Николай Гродненский - Неоконченная война. История вооруженного конфликта в Чечне
Согласно плану, город разделили на зоны ответственности, которые закрепили за конкретными чеченскими полевыми командирами и главарями дагестанских ваххабитов. Чтобы принудить официальные власти капитулировать, террористы намеревались применить испытанное оружие — брать заложников, причем в наиболее людных местах (аэропорт, автомобильный и железнодорожный вокзалы, базары), а затем, выставив ультиматум, безболезненно сорвать вожделенный плод. В Махачкалу и ее пригороды отряды террористов должны были проникнуть из Ботлиха, имея его в качестве оперативной базы. Отдельные отвлекающие маневры на чечено-дагестанской границе, а также диверсионные акты на различных объектах должны были вконец запутать Москву и окончательно лишить политической воли власти Дагестана. Впрочем, существует и другая версия этих событий. Хаттаб и Басаев, выполняя волю своих хозяев, должны были дестабилизировать обстановку на Северном Кавказе. Им нужно было захватить и удержать часть дагестанской территории до зимы. Затем, согласившись на переговоры с определенными лицами из российского руководства, подыграть их «миротворческой деятельности».
Однако операция стала развиваться совсем по другому сценарию.
Неудавшийся блицкриг
Вторжение бандитов на территорию Дагестана фактически началось 1 августа 1999 года, когда с территории Чечни через Снеговой перевал проникла первая большая группа боевиков (численностью около 350–500 человек). К этому времени в большинстве сел Цумадинского района уже в течении ряда лет существовали ячейки ваххабитов. В Эчеде в главарях местных экстремистов ходил некто Магомед Магомедрасулов по кличке Мукус, в Сильди — Магомед Ибрагимов, в Кванде — Ангута Магомедов по кличке Аюб. В некоторых ячейках насчитывалось до нескольких десятков человек. Многие из них приняли участие в боевых действиях на стороне бандитов. (Но большинство жителей района не только не поддержало агрессора, но и оказывало всемерное содействие правительственным войскам. Командир дагестанского СОБРа полковник Арзулум Ильясов рассказывал, что джамааты сел района встречали их как освободителей.) К этому времени число районов Дагестана, делегировавших своих представителей в Шуру, выросло до пятнадцати, а число ее членов достигло пятидесяти. При Шуре был создан самозваный Совет алимов (мусульманских ученых), который полностью поддерживал боевиков. 10 августа на заседании Шуры была принята декларация о создании исламского государства Дагестан и объявлен джихад «для освобождения от вековой российской оккупации». Басаев пообещал поддержать «братский дагестанский народ» своим «миротворческим корпусом». Спустившиеся с гор боевики, по сложившейся после Буденновска «традиции», первым делом предприняли штурм районной больницы, но были отбиты сотрудниками РОВД и подразделением 102-й бригады. Им на помощь подоспели бойцы дагестанского СОБРа. После четырехчасовой перестрелки террористов оттеснили от райцентра, а затем по грузовикам, в которых они покидали место боя, нанесли удар из автоматических гранатометов. Три из пяти машин были уничтожены. Оставшимся боевикам удалось спастись лишь благодаря тому, что У бойцов 102-й бригады заклинило гранатомет. На следующий день федеральные части дошли до квашнинского моста, за которым среди почти отвесных скал змеей извивается горная дорога. Здесь им пришлось двигаться черепашьим шагом под непрерывным огнем НВФ. Бойцы спешились и образовали своего рода кольцо. В центре кольца находилась бронетехника, она вела огонь по позициям бандитов, поддерживая продвижение десанта. И так, шаг за шагом, федеральные силы выбивали противника. Оказанный в Цумадинском районе «щедрый прием» стал для бандитов полной неожиданностью. И хотя удар на этом направлении носил отвлекающий характер (подтверждение тому — отсутствие оборонительных укреплений), захват мятежниками районного центра существенно бы осложнил оперативную обстановку в Дагестане. Следующий удар бандформирований был нанесен в направлении Ботлихского района Дагестана через несколько дней. О сосредоточении крупных сил из банд Басаева и Хат-таба на границе с Ботлихским районом было известно уже за неделю до начала вторжения. «Генпредставитель» Чечни в Москве Вачагаев открыто заявлял, что боевики «наготове» и только «ждут приказа». Помимо этого, бандиты символично приурочили вторжение к двум датам: 7 августа — дню рождения Хаттаба, которому они таким образом сделали «подарок»; второй датой должно было стать 26 августа — день капитуляции имама Шамиля в ауле Гуниб; этот день должен был стать победным. Местные власти Ботлихского района несколько раз посылали тревожные сигналы в Махачкалу, предупреждая о надвигающейся войне. Незадолго до вторжения секретарь Совета безопасности Дагестана Ахмеднаби Магдигаджиев подтвердил информацию, что у правоохранительных органов республики есть «горячая» информация о готовящемся в августе-сентябре широкомасштабном выступлении экстремистов с целью свержения государственного строя и установления в Дагестане норм шариата. Первым из дагестанских руководителей о надвигающейся угрозе войны публично заявил мэр Махачкалы Саид Амиров, он же предпринял практические меры по обеспечению безопасности республики. Создание народного ополчения — его персональная заслуга. Агентство «Интерфакс» 5 августа передало по своим каналам экстренную информацию: «Ряд чеченских полевых командиров совместно с дагестанскими экстремистами планируют в ближайшее время организовать вооруженный мятеж в республике, включая выступление в ее столице — Махачкале». О готовящемся «в ближайшее время» нападении предупредил «информированный источник в российских спецслужбах, ссылаясь на полученные оперативные данные». Вместе с тем в некоторых высших московских кабинетах как-то иначе смотрели на развитие ситуации на Северном Кавказе. Об этом, например, свидетельствует высказывание первого заместителя министра внутренних дел России Владимира Колесникова, который на пресс-конференции в Махачкале за несколько дней до вторжения назвал «выдумкой журналистов» сообщения об агрессивных намерениях боевиков, скопившихся на чечено-дагестанской границе. Кроме того, незадолго до вторжения из Ботлихского района Дагестана была выведена бригада внутренних войск МВД (именно на эти территории вторгся Басаев), прикрывавшая границу между Чечней и Дагестаном (об этом писала в октябре 1999 года «Общая газета»). Шеф Колесникова, министр Рушайло, пошел дальше своего заместителя и 3 августа, выйдя из кабинета Ельцина к журналистам, сказал весьма загадочную фразу: «…мы не находимся на грани войны на Северном Кавказе. Обострение обстановки лежит за рамками действий силовых структур». По словам П. Евдокимова (73), поначалу отрядам Хатта-ба и Басаева сопутствовал определенный успех. В первых числах августа террористы общей численностью 2000 человек покинули чеченское село Кинхи, где у них был сборный пункт, и вторглись на территорию Ботлихского района. Основную массу боевиков составляли чеченцы, арабы и выходцы из Средней Азии. Шли группами по сто, пятьдесят и двадцать человек. Все были нагружены оружием и снаряжением. Несли кто сколько может. Перейдя перевал Харами с направления Ведено, боевики захватили села Ийгаль, Годобери, Шодрода, Рахата, Тандо и Ансалта. Группировка была усилена частью боевиков, выбитых из Цумадинского района. Официальный Грозный в те дни делал недоуменное що. Представитель Масхадова в Москве Маирбек Вачагаев вообще заявил, что все это — личное дело Басаева и Хаттаба. Да, мол, они — «граждане Ичкерии, но Грозный им не сторож». Знаменательно, что зарубежная пресса в те горячие дни упорно именовала сторонников Хаттаба и Басаева «сепаратистами», хотя этот термин применим только к участникам гражданской войны на своей территории. По замыслу заказчиков, вторжение бандитов должно было выглядеть как «народное восстание». С началом боевых действий в Дагестане, которые почему-то именовались «борьбой с террористами», имя Хат-таба не сходило с газетных страниц. И хотя наибольшее внимание на себе сосредоточил Шамиль Басаев, сведущие люди прекрасно понимали, кто стоит за спиной командующего «Объединенной армией дагестанских моджахедов» и «амира Исламского государства Дагестан». Первым делом в захваченных населенных пунктах боевики разоружили местную милицию и приступили к подготовке опорных пунктов на западных окраинах этих сел. Непосредственное руководство взял на себя Шамиль Басаев, который предложил местному населению покинуть опасную зону. Едва первые машины с беженцами появились на окраинах сел, бандиты, прикрываясь живым щитом, тут же стали выдвигаться на боевые позиции. (Каждый из нас получил по 10 тысяч долларов, — хвастались они, — и мы будем сполна отрабатывать эти деньги.) Впрочем, эти деньги не помешали «моджахедам» заняться повальным мародерством. Воины Хаттаба и Басаева резали скот, взламывали двери домов, забирали ценные вещи. Так они отблагодарили местных жителей, которые в годы первой войны принимали беженцев из Чечни, кормили и давали им приют. В захваченном ваххабитами селении Ансалта, где расположился штаб Басаева, прошло заседание «Исламской шуры Дагестана». Она возложила на «героя» Буденновска обязанности «военного амира объединенными силами моджахедов Дагестана на период полного изгнания кафиров со священной дагестанской земли». После этого Басаев поделился своей властью с Аббасом, назначив того «командующим исламской армией в Дагестане». Штаб последнего расположился в селении Рахаты. Первоначально Шура была организована Багаутдином летом 1996 года. Поначалу в нее вошли те села, где сочетались официальная власть и нормы шариата. Шура с самого начала заявляла себя как серьезная структура, которая будет влиять на политическую обстановку в Дагестане. На самом деле ей отводилась роль ширмы, за которой скрывались настоящие руководители движения. Особенностью боевых действий, начатых НВФ в Дагестане, был их наступательный характер; бои велись с целью захвата населенных пунктов, командных высот, перевалов, коммуникаций. Перед началом «блицкрига» были тщательно проработаны такие аспекты, как эффект внезапности, оптимальность направления атаки, использование рельефа местности. Так, боевики входили в Дагестан по относительно пологому подъему, в то время как российским войскам приходилось штурмовать крутые склоны. Заняв ряд населенных пунктов Ботлихского района, НВФ перешли к активной обороне, стремясь удержать укрепрайоны, созданные ими в горном Дагестане. Особое внимание уделялось обороне горных перевалов, господствующих высот, горных троп, населенных пунктов. Еще до начала вторжения боевики и сочувствующие им местные ваххабиты создали мощные, хорошо укрепленные опорные пункты. Укрепления строились с учетом рельефа местности так, чтобы исключить поражение огнем артиллерии и авиации. Огневые точки и отдельные участки траншей по возможности перекрывались бетонными плитами и каменными валунами. При артиллерийских и воздушных ударах плиты с помощью домкратов опускались, а с подходом российских войск на близкую дистанцию — поднимались, открывая амбразуры. Конечно, такая серьезная подготовка к боевым действиям была возможна только при попустительстве властей, ибо она требовала много времени и значительных сил. Но при всей грандиозности подготовки вторжение в Дагестан изначально было авантюрой, обреченной на провал, поскольку бандиты, принимая желаемое за действительное, не сумели реально оценить потенциальные возможности российской армии и фактора, который, судя по всему, не взяла в расчет ни одна из сторон заинтересованных в развязывании новой войны: против бандитов поднялось население Дагестана. 10 августа 1999 года жители дагестанского села Губден силой выдворили бандитов из местного медресе, приспособленного для обучения боевиков. По Дагестану пронеслись митинги протеста против вторжения из Чечни и захвата мирных сел Цумадинского и Ботлихского районов. Только жители Левашинского района заявили о своей готовности выставить из числа взрослого населения 10 тыс. человек для защиты конституционного строя. Жители сел, занятых бандитами, вынесли смертный приговор землякам, замеченным в сотрудничестве с боевиками. Началось спешное формирование отрядов ополчения, принявших участие плечом к плечу с российскими военными в боях против оккупантов. Хвастливые обещания Хаттаба захватить Буйнакск остались словами благодаря мужеству российских солдат и офицеров и жесткой позиции в отношении ваххабитов, занятой жителями Дагестана. (Отвергая укоренившийся с XVII века в Дагестане суфийский толк ислама, ваххабиты настроили против себя представителей традиционной веры — шейхов, пользующихся авторитетом у большинства мусульман. Воинственные сторонники «чистого» ислама не признают их на том основании, что суфизма-де не было во времена пророка Мухаммеда.) С победой в результате блицкрига пришлось повременить. Хотя в Ботлихском районе развернулись самые ожесточенные бои, не в последнюю очередь, как уже было сказано выше, потому, что в отличие от Цумадинского района, боевики заранее создали здесь в скалах полноценные укрепрайоны с бункерами, способными выдержать прямые попадания гаубичных снарядов. О серьезности намерений боевиков говорило их вооружение: зенитные установки, большое количество противотанковых гранатометов, автоматические гранатометы АГС-17, крупнокалиберные 12,7-мм пулеметы «Утес» и ДШК, минометы и безоткатные орудия. В качестве трофеев было захвачено и большое количество снайперских винтовок. По словам участников освобождения этого района, «противник достаточно грамотно организовал систему огня, связь и, конечно, разведку» (83). Последнего, судя по ходу событий, нельзя сказать о российской стороне. И это тем более странно, что боевики, согласно многим свидетельствам, применяли методы афганских душманов, позволяющие всего нескольким человекам довольно долго противостоять целым подразделениям наступающих войск. Боевые позиции в скалах, хорошо обеспеченные боеприпасами к стрелковому оружию и гранатометами, соединялись между собой ходами сообщения, что обеспечивало боевикам высокую мобильность при высокой защищенности. Попытки же штурма господствующих высот и населенных пунктов в этих условиях приводили к тяжелым потерям — как это произошло, например, на высоте «Ослиное Ухо».[18] Лишь после этого российское командование сделало основной упор на применении артиллерии и авиации. Эта тактика вполне оправдала себя — в частности, при овладении самой высокой точкой района, горой Тандо. Что же до самой Ботлихской группировки вторгшихся в Дагестан боевиков, то она была накрыта огнем артиллерии, понеся большие потери. 15–16 августа федеральные силы начали решающий этап операции по уничтожению боевиков в Ботлихском районе Дагестана, и уже 17 августа представители МВД РФ заявили, что федеральные силы заняли все стратегически значимые высоты и освободили перевал Харами, через который и произошло вторжение. К этому времени фронтовая авиация ФС уничтожила наконец-то замеченные, сооруженные бандитами в «независимых» селениях Карамахи и Чабанмахи Буйнакского района телетрансляторы. На протяжении нескольких месяцев через эти каналы велась из Грозного экстремистская, антироссийская пропаганда. К двадцатым числам августа 1999 г. ситуация в Дагестане сложилась в целом благоприятно для федеральных сил. Только 22 августа бандиты потеряли 140 человек. По официальным сообщениям, остатки банд Басаева и Хаттаба были «прочно заперты в селениях Тандо и Ансалта». 26 августа 1999 г., в результате тяжелых 18-дневных боев, были, наконец, подавлены все очаги сопротивления бандформирований, вторгшихся в Ботлихский район Дагестана. По официальным данным, было уничтожено более 1000 бандитов. Свои потери составили: 59 убитых и 209 раненых. Вопрос военных, как местные власти и правящий режим «проглядели» строительство «мирными» чеченскими боевиками мощных долговременных укреплений на дагестанской территории, для разрушения которых понадобились многодневные удары авиации и тяжелой артиллерии, остался без ответа. Очередным «чудом» можно назвать и очередное спасение всех бандитских главарей, в очередной раз «окруженных» и «прочно запертых».
