Михаил Болтунов - Спецназ ГРУ. Элита элит

Алпатов спросил:

— Неужто в детей смог бы стрелять?

«Павлуша» долго думал, качал головой:

— Не знаю. В детей, может, и нет. А учителку… Надоела она мне.

Излил душу и Муравлев. Тоже не повезло в жизни — дважды судим. Денег нет, с квартирой проблема. А вот работать неохота. Дома бросил жену и ребенка.

Под крылом был Израиль, самолет заходил на посадку. Якшиянц вновь забеспокоился, заглянул в кабину, поигрывал пистолетом.

— Смотрите, мужики, Сирия нам не годится…

Не годилась она и экипажу.

Божков посадил самолет на одной из военных баз под Тель-Авивом. База уже была окружена войсками.

Заглохли двигатели, и бортинженер Борис Ходусов открыл правую дверь.

— Всем оставаться на местах! — заорал Якшиянц и оттолкнул Ходусова от двери.

Встречающих было трое. Бандит приветствовал их пачками стодолларовых купюр.

— Презент! — широко улыбнулся «Павлуша».

Однако хозяева от денег отказались. Страшная догадка пронзила Якшиянца: эти сволочи не туда посадили. Разве могут в Израиле отказаться от долларов?

Оказывается, могут.

— Переводчика! — закричал террорист.

Потребовал у встречающих удостоверения личности.

Израильский солдат вынул удостоверение. Что там прочел бандит — сложно сказать. С ним пытались объясниться по-французски, по-английски, по-немецки…

— Боже мой, — горько усмехнулась жена, — он и по-русски-то с трудом говорит.

Свои услуги израильтянам предложили пилоты.

Но Якшиянц высокомерно отказался — на иностранной территории не верил соотечественникам.

Наконец прибыл переводчик, и представители властей потребовали освободить экипаж, немедленно сдаться. У бандитов отобрали четыре пистолета, охотничье ружье, мешки с деньгами. Такой прием террористам не понравился, и они тут же предложили израильтянам миллион долларов за возможность улететь в Южную Африку. Увы, и от этого миллиона встречающие отказались. Единственное, что разрешили террористам, — «отдохнуть» в камере тюрьмы Абу-Кебир.

Только что произвел посадку самолет «Ту‑134». На нем прилетели сотрудники группы «А», освободившие детей из лап террористов. Позже в аэропорт «Внуково» прибыла команда «альфовцев», вылетавшая в Ташкент.

Теперь можно и отдохнуть. Однако не тут-то было. Уже утром следующего дня заместитель председателя КГБ генерал Агеев приказал полковнику Зайцеву вылететь в Израиль и доставить террористов обратно на Родину.

Были подняты по тревоге сотрудники группы «А», вооружены пистолетами Макарова. Подразделение возглавлял подполковник Сергей Гончаров.

3 декабря 1986 года. 14:30 московского времени.

Израильский международный аэропорт имени Бен-Гуриона.

Группу сотрудников «Альфы», прилетевших в Израиль, встречали руководитель советской консульской группы Мартиросов и второй секретарь МИДа Израиля Кэдми. Сразу уточнили детали операции — когда и как будет осуществляться передача террористов, оружия и денег.

Мартиросов пояснил, что могут быть осложнения и, скорее всего, террористов сегодня забрать не удастся. Как раз была суббота, да еще и еврейский праздник Ханука. Кэдми выразил опасение: если деньги уже переданы в банк, то их тоже сегодня не получить.

В это время у здания аэропорта собралась огромная толпа журналистов. Пришлось членов советской делегации вывозить другой дорогой.

Побывав в офисе консульской группы, «альфовцы» заехали в отель, где находился экипаж самолета «Ил‑76», забрали их и отправились вновь в аэропорт, но уже в его военную часть. Именно там находился угнанный террористами самолет.

За это время Кэдми сообщил, что деньги еще находятся в тюрьме, а не сданы в банк.

По прибытии на военно-воздушную базу переговоры продолжились в помещении офицерского клуба. Представители израильской стороны требовали гарантий, что террористы после возвращения в СССР не будут приговорены судом к смертной казни.

Это была принципиальная позиция израильтян. Советская сторона подготовила текст, в котором террористам гарантировалось строгое соблюдение всех правовых норм в ходе судебного разбирательства. Однако израильтяне отвергли этот текст и потребовали четких и ясных заверений.

Пришлось дать такое письменное обязательство, тем более что обстановка в Израиле менялась каждый час и не в нашу пользу.

Оппозиция оказывала сильное давление на правительство. Многие депутаты Кнессета считали, что с выдачей Советскому Союзу террористов не надо спешить, следует разобраться во всех обстоятельствах дела.

Это заставило спешить Мартиросова, Зайцева и других членов делегации.

Зашевелились и американцы. У аэропорта уже находились американские представители. Пока их, правда, на территорию базы не впустили, но, судя по всему, это было делом времени.

Вскоре началась процедура передачи. Пока ждали доставки террористов на автобазу, израильтяне показали, как они празднуют Хануку — зажгли свечи, приготовили хрустящие булочки, угостили советских представителей. Словом, отнеслись тепло, по-доброму, гостеприимно. Пошутили, мол, ну надо же такому случиться, за 20 лет после разрыва дипломатических отношений между нашими странами первый прилетевший из Советского Союза самолет оказался с бандитами.

Геннадий Николаевич решил сделать комплимент второму секретарю МИДа Якову Кэдми и сказал, что тот здорово говорит по-русски.

— Господин Зайцев, — дипломатично усмехнулся Кэдми, — я родился в Советском Союзе и мой родной язык — русский, а иврит учил здесь.

Первыми на летное поле доставили Якшиянца и Вишнякова. Зайцеву понравилось, как их «упаковали» израильские полицейские — на глазах плотные, суконные повязки, непривычные для нас наручники с жестким креплением кистей рук.

Израильтяне только что закончили заправку нашего «Ил‑76». Кстати, начальник авиабазы поверил на слово Зайцеву и залил в баки самолета 5 тонн горючего, да еще погрузил в салон несколько коробок с фруктами.

Во второй самолет посадили жену Якшиянца — Фотаки и оставшихся двух террористов, передали оружие, личные вещи, документы. Все с описями, по акту. Потом принесли деньги, предложили пересчитать их. Зайцев отказался сделать это, чем вызвал возмущение израильских чиновников.

Наконец все формальности были соблюдены, самолет заправлен, бандиты находились в салоне. Полковник Зайцев поблагодарил Кэдми, начальника полиции, командира авиабазы за содействие. И в четверть двенадцатого ночи самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы.

Через несколько часов авиалайнеры были на московской земле. Первым сел «Ил‑76».

В холодной декабрьской ночи над козырьком аэропорта нестерпимо ярко горели страшные для Якшиянца слова: «Москва. Шереметьево».

Подкосились ноги, поплыли ненавистные неоновые буквы. Сознание отказывалось воспринимать реальность. Тело Якшиянца обмякло, повисло на чьих-то сильных руках.

Когда он пришел в себя, то спросил:

— Что со мной будет? Расстреляют?

— Пряников дадут, — сказал кто-то за спиной.

Суд приговорил Якшиянца к 15 годам лишения свободы, с отбыванием всего срока в тюрьме.

Это была последняя операция, которую провела «Альфа» под руководством полковника Зайцева. Теперь у него были другие заботы, другие хлопоты на посту заместителя начальника 7‑го управления. На этой должности он стал генералом.

А в июле 1992 года его вновь вернули на прежнее место.

— Президент ознакомился с вашим личным делом, — сказали ему, — и принял решение назначить вас командиром спецподразделения «А». Каково ваше мнение?

— Если президент принял такое решение, то спрашивать мое мнение не имеет смысла. Я человек военный и обязан подчиниться воле президента.

После этого перед Зайцевым положили папку.

— Вынуждены были назначить комиссию. Она долго работала в подразделении. Здесь материалы комиссии. Можете ознакомиться с ними.

— Спасибо. Но я знакомиться с состоянием дел буду уже на месте.

Действительно, за те четыре года, что он отсутствовал, подразделение стало несколько иным.

В стране полным ходом шла приватизация, первичный этап накопления капитала. Зарождался новый класс богатых людей. Этот класс уже вовсю делил государственную собственность.

Все зарождающиеся богачи хотели иметь хорошую охрану, телохранителей. А где их было взять в ту пору? Охранное дело знали только профессионалы. К таким относились и бойцы «Альфы». Надо прямо сказать, спрос на них был велик. Разумеется, и оплата труда немалая.

Однако генерал Зайцев к тому времени прожил большую и далеко не простую жизнь. В 1992 году ему было уже 58 лет. Он видел всю опасность такого положения.