медленнее, чем его более прибыльный конкурент. Ситуация изменилась с появлением фондовой биржи, когда появилась возможность относительно свободно и почти анонимно перемещать капиталы из предприятия в предприятие, из отрасли в отрасль. Более прибыльное предприятие имеет большую инвестиционную привлекательность. Отток капитала из отстающей фирмы и ее разорение стали неизбежными.
Но это верно и на уровне национальных экономик. Система свободного перемещения капиталов в более прибыльные отрасли буквально обескровила нашу экономику. Причем, не убыточную, а просто менее конкурентоспособную.
Но вот парадокс — когда речь идет о сравнении экономик целых стран, в качестве критериев используется не конкурентоспособность, а уровень гражданских свобод, наличие свободы печати, разработанность законодательства и т. д. На основании этих, непонятно как рассчитываемых показателей ведется рейтинг инвестиционной привлекательности стран!
Инвестиции — это долгосрочные вложения капитала в отрасли промышленности. Инвестиции — это не просто долг. Долги (кредиты) мы должны возвращать независимо от того, как и куда мы их потратили. Заинтересованные лица у нас упорно путают займы и инвестиции.
Главное отличие инвестиций от дачи денег в долг состоит в том, что инвестор рассчитывает только на прибыль от производства. Если прибыли не будет, то это проблемы инвестора, значит, он просто потерял свои деньги. Теоретически инвестиции можно застраховать, но сути дела это не меняет, просто риск перекладывается на страховую компанию.
Инвестиции должны быть долгосрочными, так как надо успеть развернуть производство и дождаться, когда оно должно начать выдавать продукцию. Лишь после того, как начнет поступать выручка за нее, инвестор получит отдачу. Поэтому просто покупка и эксплуатация нашего завода иностранцем — это тоже не инвестиции, а просто смена хозяина. Выплаченные при покупке завода деньги идут продавцу, а не на производство, инвестиции же должны быть использованы только на развертывание или расширение производства.
Инвестиции — это и не просто ввоз в страну некоторого количества долларов. Инвестиции в конечном итоге должны быть материальны: это строительство, закупка нового оборудования, смена технологий, обучение персонала, пенсионные вклады, забота о своей репутации. Если же прибыль не идет в производство, а уходит из страны — значит, дело сомнительное. Значит, наоборот, за счет износа наших основных фондов делаются инвестиции куда-то еще. Это обычное дело в мировой практике: если предприятие неконкурентоспособно, то в преддверии его краха руководители, верно уловившие тенденцию, начинают эксплуатировать предприятие на износ — не вкладывают в него прибыль, а расходуют ее на расширение другого производства.
Планировалось, что за счет инвестиций в нашей стране будут развернуты конкурентоспособные производства, часть продукции которых пойдет на внешний рынок, и это даст валюту. Нам объясняли, что своей, заработанной нами самими валюты не хватало для модернизации промышленности. Поэтому нужно было ее получить от иностранцев. Но интересно, что на нашем внутреннем рынке после 1991 года импортная продукция оказалась, безусловно, конкурентоспособней нашей, и не всегда из-за качества. Более того, продукция, которую начали производить на территории России западные компании (сигареты, напитки, кондитерские изделия) тоже оказалась конкурентоспособней нашей. Да только вся она сразу предназначалась для нашего же внутреннего потребления. На внешнем рынке российские филиалы западных фирм отнюдь не оказались конкурентоспособней иностранных производств.
Все, что можно сделать за пределами России, делается там. Конечно, под влиянием таможенного законодательства, кое-что делается и у нас. Но всех иностранных инвестиций в производство в России — на 7 млрд. долларов, а просто в долг нам надавали не меньше, чем на 140 млрд. долларов!
Но это еще не вся беда. Раз производимый у нас товар инофирм реализуется у нас же, то прибыль формируется в рублях. А так как инвесторы прибыль забирают себе, то мы платим им за эту продукцию валюту, заработанную нами другими способами. А это значит, что создание «хорошего инвестиционного климата» для иностранцев привело не к притоку валюты в нашу страну, а к оттоку от нас вовне.
Интересно, что об объемах «теневого» вывоза валюты у нас пишут часто, а вот о легальном вывозе (сколько инвесторы вывозят от нас прибыли) как-то умалчивают. К счастью, наш платежеспособный рынок невелик, разница между экспортом и импортом в 1992–1994 годах колебалась от 5 до 10 млрд. долларов, да и в последующие годы она не выросла. Вот и все, на что могут рассчитывать иностранные инвесторы внутри России. Удивительно ли, что они не особенно и стремятся осваивать такой бедный рынок?
За прошедшее с начала реформ десятилетие не только Иностранных инвестиций в производство не было, но и отечественные инвесторы предпочитали так или иначе вывозить капиталы за границу, а не вкладывать в производство. Вырученные от продажи наших ресурсов доллары оказалось легко вложить за границей. Ведь дверь для капиталов открыта в обе стороны. То есть инвестиции из России идут на Запад!
Кредиты — это привлечение в свою экономику рабочих рук из других стран. Нам говорят, что наши правители берут кредиты для того, чтобы платить зарплаты, то есть, вроде бы, оплачиваются как раз свои рабочие руки. Но это не так. Пожалуй, предельный случай оглупления нашего населения — это аргументация необходимости взятия кредитов тем, что «эти деньги учтены в бюджете» и что «надо платить пенсии и пособия». Как будто у нас кому-то заплатили пенсию долларами!
Назначение полученной в кредит иностранной валюты — заплатить в конечном итоге за иностранный товар. По самой сути доллара, взяв его в руки, мы как бы выписываем наряд на работу для западного производителя, даем работу для рук рабочего из западного мира.
Кредит — это долг. Взяв его, мы мало того, что убиваем свою промышленность, но нам еще придется за эти кредиты что-то отдавать, и больше, чем мы взяли. Поэтому с экономической точки зрения кредит целесообразен только в крайне вынужденных обстоятельствах, поскольку возвращать его придется с процентами. Такие крайние обстоятельства возникают только тогда, когда резко и срочно не хватает той продукции, что производит страна, когда немедленно нужно к рабочим рукам собственных рабочих подключить рабочие руки из других стран. А это случается только во время подготовки к войне, во время войны и после войны.
