Игорь Бунич - Меч президента
Руцкой перевел дух и продолжал:
«Нужно с сегодняшнего дня объявить, что самое мелкое нарушение законов и демократии должностными лицами будет строго наказываться. Только тогда в государстве будет порядок. Россия попала не просто в деликатное положение — это позор, когда пьяный президент и его окружение довели страну до такого положения. Ельцин уже трижды пытался разыгрывать такие штуки, позорил Россию, и все это ему сходило с рук».
«Но есть ли возможность выхода из ситуации?» — спросила Клер.
«Есть, — ответил Руцкой. — Для этого необходимо полностью отменить вчерашний указ Ельцина, выполнение статей Конституции, одновременные парламентские и президентские выборы в период январь-март 1994 года. Верховный Совет разрабатывает новый закон о выборах в парламент, который утверждается съездом народных депутатов. Должен быть создан контрольный наблюдательный совет субъектов Федерации, который во взаимодействии с Конституционным судом будет осуществлять контроль за проведением выборов. Прошедшие дни ясно уже показали, кто есть кто. Я убежден, что сторонники Конституции и закона победят. Нас активно поддерживает провинция, меня там знают. Я всегда говорю то, что думаю, и называю вещи своими именами… Я считаю, что Россия должна пробудиться, но я не хочу, чтобы это сопровождалось кровопролитием, бессмысленным и беспощадным бунтом».
Руцкой помолчал немного и добавил:
«Видите, что творится. Свет отключили и отопление. И это цивилизованные методы?»
Как бы в ответ на эти слова свет снова зажегся.
То ли власти передумали, то ли удалось наладить автономную энергосистему.
«Спасибо, господин Руцкой, — сказала Шифман. — Мы переключаемся на наружную камеру».
«Вы и снаружи снимаете?» — спросил бывший вице-президент.
«Да, — пояснила Шифман. — Мы развернули круглосуточный монитор на крыше одного из небоскребов напротив Белого Дома».
«Да, да, — оживился Руцкой. — Снимайте. Покажите там своим, что у нас в стране творится по вине кремлевской банды. Пусть посмотрят, за кого народ».
Американцы ушли. Руцкой снова включил телевизор и опять увидел ненавистное лицо Бориса Ельцина, идущего по Тверской в окружении охраны и трех силовых министров. Время от времени к президенту подпускались корреспонденты с вопросами. Один из них спросил Ельцина, гарантирует ли тот одновременные парламентские и президентские выборы в декабре?
«Я думаю, — ответил президент, — эти выборы надо разнести по времени. В декабре провести выборы в новый парламент, а президентские, скажем, в июне».
Он улыбнулся и добавил: «12 июня — это у меня счастливый день».
Руцкой со злостью выключил телевизор.
12 июня 1990 года Ельцин стал президентом России, а он вице-президентом, дав слово чести офицера, что никогда не подведет своего шефа.
16: 30Не успели уйти американцы, как Руцкого предупредили о том, что генерал Ачалов начал раздачу автоматов добровольцам, записавшимся в ополчение у представителей «Союза офицеров», стоявших у подъездов Белого Дома.
«Президент» разыскал «министра обороны» в одном из коридоров первого этажа. Окруженный группой людей в военной и полувоенной форме генерал, от которого за версту несло «букетом» из дорогих коньяков, руководил распаковкой аккуратных зеленых ящиков с металлическими ручками и стальными замками. В открытых ящиках, выложенных поролоном, матово поблескивали новенькие автоматы Калашникова — прекрасные, как и все потенциально несущее смерть.
Руцкой спросил Ачалова, кто распорядился о раздаче оружия?
— Я распорядился! — весело ответил генерал.
Рядом с ним стоял подполковник Терехов, на груди у которого висел автомат с укороченным стволом и откидным прикладом, предназначенный для вооружения десантно-диверсионных групп.
Руцкой онемел от удивления.
— Александр Владимирович, — как ни в чем не бывало спросил Ачалов. — Ты новость слыхал? Ростропович приехал. Значит, будет стрельба.
— К нам? — глухо спросил Руцкой.
В августе 1991 года великий виолончелист, прервав свои гастроли в Германии, тоже неожиданно появился в Белом Доме, и Руцкому хорошо было известно, что он сделал это не только для того, чтобы покрасоваться перед объективами с автоматом Калашникова в руках. Поэтому Руцкой с затаенной надеждой и спросил: «К нам?».
Ачалов зло рассмеялся:
— Ну, да, к нам! Держи карман шире! Будет теперь этого алкана услаждать и около него вертеться. Говорят, прямо на Красной площади даст концерт.
Вообще-то связь между приездом Мстислава Ростроповича и раздачей автоматов была очень туманной, и, видимо, отчетливо выглядела только в лихой голове генерала Ачалова. Поэтому Руцкой снова настойчиво поинтересовался, кто разрешил министру обороны вооружать полупьяных ополченцев боевым смертоносным оружием.
— Ты посмотри, что творится, — сказал Ачалов, увлекая Руцкого к выходу на балкон. Охрана «вице-президента» еле успевала занять нужные позиции, чтобы чья-нибудь хладнокровная пуля, пущенная в окно, не оборвала столь стремительную динамику российской Вандеи.
На площади перед Белым Домом собралось уже не менее 8 тысяч человек. Сменяя друг друга, Бабурин, Анпилов, Константинов, Макашов, Уражцев и Умалатова призывали их к оружию, к восстанию, к свержению оккупационного правительства предателя Ельцина. Ораторы с менее известными фамилиями еще меньше стеснялись в выборе выражений, красочно говоря о жидовском иге, которому именно сейчас должен быть положен конец. Так призывать к оружию и его не дать — значит погубить все дело на корню. Люди должны почувствовать наконец, что от слов уже начался переход к делу.
— Но это не значит, что оружие надо выдавать кому угодно, — снова возразил Руцкой. — Ты что, Слава, не понимаешь, сколько в этой толпе обычных уголовников и прочего сброда?
«Савецкий Саюз! Савецкий Саюз!» — скандировала толпа, возбужденная боевыми речами ораторов.
— Мы кому угодно не выдаем, — сказал Ачалов. — Только офицерам, которые записались к Терехову в «Союз». Нам надо же какую-то оборону наладить. Штатная охрана уже выведена из подчинения Верховному Совету, и Ерин потребовал, чтобы они покинули здание и прибыли в МВД. Как они себя поведут, неизвестно.
Генерал снова рассмеялся:
— И какой ты президент, если у тебя нет гвардии. Мы уже сформировали президентский полк. Можешь смотр произвести.
Разговаривая, они подошли к 20 подъезду, возле которого шла раздача оружия и формировались боевые отряды. Ребята из «Союза офицеров» со звездным орлом на груди все уже были обвешаны оружием. У подъезда толпился самый разный народ. Вербовщики спрашивали: «В какой отряд запишешься?» И, получив согласие, интересовались воинским званием. Все представлялись офицерами запаса, некоторые уверяли, что они — отставники. Многие, похоже, видели друг друга впервые в жизни, но некоторые приходили уже сплоченными группами. Списки, накарябанные на каких-то мятых листках неразборчивым почерком, передавались раздатчикам оружия. Офицерам в форме автоматы выдавались даже без проверки документов. Некоторые предъявляли военные билеты. Когда их не было, сходили студенческие билеты и заводские пропуска.
Сам подполковник Терехов с видом опытного зазывалы кричал проходящим: «Записывайтесь добровольцами. Получите автомат, как у меня». И с удовольствием хлопал рукой по своему короткоствольному вороненому красавцу [2]. Было видно, что сам подполковник радуется автомату, как школьник. Видимо, за годы службы ему редко приходилось видеть оружие, а не то что им пользоваться.
Мимо, чеканя шаг, промаршировал отряд баркашовцев с новенькими автоматами на груди. Вождь, как всегда, оказался прав. Удалось без всяких хлопот и «на халяву» получить столько оружия, сколько и не снилось. По короткой команде отряд остановился, повернулся «напра-во!» и поднял руки в нацистском приветствии. К 20-му подъезду уже маршировал новый отряд со свастиками на рукавах еще без оружия.
Большая группа людей явно южного типа, именуемая обычно в сводках «лицами кавказской национальности», издавая радостные гортанные звуки, подобные клекоту орлов их родных гор, грузила автоматы и один пулемет в багажники нескольких «вольво» на глазах всего честного народа и редкой цепочки милицейского оцепления. Последним было приказано ни во что не вмешиваться, что они с удовольствием исполняли.
Руцкого, который, что ни говори, в Белом Доме был в достаточной степени новичком, довольно поздно дезертировав туда из команды Ельцина, удивило такое количество оружия, оказавшееся складированным в здании, занимаемым мирным законотворческим органом Российской Федерации. Причем добровольцам выдавались не только пистолеты и автоматы, но пулеметы и даже гранатометы. Ему сказали, что это штатное табельное оружие охраны Верховного Совета. Однако небольшое по численному составу милицейское подразделение, осуществляющее охрану Белого Дома, никак не могло нуждаться в таком количестве и в такой номенклатуре вооружения. В одном из ящиков, к великому удивлению Руцкого, оказались даже зенитные ракеты «Стрела», которые хотя и были менее эффективными, чем «Стингеры», но вполне могли отбить охоту у любого подлетать ближе пяти миль к роскошному зданию российского парламента.
