С Кара-Мурза - В поисках потерянного разума, или Антимиф-2
Слава богу, что в XIX веке в России, наконец, появились самодержцы с либеральными взглядами и цивилизованного (европейского) происхождения. Они провели ряд либеральных реформ и в России, наконец, появились ограниченные свободы, частная собственность и зачаточный цивилизованный административный аппарат. Дворян освободили от обязательной службы, передали им поместья, недра и крестьян в собственность. Для чиновников и военных отменили ограничения в карьерном росте. Крепостное право, правда, пришлось ужесточить. Чтобы не бегали, а работали! У дворян появилось свободное время и, соответственно, интеллигенция с литературой. Интеллигенты, надо сказать, были в России единственно приличные люди, ибо постоянно обличали гнилую сущность вотчинного устройства (самодержавия) и боролись с ним. Все прочие закоснели настолько, что во всем и всегда поддерживали царскую власть. То есть, у России появился шанс пойти по нормальному и цивилизованному пути развития. Но шанс этот использован не был. Добрые иностранцы строили в стране заводы, фабрики и нефтепромыслы, а все смотрели на них волком, а работу саботировали. Реформы постоянно буксовали. Видно слишком сильно пропиталось общество вотчинной психологией. В первую очередь сама монархия. Поэтому ее устранение в феврале 1917 года было вполне прогрессивным. Но оставались еще крестьянские массы, которые хотели жить по-старому. Опираясь на них, Ленин совершил свой переворот и вернул Россию на архаичный и порочный путь вотчинного устройства. Только царя заменил партийный лидер. Как вы уже догадались, до этого момента я пересказывал содержание книги Ричарда Пайпса «Россия при старом режиме». Что можно о ней сказать? Действительно, солидарное (вотчинное) государство имело место быть в России. Но если разобраться, то был ли у страны иной вариант существования и развития? О объективно-низкой продуктивности земледелия и плохих коммуникациях Пайпс пишет сам. Утверждение, что России якобы никто не угрожал, я считаю, мягко говоря, неубедительным. Уверяю вас, если ты слаб, то соседи всегда найдут, чем поживиться. Сами цивилизованные европейцы не гнушались грабить даже явных дикарей. А с них-то что взять? То есть, по моему мнению, солидарное общество в России было создано не прихотью дурных московских князей, а в ответ на серьезный исторический вызов. Это был вопрос выживания. Ресурсов постоянно катастрофически не хватало, денег в казне никогда не было. Поэтому предельно облегченный административный и судебный аппарат, поэтому перекладывание государственных функций на кого только можно. Поэтому система «государева тягла и службы», запрягающего всех и вся по полной программе. Поэтому отсутствие некоторых преференций для элиты, которые Европа могла себе позволить. Поэтому права прилагаются к обязанностям, а не наоборот. Так в чем претензии? Ну, появилась в России абсолютная монархия раньше всех в Европе. Французский король, помнится, тоже говорил: «государство это Я». Так ситуация требовала полного единоначалия. Ну, организовали мы первую в Европе спецслужбу. Так и задач ей хватало. Чтобы бояре дело делали, а не заговоры устраивали и в Литву не сбегали. Ну, ввели мы воинский призыв на столетие раньше любого европейского государства. А куда деться было? И церковь из политики раньше всех вытеснили. А ей там место? Тогда почему Пайпс записывает все это в злодеяния варварского вотчинного строя? Элиту российскую он, понимаешь, пожалел. Свобод ей, видите ли, не хватало. Зато страна жила и развивалась! Вот сейчас наша элита очередной раз добилась «свободы». И Россия постепенно превращается в территорию, непригодную для человеческого существования. А оно нам надо?
Суммируя сказанное, приходится признать, что миф о «любви русского народа к рабству» - это, в значительной степени, наш собственный миф. Он был создан, поддерживался и поддерживается частью нашей собственной элиты. Хотя, конечно, западные деятели тоже приложили к этому руку, и книга Пайпса тому доказательство. Для полноты понимания следует еще отметить, что по реалиям того времени все рассуждения о правах и свободах относятся только и исключительно к правам и свободам правящего сословия.
На права и свободы так называемого «подлого народа» и нашим и европейским элитам было совершенно наплевать. Они их и за людей не считали. Суть претензий российских либералов к собственному государству заключалась в том, что это самое государство предъявляло к элите (по их мнению) чрезмерные требования и связывало священное право пользоваться многочисленными привилегиями с исполнением неких обязанностей перед обществом. А обязанности, как легко догадаться, никому не нравятся.
По большому счету наши либералы были «правы». В том смысле, что конкретные исторические обстоятельства на протяжении многих веков вынуждали российское правящее сословие нести гораздо большую нагрузку, чем у их европейских коллег, а вот преференций они получали значительно меньше. Вот жаба всегда и душила. И наплевать на объективные трудности, геополитическую ситуацию и экономические реалии. Чисто либеральный подход: дайте мне все здесь и сейчас, а после хоть потоп. А тот, кто поддерживает концепцию «государева тягла и службы», безо всякого сомнения является прирожденным рабом. А как иначе, если не способен понять, что его личные права и свободы гораздо важнее интересов государства?
На протяжении всего девятнадцатого века эти настроения быстро распространялись в российской элите. В результате, российское дворянство получило вожделенные свободы и вольности. То есть, сохранив и расширив привилегии, сложенные с себя обязанности расписало на «подлое» сословие. Барствуя в усадьбах и проводя время на европейских курортах, очень приятно рассуждать о «лукавых рабах», которые не могут оценить высокие достижения цивилизации: бунтуют, мрут, пакости помещикам подстраивают. Ну, никак не хотят обеспечить своим хозяевам такую же красивую жизнь, как в Европе!
Не мудрено, что практически все известные российские литераторы того времени за редкими исключениями умудрились проехаться насчет исконного российского рабства. Причем даже те из них, которые на словах якобы радели о народе. Любить Россию и ее народ либералу хорошо издалека. Лучше всего из Парижа или Ниццы. Взять, к примеру, пламенного борца за свободу А.С. Пушкина. Напомню, поэт одно время состоял на службе отечества. В Новороссийской губернии случилось бедствие - нашествие среднеазиатской саранчи. Губернатор направил несколько мелких чиновников, в том числе и Пушкина, оценить масштабы катастрофы. Текст предписания: «Состоящему в штате моем, коллегии иностранных дел, коллежскому советнику Пушкину. Поручаю Вам отправиться в уезды Херсонский, Елизаветградский и Александровский и, по прибытии в город Херсон, Елизаветград и Александрию, явиться в тамошние общие уездные присутствия и потребовать от них сведения: в каких местах саранча возродилась, в каком количестве, какие учинены распоряжения к истреблению оной и какие средства к тому употребляются. После сего имеете осмотреть важнейшие места, где саранча наиболее возродилась, и обозреть, с каким успехом действуют употребленные к истреблению оной средства и достаточны ли распоряжения, учиненные для этого уездными присутствиями. О всем, что по сему Вами найдено будет, рекомендую донести мне».
Александр Сергеевич, как истинный российский интеллигент, пытается от поездки на картошку, в смысле, на саранчу закосить по здоровью. Пишет письмо в канцелярию губернатора: «Вот уже восемь лет, как я ношу с собою смерть. Могу представить свидетельство какого угодно доктора. Ужели нельзя оставить меня в покое на остаток жизни, которая верно не продлится?». Закос не проходит, поэт получает командировочные (400 рублей ассигнациями). Но на саранчу, ясное дело, всё равно не едет, а отправляется в имение своего приятеля, где преспокойно отмечает свое 25-летие, распивая венгерское вино и читая первую главу Евгения Онегина. По возращении к месту службы вместо отчета сдает в канцелярию дурацкие стишки:
САРАНЧА 23 мая - Летела, летела, 24 мая - И села; 25 мая - Сидела, сидела, 26 мая - Все съела, 27 мая - И вновь улетела.
Коллежский советник Александр Пушкин.
Получив от начальства втык, «Наше Все» оскорбляется и подает в отставку, отписав друзьям, что за паршивые 700 рублей в год он горбатиться не собирается. Для сравнения, годовой доход средней крестьянской семьи составлял в то время около десяти рублей. Вот такие «души прекрасные порывы», посвященные Отчизне. Отмечу, Пушкина не гонять саранчу посылали, а оценить размеры катастрофы. В то время казна оказывала помощь пострадавшим от стихийных бедствий районам. Размер этой помощи, как можно догадаться, напрямую зависел от отчета посланного для оценки ситуации чиновника.
Причем болезнь Пушкина совершенно не мешала поэту проводить время на балах и попойках.
