Валентин Варенников - Дело ГКЧП

Кресло Ю. М. Батурина занял Е. В. Савостьянов. Это такой же «демократ» и такой же могильщик Вооруженных Сил, как и его предшественник, но с еще более изощренными и жесткими методами. Образование у него скромнее, чем у Батурина: окончил только горный институт. Но зато он ближе к безопасности государства, так как работал в должности начальника Управления КГБ по Москве и Московской области, хотя какой-нибудь чисто военной (или военизированной) подготовки не имел.

Сравнивая Батурина с Савостьяновым, мне до сего времени так и неясно, почему Ельцин (точнее «семья») Батурина турнул из администрации. Ведь он в поте лица трудился, загоняя Вооруженные Силы в могильник, стоял на страже «демократии», чего и требовали Ельцин и Запад. И вдруг…

За весь период работы в Госдуме я лишь однажды «проявил слабость» и позвонил Савостьянову в надежде приобрести в его лице союзника, чтобы улучшить пенсионное обеспечение бывшего члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Григория Васильевича Романова, который фактически всю жизнь занимался промышленностью. Романов и его жена, ветеран Великой Отечественной войны, бедствовали: им даже недоставало средств на приобретение лекарств. А ведь Григорий Васильевич был еще и Героем Социалистического Труда. Нищенская пенсия, которую установил Ельцин, подрывала здоровье Романовых и угнетала морально: вот она, «благодарность» государства, за их огромный труд на благо Отечества.

Когда я начал объяснять ситуацию, Савостьянов, перебив меня, понес грязный поток на голову Романова. И заключил: «Вы его не знаете, а ходатайствуете. Только одно то, что он устроил своей дочери свадьбу в Эрмитаже и взял для этого царскую посуду, уже только это не позволяет рассматривать его пенсионное обеспечение». Понимая, что осла бессмысленно тянуть, если он уперся (даже если он физик или горный инженер), я решил оставить его в покое, чтобы он не вздумал взбрыкнуть и разрушить уже выстроенную небольшую конструкцию по этой проблеме. Мирно закончив с ним разговор, я продолжал действовать. И через два месяца все-таки добился, что Григорий Васильевич Романов, а вместе с ним и Николай Никитович Слюньков начали получать персональную пенсию. Савостьянов — это носитель лжи и демократических помоев. Ведь все, что он сказал о Романове и свадьбе его дочери в Эрмитаже, — это гнусная ложь Горбачева, которому она потребовалась, чтобы, опорочив Романова, выбить еще одного конкурента на пост генсека. Вот это правда. И не думаю, чтобы бывший работник КГБ Савостьянов этого не знал. Знал, но умышленно распространял ложь, потому что Романов, как и все честные люди, был и остается противником развала Советского Союза, противником грабежа народа, разворовывания наших богатств, растления молодежи, чудовищного разгула преступности, которая уже стала нормой российской жизни. А Савостьянов, конечно, за все это. Такие, как он, вместе с Ельциным, и довели страну до последней черты.

Итак, наступило 3 февраля 1995 года. Мы заранее сосредоточились в здании Президиума Верховного Суда РФ, куда пришло много моих друзей. В том числе прибыл и первый заместитель председателя КПРФ Валентин Александрович Купцов. Это было приятной неожиданностью. Видимо, по тактическим соображениям официальных лиц от КПРФ ни на первом, ни на втором судебном процессе не было.

В. А. Купцова я хорошо знал давно, еще во времена, когда он был первым секретарем Вологодского обкома КПСС. Вологодская область в целом преуспевала (особенно Череповецкий металлургический комбинат). Основы правильного его развития были заложены еще Анатолием Семеновичем Дрыгиным. И все его последователи, в том числе Валентин Александрович Купцов, умело поддерживали традиции. Присутствие его на суде, как и других моих товарищей, несомненно, было для меня моральной поддержкой.

Мы заняли свои места. В назначенное время появились члены Президиума Верховного Суда Российской Федерации во главе с его председателем Вячеславом Михайловичем Лебедевым. О нем я уже был хорошо информирован Владимиром Александровичем Аболенцевым. Владимир Александрович на протяжении всех судов меня морально поддерживал, и я искренне благодарен за это. Он же поведал мне о высокой подготовке и большой судебной практике Вячеслава Михайловича Лебедева, о его принципиальности и святом подчинении Закону. Конечно, внутренне это меня укрепляло. Но человек есть человек, и в условиях установившегося в России беспредела, когда после расстрела Верховного Совета РФ президент распоясался, от него можно было ожидать чего угодно. И стоило В. М. Лебедеву или его заместителю Н. А. Петухову (он же председатель Военной коллегии Верховного Суда) чуть-чуть зашататься в своем решении, как все могло бы рухнуть.

Наконец, В. М. Лебедев открыл судебное заседание, определил порядок работы и предоставил первое слово судье Верховного Суда РФ 3. Ф. Галиуллину, который довольно обстоятельно и, на мой взгляд, беспристрастно доложил суть вопроса. Я в своем выступлении постарался раскрыть основные положения, затронутые в докладе, и показать абсурдность предъявленных мне обвинений. Затем выступил мой защитник адвокат Д. Д. Штейнберг, который, естественно, вел линию в одном ключе со мной. Для меня было странным (но я в тонкостях юриспруденции не разбираюсь), что были приглашены потерпевшие, к которым я совершенно никакого отношения не имел. Выступили и они, и их адвокат.

Заместитель Генерального прокурора М. Д. Славгородский, как и следовало ожидать, ничего нового в сравнении с предъявленным мне ранее обвинением сказать не мог. Он голословно повторял избитые и развенчанные на втором суде факты и настаивал на возвращении моего дела в суд для нового рассмотрения.

Разумеется, я выступил с репликой и раскрыл примитивность приемов Генпрокуратуры РФ, ее неспособность доказать хотя бы какую-то часть моей вины. Было лишь обычное перечисление фактов, имевших место в августовских событиях 1991 года. Сами же события не подпадают под разряд преступных, а некоторые их них были вынужденной мерой.

До обеда шло судебное разбирательство протеста Генпрокуратуры РФ, а затем суд удалил всех присутствующих из зала, продолжив заседание в закрытом режиме. Видно, выступили все 13 членов Президиума (или подавляющее большинство), потому что заседание длилось до позднего вечера. Я предполагал, что среди членов Президиума нет единства в оценке проблемы, следовательно, идут жаркие выступления.

Покинув зал заседания, мы в ожидании решения суда вышагивали по коридорам и комнатам, старались по различным каналам вести разведку — что же происходит за дверями зала Президиума. Получали отрывочные, иногда противоречивые данные. В целом все сводилось к тому, что единства среди судей нет. Это удручало. И дальнейшее ожидание было еще более тяжелым.

Наконец, вечером всех нас неожиданно пригласили в зал. Мы быстро заняли свои места. Волновал один вопрос — какое решение? Я приготовился все подробно записывать. Вот входят члены Президиума Верховного Суда, у всех озабоченный вид, никто из них не смотрит по сторонам. Все размещаются на своих местах, все успокаивается. Пауза. До чего же томительны последние минуты и секунды ожидания. Но вот председатель Президиума Верховного Суда РФ Вячеслав Михайлович Лебедев открыл свою папку и, быстро прочитав текст, объявил: «Президиум Верховного Суда Российской Федерации постановил: протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации в отношении Варенникова Валентина Ивановича оставить без удовлетворения». Затем так же быстро закрыл папку, встал и ушел. Весь состав суда тоже быстро встал и вышел их зала.

Все мы, начиная с меня, вначале даже не сообразили, что произошло. Поэтому зал так бурно не отреагировал на объявленное В. М. Лебедевым постановление. Когда шок прошел, мы начали дружно рукоплескать и поздравлять друг друга с таким финалом.

Все! Долгий судебный марафон наконец-то завершился. Как говорят в народе, выше только Бог!

Теперь Победа Права и Закона полностью обеспечена! И даже если меня убьют (к примеру, собьет машина при переходе улицы и т. п.), рассуждал я, то цель-то достигнута: на суде позорное клеймо предателя и изменника Горбачеву все-таки было поставлено, а его продолжатель, разрушитель, и грабитель Ельцин так же был пригвожден к позорному столбу. Сначала — еще в моей шифротелеграмме из Киева в Москву на имя ГКЧП, а на суде была подтверждена гнусность его антиконституционных действий.

Мы ликовали.

Честь судебной власти была защищена, а бесчестие Генпрокуратуры еще раз было выставлено на всенародное обозрение.

Вот начало и концовка исторического документа.

Президиума Верховного Суда Российской Федерации г. Москва 3 февраля 1995 года

Президиум Верховного Суда Российской Федерации в составе: