Юрий Болдырев - О бочках меда и ложках дегтя

Таким образом, возможен и некоторый конфликт интересов. Предприятие, находящееся в полной или частичной собственности государства, перед которым государством не ставятся никакие иные задачи, кроме коммерческих, естественно, должно приносить в бюджет максимальную прибыль. Но если это предприятие — монополист, то это же самое государство должно ограничивать злоупотребление со стороны этого предприятия его монопольным положением на рынке. И, соответственно, ограничивать ... свою прибыль.

Как же должны при этом соотноситься разные интересы государства и, соответственно, цели управления?

На этот вопрос есть однозначный ответ. Антимонопольное регулирование — задача безусловно приоритетная по. сравнению с любыми коммерческими интересами. При надлежащем антимонопольном регулировании (и разумной налоговой системе) не только экономика в целом, но и так называемый «консолидированный госбюджет» в конечном счете получают больше, нежели если идти по пути лишь максимизации прибыли монополистов.

Каким образом мы (общество и государство) должны обеспечить ограничение монополистов? Известны два варианта.

Вариант первый: принудительно разделить монополистов на несколько независимых компаний и создать реальную конкуренцию в ныне монополизированных секторах экономики (добыча/выработка, транспортировка и поставка потребителям газа и электроэнергии, железнодорожные перевозки), которая вела бы (в борьбе за выживание и хотя бы минимальную прибыль) к более качественным услугам и снижению тарифов.

Везде ли, во всех ли монополизированных секторах экономики такое возможно? Скажем прямо: не только у нас, но и в мире это пока научились делать далеко не везде и не всегда.

Можно ли и нужно ли здесь быть первопроходцами? В какой-то ситуации, может быть, и нужно, но только при соблюдении двух условий.

Во-первых, если ситуация объективно (а не в силу целенаправленного саботирования управления госимуществом сторонниками этого варианта) уже столь плоха, что нет другого выхода, или если есть весомые основания считать, что именно этот метод действия в данном случае даст не некоторые, а существенные преимущества.

И во-вторых, если во всех прочих секторах экономики (не монополизированных в силу «естественных» причин) вы уже научились создавать и поддерживать свободные рынки, демонстрируете высокую степень способности организовывать свободную конкуренцию, надежно защищаете ее от любых посягательств.

Вряд ли описанные условия реализации первого варианта действий по обузданию монополистов хотя бы в какой-то степени напоминают нашу нынешнюю ситуацию (см. изложенное выше в этой части книги, в том числе главу «Как украсть треть бюджета?»). Право первопроходства необходимо, в конце концов, еще и просто заслужить. И не перед каким-нибудь «педагогическим советом» из Международного валютного фонда, «семерки-восьмерки» или ВТО... А сознавая ответственность перед судьей существенно более строгим — перед нашими собственными детьми и внуками.

Вариант второй. Обеспечить жесткий контроль за поддержанием тарифов на товары и услуги естественных монополистов на уровне, который обеспечивает лишь некоторую минимальную прибыль. При столь же жестком, полном и доскональном контроле за тем, чтобы все расходы монополистов соответствовали реальным потребностям их деятельности. В том числе за тем, чтобы зарплата персонала, включая высших руководителей, была обоснованной и признанной обществом и государством как соответствующая их квалификации, достижениям в работе и спросу на подобных специалистов на свободном рынке труда.

Здесь воспользуемся той же логикой, что и при обсуждении первого варианта — зададимся теми же вопросами.

Везде ли, применительно ко всем ли естественным монополиям такой метод действия возможен? Ответ однозначен: да, без каких-либо ограничений. И во всем развитом мире, в том числе на либеральном Западе, уж это-то делать — пусть не идеально, но на вполне приемлемом уровне — точно научились.

Соответственно, быть первопроходцами здесь нет абсолютно никакой необходимости — все рецепты и механизмы известны.

И жестко контролировать деятельность и регулировать рентабельность монополистов нужно не в случае, если соблюдены еще какие-либо условия, а абсолютно везде и всегда, независимо от того, насколько «надежные» люди поставлены у руля монополий, хорошая ли ситуация в экономике или плохая, организованы ли и отрегулированы ли конкурентные рынки в прочих отраслях экономики или же они только еще создаются и настраиваются.

Так какой вариант действия из двух описанных может быть рекомендован нам, а какой в нашей нынешней ситуации — категорически противопоказан? Надеюсь, ответ очевиден.

Все ли логично в наших рассуждениях? Соответствует ли изложенное не только здравому смыслу и потребностям нашей экономики, но и опыту стран Запада?

Стоит заметить, что западные правила и практика в этой области являются существенно более жесткими по отношению к монополистам, нежели наши. Гораздо строже там решается и вопрос о том, кого относить к числу монополистов, а кого — нет.

Так, например, в США нет единого монополиста типа нашего «Газпрома». Но есть сравнительно мелкие предприятия, поставляющие населению для отопления частных домов природный газ и жидкое топливо. Полным монополистом ни одно из этих предприятий даже в определенной местности не является — вы можете выбирать, чем топить и, соответственно, к кому обращаться. Но есть относительная монополия (технологическая), связанная с уже установленным в домах оборудованием и, соответственно, произведенными потребителями затратами, а также с проложенными коммуникациями и т.п. И есть главное — признание функции поставки топлива для отопления жилых домов социально значимой. И это не у нас в Нечерноземье, не говоря уж о русском севере, а у них — на широте Харькова, Сочи и южнее. Следствие: рентабельность деятельности компаний, поставляющих населению СИГА топливо для обогрева жилых домов, регулируется государством. Что это означает? Именно то, о чем мы говорили выше: в тарифы не могут быть заложены ни непроизводственные расходы, например, на строительство шикарных оздоровительных и развлекательных центров, на покупку телеканалов и издание газет и т.п., ни сверхвысокие зарплаты руководства, ни годовая прибыль выше определенного процента (если не ошибаюсь, около пятнадцати процентов годовых).

А что в этом смысле происходит у нас? У нас на протяжении уже целого ряда лет тарифы на услуги основных естественных монополий стремительно растут, на что Правительство регулярно дает соответствующие разрешения. При том, что надлежащего контроля за их финансово-хозяйственной деятельностью (ни по линии управления госсобственностью, ни по антимонопольной линии) так и не установлено.

Начнем с самого элементарного — со сверхшикарных офисных зданий, медицинских, санаторных и прочих центров, принадлежащих нашим монополистам. Это то, что видно и «невооруженным глазом».

Менее заметны — необоснованные потребностями основной деятельности другие колоссальные излишние расходы монополистов. Масса таких примеров приводится в соответствующих отчетах Счетной палаты.

Существенны и расходы на обеспечение руководителей. Так, в отчете Счетной палаты кроме значительного количества прямых злоупотреблений должностным положением был приведен уровень официальной зарплаты одного из руководителей РАО «ЕЭС России» — некоего Бревнова — более десяти тысяч долларов в месяц; и плюс к ней еще столько же неподотчетных «представительских». Неужто на свободном рынке труда подобные деятели действительно столько стоят? А в печать просочились сведения и о зарплатах некоторых нынешних руководителей ряда региональных электроэнергетических систем — по несколько десятков тысяч долларов в месяц. Ради чего вся российская экономика должна это оплачивать?

Может быть, верхушка РАО «ЕЭС России» работает небывало эффективно, каждый — буквально за троих? Судите сами. В одном из отчетов Счетной палаты приводятся такие данные: суммарная численность вновь созданных государственных и негосударственных органов по управлению электроэнергетическим комплексом России превышает численность бывшего союзно-республиканского Министерства энергетики и электрификации СССР более чем в полтора раза! При том, что и энергетические мощности, и объем потребления электроэнергии в нынешней России существенно меньше, нежели был в СССР, а нынешнее население России — в два раза меньше, чем население СССР в конце восьмидесятых годов...