Виталий Павлов - Женское лицо разведки

Сорвала с головы платок и надела мне на плечи… Один последний взгляд огромных страшных глаз… и все».

Думаю, что эти строки из воспоминаний говорят действительно больше и лучше о чувствах, глубоко потрясших Иоланту, а потом мать. Это был последний момент пребывания в своей семье Дмитрия Александровича. Только три года спустя, когда он работал врачом в штабном лагерном пункте, за хорошую работу командование разрешило ему свидание с женой. Вот как он описывает эту грустную встречу, состоявшуюся 20 июня 1941 года:

«Жена была похожа на скелет, она умирала от бурной вспышки туберкулеза, начавшейся после его ареста, и приехала проститься перед смертью».

Когда жена обняла Дмитрия Александровича, надзиратель грубо оттолкнул ее и Иоланта упала на пол, из ее горла хлынула кровь.

Дмитрий Александрович набросился на надзирателя и избил его.

За это он мог тяжело заплатить, вплоть до расстрела, но вмешалась начавшаяся война. Его сняли с хорошей должности и заслали фельдшером в отдаленный лагерь.

Жена уехала, чтобы по возвращении найти Клавдию Дмитриевну уже мертвой: она отравилась, не в силах дальше переносить муки переживания за единственного сына.

Вместе с этим сообщением пришло и другое — жену с началом войны выслали вместе с сестрой из Москвы. Вскоре пришло новое печальное извещение — жена скончалась, недолго пробыв в ссылке.

Дмитрий Александрович пишет:

«Придя в барак, при свете мигающей коптилки я опять прочел открытку… Все до предела ясно и бесповоротно… Сомнений и надежд больше не оставалось… Иоланта умерла.

Потерю матери и жены я переживал тяжело. Расход душевных сил был слишком велик… мой мозг стал истощаться…»[74]

Прошлые победы Дмитрия Александровича на разведывательном поприще хорошо закалили его, подготовили к любым трудностям и опасностям, включая смертельные. Он прошел их за рубежом достойно. Прошел он их и на Родине — неслыханно трудный путь через адские испытания, хотя физически был измотан до предела: два инсульта, кровоизлияние в глаза, другие болезни. Но психологически победил и этот нечеловеческий предел — еще 20 лет после освобождения в 1954 году успешно трудился на сугубо гражданской работе, используя свои знания двадцати двух иностранных языков и медицины.

Но две близкие женщины — одна лишь соприкоснувшаяся с разведкой, а вторая только потому, что была матерью способнейшего разведчика, стали жертвами бесправия.

Что пережили эти женщины, чье молчаливое мужество трудно измерить, так велико оно было. Его можно сравнить с мужеством самого разведчика.

С именем Рихарда Зорге у нас связано представление о выдающемся советском разведчике, Герое Советского Союза, которому удалось в сложнейших условиях милитаристской Японии, в период господства фашистов в Германии успешно решить разведывательную двуединую задачу проникновения в фашистское посольство Германии в Токио и в высшие японские правительственные круги.

Это он первый сообщил о заключении германо-японского антикоминтерновского пакта, о подготовке японцами агрессии на острове Хасан и в районе Халхин-Гола. Это он предупредил советское командование и обеспечил тем самым разгром японцев, а в конце 1940 и начале 1941 года сообщал о подготовке Германией нападения на СССР, в апреле — начале июня 1941 года получил достоверные сведения о сроках германской агрессии.

Наконец, Рихард Зорге сообщил советскому военному командованию об отказе Японии от нападения на СССР в поддержку немецких армий, начавших наступление на Москву. Это позволило перебросить ряд отборных дивизий с Дальнего Востока под Москву и нанести немцам первые сокрушительные поражения.

О том, что Рихард Зорге был арестован японцами и казнен в ноябре 1944 года, а через четверть века ему было присвоено звание Героя Советского Союза, известно многим как у нас, так и за рубежом.

Но о трагической судьбе его жены, Екатерины Александровны Максимовой, и величайшей абсурдности ее гибели в результате бессмысленной жестокости бериевского произвола обычно умалчивается.

Но ведь нельзя восхвалять героизм человека и забывать, что он был лишен человеческого счастья с любимой им женщиной, которая к тому же была так безжалостно уничтожена. Только однажды газета, рассказывая о нем, упомянула об этом, еще одном постыдном акте бериевских сатрапов.

Поэтому считаю своим долгом написать об этой скромной русской женщине, чье ожидание любимого мужа не смогло завершиться их счастливым воссоединением.

Познакомился Рихард Зорге с Катей Максимовой, когда он работал в Коминтерне, приехав в СССР в 1924 году. Приняв советское гражданство, он стал изучать русский язык, коллега Вилли Шталь познакомил его с Катей.

Начались интенсивные занятия. Катя оказалась не только строгой учительницей, но и очень интересным человеком. Она читала ему русские стихи, а он любовался ею, слушал и мелодичный голос.

Как рассказала ему Катя, еще будучи студенткой 4-го курса института сценических искусств в Ленинграде, она «замечательно сыграла центральную роль Виринеи в пьесе Сейфуллиной. Однако жизнь сложилась иначе».

Они много вместе бродили по Москве, слушали музыку, рылись в книгах в магазинах. Сблизились и полюбили друг друга.

Вскоре Рихард уехал в Китай, оттуда он вернулся в конце 1932 года, вместе с Катей встретил новый, 1933 год и вскоре сыграли скромную свадьбу. Но наслаждаться им семейным счастьем удалось всего три месяца.

Теперь из Токио Рихард Зорге писал:

«Милая Катя! У меня все хорошо, дело движется… Очень тяжело, что я не знаю, как ты живешь… Держись мужественно, все опять будет, как и раньше. Когда-нибудь я вернусь и мы нагоним все, что упустили…»

Было ему тогда тридцать восемь лет.

Поступил вызов Р. Зорге в Москву для инструктажа. И вот он в Москве в июле 1935 года. Кате, работавшей на заводе «Точизмеритель», дали отпуск. Она уже бригадир.

«Они будут сидеть на диване. Уютно светит лампа под зеленым абажуром. Здесь все просто, даже бедновато…

Сейчас они мечтают с Катей о том времени, когда у них будут дети. Ика хочет иметь детей. Его идеал — стать добрым семьянином, заняться наукой, воспитывать детей, быть всегда рядом с милой Катей. Они придумывают имя будущего ребенка».

Из Японии Р. Зорге писал ей: «Помнишь ли ты еще наш уговор насчет имени?!!» Они мечтали быть вместе, всегда вместе… Разве они не заслужили этого права?»

Тогда начальник Разведывательного управления обещал переселить Катю из полуподвального помещения в хорошую квартиру. Это обещание он выполнил уже после отъезда Рихарда Зорге 16 августа 1935 года.

В Токио Р. Зорге получил от Кати письмо, в котором она сообщала, что ждет ребенка. Он был счастлив и сразу же написал ей:

«Я очень волнуюсь, как ты все выдержишь… позаботься, пожалуйста, чтобы я сразу получил известие…»

Но вскоре пришло печальное известие, что ребенка не будет. Впервые Рихард почувствовал себя старым.

Для них обоих был очень тяжелый период. Но если для Зорге чрезвычайная занятость не давала времени для мучительных раздумий, то для Екатерины Александровны потеря ребенка, одиночество были невыносимыми.

В этот период он писал:

«… Здесь очень тяжело… Я здесь ужасно одинок. Как не привыкаешь к этому состоянию, но было бы хорошо, если бы это можно изменить…

Я тебя очень люблю и думаю о тебе, не только когда мне особенно тяжело, ты всегда около меня…»

На встрече летом 1936 года курьер, прибывший из Москвы в Шанхай, куда к нему приехал Р. Зорге, рассказал, понимая, что творится в душе Рихарда, об Екатерине Александровне и привез «бодрое» письмо от нее. Но Рихард знал: бодрость Кати искусственная и виной тому он.

«В своем письме он задавал Кате вопрос «не лучше было бы, если она не встретила бы его?» Но тут же добавлял, что «хотя знаю, что я все больше и больше привязываюсь к тебе и более чем когда-либо хочу вернуться домой, к тебе».[75]

Курьер, который встречался с Р. Зорге не первый раз, впервые увидел слезы на глазах бесстрашного разведчика.

В конце 1938 года Р. Зорге писал жене:

«Дорогая Катя! Когда я писал тебе последнее письмо в начале этого года, то я был настолько уверен, что мы вместе летом проведем отпуск, что даже начал строить планы, где нам лучше провести его, однако…»

Он надеялся, что все же их «пятилетняя мечта» жить вместе осуществится. Он написал ей об аварии с мотоциклом, после которой он выжил чудом, получив многочисленные переломы. Но он уже целый год не получал от нее вестей.

В связи с ухудшением состояния здоровья в декабре 1940 года Р. Зорге обратился к руководству Разведывательного управления с просьбой предоставить ему отпуск на полгода.