Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.
Трудно в человеческой истории найти еще одного такого революционера, который был готов поставить на карту существование огромной империи, великого государства во имя достижения его кланом власти. Ленин чувствовал призыв собственной судьбы и в этом смысле, прав был Бердяев, являлся „роковым человеком". Но роковым он оказался и в смысле нанесения народам России гигантского духовного и физического шрама, который никогда полностью не зарубцуется.
Ленинский интеллект был крошечной моделью, предвосхитившей гигантскую Систему, которая в течение семи десятилетий безуспешно пыталась стать планетарной.
Пророк Коминтерна
Это был обычный из тех напряженных, наполненных до краев заботами дней, когда Ленин не болел или отдыхал, а трудился у себя в Кремле. Обычный день 23 июля 1920 года. Наряду с внутренними вопросами — заседание Политбюро ЦК, заседание Совета Труда и Обороны, груды бумаг из правительства, ВСНХ — множество дел пришлось решать и по линии международной. Вот донесение А.Аксельрода о положении в Туркестане и в сопредельных странах, инструкция Н.С.Тихменеву на ведение переговоров с правительством Финляндии, бумаги по Польше и Англии, много денежных документов.
Но главное международное „дело" в этот день — Ленин вечером председательствует на очередном заседании II Конгресса Коминтерна, несколько раз выступает там как председатель, слушает речи ораторов.
В его мозгу отчетливы оттиски картин нарастания революционного процесса во многих странах мира, создания новых коммунистических партий, подъема международной поддержки того великого дела, которое начал он и его партия… Возможно, он ощущал внутренние токи циркуляции планетарной революционной энергии, подсознанием уже слышал мерную поступь пролетарских батальонов на всех континентах. Красно-кровавые стяги уже вздымаются во многих столицах… Еще три года назад нельзя было и подумать обо всем этом. Невероятно! Фантастично! Но ведь он еще в июле 1918 года в статье „Пророческие слова" написал: "В чудеса теперь, слава богу, не верят. Чудесное пророчество есть сказка. Но научное пророчество есть факт".
Надвигающаяся мировая революция — не сказка. Это завтрашний факт нашей действительности.
Так мог думать лидер не только российских большевиков, но и, как писали, „вождь всего мирового пролетариата". Находясь под впечатлением заседания Конгресса Коминтерна, донесений с мест, собственно анализа, а самое главное — успешного наступления Красной Армии на Варшаву, вечером 23 июля 1920 года Ленин отправляет шифровку в Харьков, Сталину:
„Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может, также Чехию и Румынию. Надо обдумать внимательно. Сообщите ваше подробное заключение. Немецкие коммунисты думают, что Германия способна выставить триста тысяч войска из люмпенов против нас.
Ленин".
Именно к этому времени уже было принято решение, или, как писал Троцкий, „мы шли на риск — на этот раз по инициативе Ленина — прощупывания штыком буржуазно– шляхетской Польши" . Ленин в сентябре того же, 1920 года скажет откровеннее: наступлением на Варшаву „мы поможем советизации Литвы и Польши", революционизированию Германии. Правда, во время этих своих откровений в политическом отчете на IX конференции РКП(б) Ленин бросит в зал: „Я прошу записывать меньше: это не должно попадать в печать". Но даже неудача в Польше, говорил в заключительном слове Ленин, не должна остановить нас „Мы на этом будем учиться наступательной войне. Будем помогать Венгрии, Италии, „рискнем таким образом, что с каждым удвоенным шагом будем помнить, где остановиться".
Все это было попыткой реализовать свое пророчество. Он верил в мировую революцию. Ленин, правда, не любил особо распространяться о своих просчетах и грубых ошибках.
Марш на Варшаву и дальше к границам Германии был предпринят по его личной инициативе. По его решительному настоянию. Но он никогда публично не говорил о том, что своим решением страшно унизил Россию — огромное государство, которое в результате крупного поражения под Варшавой было вынуждено выплатить стране, в несколько раз меньшей, крупную контрибуцию. Фактически бывшая империя проиграла своей бывшей провинции. Но даже здесь большевики не смогли действовать достойно. Когда пришло время делать первый взнос по контрибуции, Москва решила выплатить его драгоценностями, в несколько раз, однако, завысив их реальную стоимость, то есть пошла на тривиальный обман.
Чичерин, узнав реакцию Варшавы, тут же сообщил Ленину и Политбюро:
„Мы обязались и должны уплатить Польше первого ноября 10 млн. рублей золотом и бриллиантами. Те бриллианты, которые мы передали, оценены польскими экспертами в 2,5 млн. руб. золотом. Больше у нас нет готовых к передаче камней. Поляк Ольшевский предупреждает, что такое уличение нас в столь чудовищной ложной оценке будет широко использовано прессой… мы будем чудовищно скомпрометированы.
Другой исход — уплатить немедленно разницу золотом, но выбросить 7,5 миллиона золотом — слишком тяжело.
Еще исход: постараься немедленно собрать недостающие камни. У нас камней много, но они не подобраны и не оценены… Нет людей… Бывший директор ссудной кассы Левицкий — в тюрьме Александров, оценщик, — тоже в тюрьме. Нужно постановление Политбюро, чтобы поместить их в нормальную обстановку…"
Ленин согласен. Но он, судя по всему, не чувствует угрызений совести за польскую авантюру. Ему не жаль многих тысяч напрасных жертв, миллионов народных денег, пожертвованных благодаря его революционной прихоти…
Никто в ленинском государстве не выяснил до конца судьбы красноармейцев, оказавшихся в плену у армии Пилсудского. По имеющимся данным, их было более 30 тысяч… Куда делись эти люди? Не является ли это польской Катынью? На эти вопросы спустя и десятки лет нет ясного ответа, а советское руководство никогда не пыталось высветить истину, предпочитая отмщение
Так закончилась эта авантюристическая попытка Ленина прямым штурмом реализовать свое пророчество: возгорание европейского революционного пожара.
Еще скрываясь в Разливе и Гельсингфорсе, Ленин в своем труде „Государство и революция" предрекал, что как только „все научатся управлять", осуществлять учет, контроль за мерой труда и потребления, то „тогда будет открыта настежь дверь к переходу от первой фазы коммунистического общества к высшей его фазе, а вместе с тем к полному отмиранию государства". Правда, опасаясь ареста, Ленин не был еще слишком смелым в своих пророчествах, отмечая, что „вопрос о сроках" этих чудесных превращений он оставляет „совершенно открытым", ибо „материала для решения таких вопросов нет".
Через два года Ленин уже назовет и вполне конкретные сроки „расцвета коммунизма". Выступая на Красной площади 1 мая 1919 года с речью, вождь обещал приход коммунизма для еще ныне живущих поколений. Эта уверенность не иссякла у Ленина и через полтора года, когда он выступал на III съезде РКСМ.
Ленин не узнает, к сожалению, что его прогнозы о „расцвете коммунизма" придутся как раз на 1937—1939 годы — апофеоз исторической бесчеловечности. Ленин прямо не повинен в злодеяниях сталинского периода, который, как он считал, будет „коммунистическим", но его личное авторство в строительстве предпосылок полицейской системы неоспоримо.
Официальная мысль советского марксизма традиционно и неизменно именовала Ленина пророком. В сотнях, тысячах фолиантов утверждалось, что жизнь в XX столетии „развивается по Ленину". Это был один из важнейших атрибуте» доказательства гениальности вождя. Но официально историки и философы никогда не задумывались над тем, что ни один эпохальный прогноз Ленина не оправдался. Ни один!
Гибель капитализма? Никто всерьез давно уже не говорит об этом. Более того, многие .капиталистические страны" создали у себя такой „социализм", о котором не мог мечтать и Ленин. Если бы, допустим, поднялся Карл Маркс и побывал, например, в Штутгарте и Чите. А после этого его спросить: где „его" социализм создан? Ответ очевиден.
Торжество всемирной революции, создание мировой Советской Федерации? Эта идея, перевоплощаясь в новейшие модификации, долго жила, но тихо скончалась под натиском совершенно других реалий, о которых не пророчествовал Ленин.
Победа коммунизма во всемирном масштабе? Сегодня это предсказание стоит в одном ряду с наивными пророчествами Сен-Симона, Оуэна, Фурье, Кампанеллы. Ленин оказался полностью, абсолютно несостоятельным как пророк эпохальных перемен. Его цель, как сердцевина социально– политического прогноза, оказалась совершенно утопической.
