Юрий Мухин - Чужие и свои. Русская власть от Екатерины II до Сталина
Эразм Стогов в Симбирской губернии и в соседней Саратовской лично буквально задавил три бунта, о чем ниже, и сомневаться в его храбрости не приходится, однако речь о другом. Стогов даже не пытается предстать перед читателем простачком — понимает, что это невозможно, — в то же время, на мой взгляд, он не только храбр, он еще и хитрее, чем хочет казаться.
Ну, к примеру, жандармская служба только организовалась, и еще не было многих специальных инструкций, в том числе и как именно докладывать в Петербург о происшествиях в губерниях. (Хотя и так должно быть понятно военному человеку, что докладывать надо рапортом.) И Эразм докладывал начальству «веселонравными» рассказами в вольном стиле, представляя происшествия в губернии в юмористическом виде (разумеется, если этому были основания). Ну, казалось бы, вот такой он, жандармский подполковник Стогов — простой, как пареная репа.
Но, на мой взгляд, все хитрее. Да, шефы Стогова — Бенкендорф и Дубельт — смеялись над его описанием провинциальных событий, но они и так ценили Эразма, поэтому Стогов не ради них хохмил. Дело в том, что Бенкендорф наиболее смешные рассказы Стогова носил на доклад императору и там зачитывал, чтобы повеселить царя. В результате Николай I со Стоговым не был знаком, но уже слышал о нем не раз еще до того, как Стогова ему лично представили.
И пусть меня простит этот весьма симпатичный жандарм, но я не верю его рассказу о том, как он встретился с государем при приезде того в Симбирск:
«Государь подошел к нашей стороне, я стоял на фланге. Граф Бенкендорф, представляя меня, сказал:
— Жандармский штаб-офицер, в Симбирской губернии находящийся, (смотря на эполеты) подполковник… подполковник…
Вижу, что граф данную мною записку мнет в правой руке, но забыл и фамилию, и бумажку. Государь улыбнулся и милостиво сказал:
— Вы Стогов?
Я поклонился.
Государь изволил спросить:
— Сколько лет вы здесь служите?
Я был готов отвечать на самые трудные и сложные вопросы и, как камчадал, не предполагал, что государи так просто спрашивают; хорошо помню, первая цифра пролетела сквозь голову — 8, за ней 80, 800, никак не поймаю мысль, стою и молчу, чувствую — кровь приливает к голове, стою и молчу, как… умник. Государь очень милостиво, с его невыразимо привлекательной улыбкой тихо сказал:
— Ну, что ж вы молчите? Вы здесь служите три года, я помню вас и доволен вами, продолжайте служить.
Я только кланялся, но можно вообразить, как я был недоволен собою. При привычной находчивости моряка вдруг на меня нашел столбняк. Я бы объяснил причину, но боюсь быть еще глупее».
Как видите, Бенкендорф, много раз лично со Стоговым общавшийся, забыл, как его зовут (правда, плохая память Бенкендорфа на имена была источником тогдашних анекдотов), а император лишь по мундиру опознал Стогова. То есть Николай I уже знал, и как его зовут, и сколько лет он служит! И поэтому не верю я, что Эразм (храбрейший мужик, не терявшийся ни в какой обстановке) при виде царя в ступор впал — не верю! Этот приколист вычислил, что если он просто ответит царю на вопрос об имени и службе, то будет одним из сотни бойко ответивших царю чиновников Симбирской губернии, представлявшихся вместе с ним императору, и только! А вот если Эразм дурачком прикинется, то будет единственным запоминающимся чиновником из этой сотни.
Поскольку я характеризую Стогова как приколиста, то вот пара самых простых и понятных примеров.
Когда он стал главным жандармом в Симбирске, то ему было уже под сорок и пора было жениться. Он составил список из всех кандидатур в его невесты: «В самом городе составленный мною список показал 126 невест великодушных, т. е. имеющих приданого более 100 душ; за малым исключением, я мог жениться на любой». Наконец, выбрал невесту (родители которой имели 1000 душ), женился (прикольно, как он сватался, но читайте сами), и на него легла и ответственность за младшую сестру жены — свою свояченицу — ей тоже нужно было найти мужа в богатом на невест и бедном на женихов Симбирске. Наконец, его свояченицу увидел в церкви молодой дворянин (она, оказывается, тоже на него глаз положила), дворянин пришел к Эразму, в доме которого жила сестра жены, знакомиться. И Эразм, поняв, в чем дело, начал уверять бедного жениха, что его свояченица — алкоголичка и молодой человек будет с ней несчастен. Однако жених не отступал, и Эразм пригласил его на обед, а свояченицу попросил ухаживать за молодым человеком, как можно чаще подливая тому вина. Но за обедом, как только она бралась за бутылку, он отнимал ее у свояченицы и наливал гостю лично (сам он никогда не пил спиртного). А после обеда сказал бедному молодому человеку: «Вот видите! Она не может удержать себя, чтобы не выпить!» После этого оставил молодых вдвоем и убедился, что молодой человек все равно объясняется в любви, и только после этого объяснил жениху, что он его разыграл, чтобы проверить крепость его чувств к своей свояченице. А? Каков кошкин сын!
Или вот такой случай, для которого я должен сказать уже кое-что по существу. Эразм крайне презрительно относился к своему предшественнику — жандармскому полковнику Маслову, и вдумайтесь, за что: «…я нашел, что он совершенно не понимал своей обязанности: он (с какими-то отсталыми понятиями) хотел быть сыщиком, ему казалось славою — рыться в грязных мелочах и хвастать знанием домашних тайн общества. Жена его любила щеголять знанием всех сплетен, и так была деятельна, что для помощи мужу осматривала предварительно рекрут, хотя это и не было обязанностию жандармского штаб-офицера, но Маслов совался везде. Одним словом, Маслов хотел быть страшным и — достиг общего презрения! Мне предстояла немалая задача: заслужить общее доверие и быть нелишним членом общества». То есть кретин-предшественник старался запугать всех тем, какой он грозный начальник, а Эразм, как видите, начал службу с заботы о том, чтобы общество Симбирска считало его своим.
Для этого он стал дамским любимцем Симбирска (впрочем, возможно, он и был дамским любимцем по жизни и состоянию души, поскольку его еще мичманом пытались убить за эти дела, и ему пришлось удрать из Омска в Иркутск, чтобы не зарезали). Но в Симбирске он, холостяк, начал завоевывать дам… со старушек! Он вспоминает: «Танцы — по моей части, но это не то, что мне нужно; я уселся в бостон со старухами. В коммерческих играх — я артист, старухам умел дать выиграть слабые игры, а каждое слово мазал медом. Старухи были веселы, как молодые. После ужина показал свое искусство в танцах, тоже с немолодыми дамами. Хотя я был холост, но на молодых и юных не обращал пока внимание. Тактика вечера так была удачна, что на другой день по приказу старух многие приехали знакомиться: мужья, зятья, сыновья. Скоро я стал членом общества. (Скоро я узнал много тайн семейных. А как? Позвольте умолчать! Чужие тайны были и остались для меня святыми)».
То есть его авторитет в обществе Симбирска организовали дамы. И вот теперь представьте себе ситуацию. Приехал царь, знакомится с дворянами Симбирской губернии, после чего царем было запланировано отстоять обедню в городском соборе. И вот смотрите, какое задание получил Эразм.
«После представления назначено быть в соборе. Граф Бенкендорф приказал мне очистить собор: “Государь не любит, чтобы очень много было”.
Государя все хотели видеть; мужчины представлялись, понятно, дамы избрали для себя церковь. Очистить церковь, полную дам, выгнать сливки симбирской интеллигенции — дам, от покровительства которых зависит мое спокойствие, мое существование, моя сила, мой успех, мое счастие! Прогнавши дам, остается повеситься. Велят очистить церковь — пренеприятная задача, от которой — хоть в Волгу. Говоря о тесноте, выражаются: некуда упасть яблоку, а я уверяю, в церкви дамы, дамы и только дамы, да так плотно, что и булавке упасть некуда».
Прочитав это, я удивился: а что тут можно предпринять на месте Стогова? Силой выгнать из церкви? Дам? От которых зависишь?
И вот смотрите, что сделал этот жук:
«Насилу я пробрался в алтарь; там архиепископ с причтом в облачении. Я как можно громче сказал:
— Владыко, государь не будет в соборе, он изволит слушать обедню у Николая (кажется, так, маленькая церковь близко дома губернатора).
Архиепископ сказал: “Ну, братия, так пойдем, собирайтесь, да не забудьте чего-нибудь”.
Как услышали дамы мои слова, так и бросились из собора, чтобы захватить места у Николы. Я тихонько приказал архиерею остаться, церковь запереть и поставил трех часовых — не пускать, так и выпутался. После много имел выгод во время службы: пускал дам, оказывая дружеское покровительство». Не правда ли — ну не кошкин ли сын?
Императорский чекист Эразм Стогов
Теперь давайте по делу.
Эразм Стогов служил главным жандармом Симбирска с января 1834 по конец 1837 года, он контролировал соблюдение законности в обоих тогда имевшихся классах граждан губернии — у дворян и податного сословия.
