Сергей Кара-Мурза - Оппозиция: выбор есть
Объясните мне, товарищи коммунисты, почему без возврата к социалистическим принципам хозяйства, без того, чтобы хозяйство вновь стало общественным, народным, вы обещаете вырвать у меня изо рта мой скудный кусок и защитить им Каху Бендукидзе? Если он остается хозяином «Уралмаша», так по мне более достоин симпатий немецкий фабрикант, который делает товары для меня лучше, готов продать их мне дешевле и при этом платит своим рабочим высокую зарплату. Почему же надо защищать не честный и производительный, а мафиозный капитал – одинаково международный?
Заметим к тому же, что ищущие защиты наши «производители» вздувают цены на российском рынке, а за рубеж гонят те же товары вдвое-втрое дешевле. Такие вот патриоты. Потому что то, что ушло за рубеж, там и оседает. И на деле эти фабриканты просто создали предприятия по перекачке денег из карманов наших потребителей за рубеж. «Защита» позволит им еще поднять цены и перекачать из наших карманов еще больше денег – у кого еще что-то в кармане водится.
Вводя положение о «защите отечественного производителя», составители платформ как будто не замечают, что оно находится в неразрешимом противоречии с другими положениями. Так, все время обещается «не делать резких движений» и уважать международные соглашения. Но правительство Ельцина уже подписало соглашение ВТО – Всемирной Торговой организации. Суть его – именно отказ от «защиты отечественного производителя», раскрытие внутренних рынков, отмена таможенных барьеров и дотаций. Ведь именно за этим мотаются туда-сюда западные эмиссары, отменяют последние тарифы. Где было сказано, что президент от оппозиции разорвет эти соглашения и сделает «плевок на Запад»? В Давосе?
Положение РФ в ВТО плачевно, намного хуже, чем у стран «третьего мира», которые отказались от технологической независимости, сдали свою промышленность, и им нечего защищать, не о чем заботиться. Им лишь бы без таможенных пошлин продавать в США свой арахис. А сильные мира сего, когда им выгодно, плюют на всякие соглашения – кто им слово скажет. Иногда даже со смехом плюют. Вот, Япония, которая своим крестьянам платит за рис в пять раз больше мировой цены, просто объявила свое сельское хозяйство «народным промыслом, имеющим культурно-историческую ценность» и не соблюдает запреты на дотации. Так же собирался поступать наш президент?
А возьмите другое положение: движение к воссоединению братских народов в Союз. Первый, самый простой шаг – экономическая интеграция, восстановление хозяйственных связей. Но это же означает сотрудничество, несовместимое с торговыми войнами и «защитой своего».
Вот реальный факт. Когда развалили СССР, за рубежом остался Минский тракторный завод, снабжавший прекрасным трактором «Беларусь» всю страну и еще полмира. Нашлись в РФ «отечественные» фабриканты, которые наладили производство этого трактора. Конечно, качеством намного хуже и по цене втрое выше – трудно тягаться со специализированным гигантом. Знакомый инженер из Минска, сам русский, но уже не «отечественный», тогда, еще не осознавая происходящего, говорил мне: «Вы что там, в Москве, совсем спятили?»
И вот, теперь перед нами на хилом рынке тракторов два производителя: отечественный и иностранный (в Минске). И значит, согласно платформе КПРФ, для России полезно «защитить» своего, заставив колхозы платить тройную цену за плохой трактор? И одновременно призывать братский народ Белоруссии в Союз?
Конечно, банкиры и фабриканты ни в Москве, ни в Давосе не будут задавать вопросов и указывать на эти противоречия. Их радует несовместимость утверждений платформы и ее невыполнимость. В процессе выборов это отталкивает какую-то часть избирателей, а если, не дай бог, выберут коммуниста, его будет потом легче опорочить в прессе. Все эти неувязки были бы лакомым куском для бульдогов прессы в сваре после выборов.
Так давайте, пока есть время, хоть немного поработаем над идейным оснащением оппозиции. Ну нельзя же так.
1996
Короткий ответ на длинное письмо
Константин Ковалев, которого я уважаю и проч., заступился передо мной в письме из Нью-Йорка в «Советской России» за русских рабочих. Я их упрекнул в том, что они сдали советский строй, поверив ложным идеям. По Ковалеву, этот строй жалеть нечего, ибо он со смертью Сталина стал упырем, сосущим кровь рабочих. Это видно уже из того, что чиновники стали ездить на «Волге». Ездил чиновник на «Победе» – не было эксплуатации, пересел на «Волгу» – эксплуатация. Так четыреста лет назад крестьяне бунтовали против злых помещиков и злого царя – хотели добрых.
Этот критерий Ковалев и кладет в основу своего понимания эксплуатации. Были партократы скромными – не эксплуататоры, все рабочие им в Ростове аплодировали. Стали нахальничать, послали детей в английские школы – эксплуататоры. Значит, долой КПСС, да здравствует товарищ Ельцин! В своем «марксистском» подходе Ковалев идет до конца: если получку у мужа берет добрая жена, то эксплуатацией и не пахнет, а если, стерва, купила себе серьги, то даже муравью ясно – эксплуататор, язви ее в корень.
В статье, осердившей Ковалева, я не стал говорить простую истину, которую подчеркивал Маркс: эксплуатация и угнетение – принципиально разные вещи, хотя иногда и совмещаются. Изъятие прибавочного продукта хоть злым татарином, хоть злой женой или номенклатурщиком, всегда имеет элемент угнетения, но не всегда это эксплуатация. Путать вилку с бутылкой – остаться голодным.
В статье про муравья я не стал приводить и другую известную истину, о которой напоминал Ленин: любое государство есть угнетение. Рабочие обязаны бороться даже против советского государства – и в то же время беречь его, как зеницу ока. Они же не делали ни того, ни другого.
Ковалев, изображая меня «поэтом», который из каприза «попытался доказать, что Золушка – неблагодарная тварь», постарался не заметить в моей статье такой фразы: «О том, каким образом советское государство реально оттолкнуло и даже озлобило значительную часть рабочих – особый разговор, и жаль, что мы никак к нему не подберемся». Но даже и до разговора скажу: по моему разумению, все дефекты и обиды советского строя с точки зрения интересов человека труда никак не перевешивали уже созданных благ и будущих возможностей. У Ковалева же – наоборот, и в этом наша несовместимость.
Переход от восторга к ненависти при его философии прост, как щелчок выключателя. Пока Сталин держал колхозников без паспортов, все было хорошо, и «в любом магазине было все, вплоть до черной икры». Да здравствует советская власть! А как только впустили в город «новую, деревенско-кулацкую номенклатуру», то она все в магазинах сожрала, и заступаться за такой строй рабочим уже не следовало. Так же и потом. Любил-любил Родину, а тут таможенник отнял у его жены Е.Н.Флеровой 70 книжных иллюстраций и вот вам – «жена (и я, конечно) решила не возвращаться в Россию, если ей не вернут ее произведения». Прямо-таки ленинская принципиальность.
Вот логика Ковалева и близкого ему рабочего «перед которым мы были долго виноваты» (кто это «мы»?): «Я работаю автозаправщиком, добиваясь звания ударника – а этот гад из райкома ездит на „Волге“ – так пусть „Уралмаш“ приватизирует Каха Бендукидзе». И Ковалев считает, что прав этот его двойник, а не я, который никогда не был идеалистом, не путал советскую реальность с коммунистической утопией, не добивался звания ударника, но ценил то, что имел, и не ходил под красным флагом с портретом Ленина громить горком.
Хрущеву нельзя простить Новочеркасска, но я на те красные флаги смотрю иначе, чем Ковалев. Он в них видит незамутненность идей коммунизма, которые вдохновили рабочих, а я вижу бороденку попа Гапона. А под каким портретом начали подгрызать советский строй – все, вплоть до Горбачева? Под портретом Ленина, с его цитатами в руке. Иначе и быть не могло, это старо, как мир.
Ковалев начисто исключает из своих размышлений проблему личной ошибки и исторической вины классов и народа. Рабочих, оказывается, нельзя ругать, а надо перед ними только виниться. А по мне, так прав Маркс: нации, как и женщине, не прощается, если она становится добычей проходимца. А классу тем более. Сам Ковалев поддерживал Ельцина даже в 1991 г., но ни ошибки, ни вины тут не видит: он же думал, что Ельцин борется против номенклатурного строя. Многие из тех, кто одобряет свержение советского строя, сегодня клянут «демократов». Они недовольны тем, как больно и гpубо убили СССР, но это привередливость. Все было сделано максимально аккуpатно – не по доброте, а из-за невырванного советского зуба, ядерного оружия. Менее больно сделать было невозможно, и единственно кто это мог сделать, был союз Запада и его «пятой колонны». Тому, кто хотел свержения реального, а не надуманного советского строя, нечего теперь хныкать. Или пусть признает, что в своих желаниях жестоко ошибся.
