Маргарет Тэтчер - Искусство управления государством.
Не стоит порицать судей и прочий персонал этих двух тесно взаимосвязанных трибуналов за то, что результаты их деятельности нередко вызывали разочарование. Если одной из целей учреждения трибунала по бывшей Югославии было предотвращение новых злодеяний, то она определенно не была достигнута. Печально известное избиение мусульман в боснийском городе Сребренице в июле 1995 года произошло почти через два года после начала работы трибунала. Лишь после того как сербские вооруженные силы понесли тяжелые потери, а западные государства фактически установили контроль над Боснией, петля, наброшенная на военных преступников, начала затягиваться. Лишь после нового поражения сербских вооруженных сил в Косово в 1999 году сербы восстали против Милошевича, отстранили его от власти, посадили в тюрьму, а затем доставили в Гаагу. В то время как я пишу эти строки, целый ряд самых отъявленных негодяев все еще гуляет на свободе. Иными словами, эффективность суда в значительной мере зависит от неподконтрольных ему процессов и, в особенности, от исхода военного конфликта. Суд приобретает смысл только в том случае, если его решения проводятся в жизнь с помощью силы — нередко силы британской армии.
Нельзя говорить и о том, что деятельность трибунала предлагает идеальную модель для более широкой правоприменительной практики. И вновь причина здесь не в недостатке честности и профессионализма участников. Как и в Нюрнберге, трибуналы по бывшей Югославии и Руанде руководствуются правилами, которые совершенно неприемлемы в обычном британском или американском суде. Правосудие такого рода в исключительных условиях, например в условиях послевоенной Германии, Югославии и Руанды, несомненно, лучше, чем полное отсутствие такового. Вместе с тем из опыта его применения вовсе не следует, что международные судебные системы по самой своей природе лучше национальных, — отнюдь нет.
Как и в Югославии, трибунал по Руанде начал раскачиваться с большим трудом. Прошло четыре года, прежде чем он смог вынести свой первый приговор. Такая задержка, по-видимому, является следствием целого букета административных ограничений (город Аруша в Танзании — не лучшее место для работы международного трибунала) и помех. Как и в Югославии, число приговоров, вынесенных трибуналом по Руанде, с тех пор значительно выросло. Несмотря на то что в результате работы трибунала более 40 человек было арестовано, а восемь — осуждено, большинство слушаний проходит в местных судах в Руанде. Там под стражей содержится более 120 тысяч человек, осуждено две тысячи человек, а 300 человек приговорены к смертной казни. Поскольку бои между тутси и хуту продолжаются в Конго и других местах, эти судебные разбирательства следует рассматривать, перефразируя Клаузевица, как продолжение войны другими средствами[204]. Но тогда может ли международное правосудие быть чем-то иным, кроме как «правосудием победителей»?
ГИПОТЕТИЧЕСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ УГОЛОВНЫЙ СУД
Ответ на этот вопрос может быть утвердительным, но только в том случае, если у Соединенных Штатов и их союзников хватит безрассудства, чтобы отказаться от влияния на судебные решения и персонал в пользу гипотетического международного уголовного суда в Гааге. Предложение подчиниться такому невыборному, неподотчетному и практически наверняка враждебному органу, как тот, что предлагается создать, не может выглядеть в глазах победителей в холодной войне» иначе как насмешкой. К счастью, приход в Белый дом президента Джорджа У. Буша вселяет уверенность в том, что подобное никогда не произойдет. Я надеюсь, что администрация Буша займет ту же позицию, что и один из наиболее ярых критиков идеи суда, а именно позицию «трех нет». Нет — финансовой поддержке, прямой или косвенной. нет — сотрудничеству. Нет — дальнейшим переговорам с другими правительствами по вопросу «совершенствования» Статута[205]. Остальные государства не должны сомневаться в том, что поддержка действий суда, которые наносят ущерб интересам Америки или ее персоналу, незамедлительно отразится на их взаимоотношениях с США.
А действия эти могут оказаться неправильными, даже ужасными, если согласиться с видением задач международного уголовного суда, предложенным Генеральным секретарем ООН. Кофи Аннан полагает, что:
В перспективе международный уголовный суд должен обеспечить всеобщее правосудие. Видение такой перспективы дает простую и возвышенную надежду… Только тогда невинные жертвы далеких войн и конфликтов будут знать, что они тоже могут спокойно спать под защитой правосудия; что они тоже имеют права и что те, кто нарушает эти права, понесут наказание[206].
«Видение) г-на Аннана скорее всего обернется кошмаром, и тому есть целый ряд веских причин. Во-первых, на практике суд, скорее всего, будет заниматься преследованием военнослужащих или политиков в целом законопослушных стран, а не государств-изгоев, которые просто не будут признавать его. Действительно, очень легко представить себе судебное преследование представителей Запада, для того чтобы обеспечить «баланс».
Второй неизбежный недостаток предлагаемого суда состоит в том, что для глобального судебного института потребуется глобальная полиция и хотя бы зачаточное глобальное правительство, которые будут обеспечивать реальное исполнение судебных решений. Именно поэтому проект находит такую поддержку среди сторонников того, что сегодня называют «глобальным управлением». Эти же самые энтузиасты также, что совершенно неудивительно, явно не испытывают энтузиазма по поводу нынешней униполярной международной системы с Соединенными Штатами во главе. Они видят в новом суде возможность заставить американскую сверхдержаву и ее союзников отчитываться в своих действиях перед «судом» международного мнения. Столь примитивная антиамериканская направленность даже не маскируется. Когда Соединенные Штаты вместе с Израилем, Китаем, Ливией, Алжиром, Йеменом и Катаром остались в меньшинстве при голосовании в Риме по проекту устава суда (7 голосов против 120), в зале, как говорят, раздались бурные и продолжительные аплодисменты. Так активисты движения в защиту прав человека и иностранные дипломаты выразили свою радость при виде унижения Америки[207].
И все же это вовсе не означает, что последнее слово останется за сторонниками идеи международного суда. Фундаментальная проблема никуда не исчезает: в мире нет такого средства принуждения, которое смогло бы преодолеть противодействие суверенных государств, не говоря уже о сверхдержавах, решениям суда. Более того, отсутствие инструментов невозможно преодолеть с помощью еще одной грандиозной конференции, на которой верховодят сторонники глобального управления, и создания новых международных институтов. Отсутствие глобальной полиции и глобальных армий лишь отражает тот факт, что подобные структуры не вписываются в систему демократической законности. Глобального правительства не существует потому, что нет глобального «государства» нет глобальной политической индивидуальности, нет глобального общественного мнения. Таким образом, реализовать пожелания Генерального секретаря ООН (без всякого сомнения, искренние) можно только в одном случае: как ни парадоксально, для этого нужно подавить демократические инстинкты, не поддаваться демократическому давлению и полностью лишить демократию реального смысла.
Третья причина, по которой международный уголовный суд не может принести ничего, кроме проблем, заключается в том, что с увеличением своей эффективности он будет ограничивать возможности вмешательства Запада в чьих-либо дела. Администрация Клинтона допустила в дискуссии серьезный промах: она сначала поддержала принцип, а затем выступила против практики. Иными словами, расхвалив достоинства международного правосудия, США испугались — в какой-то мере из-за своевременного предупреждения сенатора Джесси Хелмса — и попытались ограничить возможности судебного преследования американских военнослужащих. Делегация США стала добиваться включения условия, предусматривающего обращение к Совету Безопасности ООН до того, как суд сможет приступить к расследованию конкретного конфликта. Это позволило бы Америке воспользоваться правом вето, хотя, надо думать, давление на нее в любом случае было бы значительным. Так или иначе, но другие делегации в Риме не были готовы принять такое условие. Таким образом, Америка оказалась в изоляции[208].
Подобное развитие событий чрезвычайно опасно. Любое более или менее серьезное международное вмешательство обречено на неудачу без прямого или косвенного участия США. Однако если американским политикам, официальным представителям или военнослужащим будет грозить арест или судебное преследование, Соединенные Штаты вряд ли захотят участвовать в операциях по предотвращению агрессии или геноцида. Поэтому деятельность суда может привести к тому, что число (пользуясь словами Генерального секретаря ООН) «невинных жертв далеких войн и конфликтов», находящихся под защитой правосудия, уменьшится, а не возрастет.
