Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №52 от 24.12.2013
40 ТЫСЯЧ ЗА СКАЛЬП ЭКСТРЕМИСТА
Уже лет 20 я пишу о пакостном свойстве спецслужб – о том, что они очень быстро становятся подлейшими врагами своего народа, но сейчас, чтобы не уходить далеко от темы, я не хочу вспоминать КГБ, ФСБ или ФБР с ЦРУ и прочими моссадами.
Начинаю я, обычно, с наиболее старого случая организации спецслужбой преступления, с которым она должна бороться. Описал его русский чиновник П.И. Мельников в своем романе «В лесах» и в специальной сноске подчеркнул, что данный случай является фактом.
В 40-х годах XIX столетия Николай I создал спецслужбу по борьбе с конокрадством. А на огромных просторах лесного Заволжья этого преступления не существовало вовсе. Крестьяне там не имели пастухов, лошадей и скот утром выгоняли в леса, а вечером они сами возвращались домой. Для экстренного поиска лошадей им цепляли на шею бубенчики. Скот (коров и овец) воровали, таких воров крестьяне называли «волками» – они продавали ворованное мясо купцам на солонину для волжских бурлаков. Но лошадей никто и никогда не воровал. Однако как только в этот район приехал царский комиссар по борьбе с конокрадством, практически сразу же началось и конокрадство. Эти события настолько четко последовали одно за другим, что у крестьян эти комиссары, а после упразднения комиссаров заменившие их чиновники, получили прочное прозвище «конокрады». Сам Мельников, судя по всему, рассматривает этот случай как анекдот, как случайное совпадение. Ему тоже было трудно поверить в то, что сама спецслужба может организовывать преступления, с которыми призвана бороться.
Между тем было бы анекдотом, если бы в область с разгулом конокрадства приехал комиссар по борьбе с ним, а конокрадство бы вдруг взяло бы и прекратилось. Вот это было бы необычайно! А то, что оно началось с учреждением спецслужбы, – как раз естественно. Ну поставьте себя на место комиссара.
Его назначили в эту область с хорошим жалованием, с квартирными, достаточными для оплаты особняка, с дровяными, кормовыми, с проездными, с представительскими и прочими деньгами. Ему разрешено ездить тройкой и с колокольчиком, а это значит, что не только крестьяне, но и купцы обязаны уступать ему дорогу. Он счастлив. Одно плохо: как минимум один раз в год он должен посылать в Петербург отчет о своей работе. А что в нем писать? «Украдено лошадей – 0, поймано конокрадов – 0, предотвращен ущерб – 0»? Ну и сколько же лет Петербург будет платить ему деньги за такую отчетность? Ведь если воровства лошадей не будет, то через 2-3 года его должность просто упразднят, а назначат ли его на лучшее место? Должностей мало, а желающих их получить много… Как не вертись, но если ты комиссар по борьбе с конокрадством, то конокрадство в твоей области обязано быть, даже если его тут не было со времен царя Гороха.
Это не значит, что комиссар сам бросился воровать лошадей – зачем? Да и опасно. Думаю, что он «с ознакомительными целями» объехал окрестные губернии, а там в каталажках посетил конокрадов, ожидающих суда и кнута, и гордо похвастался перед ними, что он в Заволжье искоренил конокрадство так, что крестьяне своих лошадей вовсе не охраняют. Ну и конокрады съехались в Заволжье, чтобы посмотреть на лошадей, пасущихся в ночном без сторожей. А раз конокрадство началось, то и комиссару по борьбе с конокрадством есть теперь о чем написать в отчетах, теперь он за свою судьбу может быть спокоен.
Вот в этом пакостность специализации борьбы с чем-либо. С одной стороны специализация, как и в любых других отраслях, сулит эффективность. Но с другой стороны – аппарат борьбы с победой гибнет сам. А это люди. И людям отнюдь не в радость в середине или на склоне карьеры вдруг менять профессию и начинать с азов и с небольшой зарплаты. Поэтому им не до победы в объявленной войне – им важно сохранить себя, а не общество, раз уж у общества хватило ума их специализировать.
В этом плане общие полиция или милиция выгодно отличаются от спецслужб. У них работа всегда есть, а при нынешнем мировом падении морали и всегда будет. И если даже какой-нибудь участковый Анискин искоренит в своей деревне преступность начисто, то его наградят медалью, но должность его не упразднят, поскольку все понимают, что хоть один-то милиционер обязан быть на всякий случай.
Теперь к нашим «баранам». В 2002 году какая-то анонимная сволочь разработала закон о «Противодействии экстремистской деятельности», а подлая Дума его приняла, потом этот закон несколько раз переделывали, но без особого успеха – никаких особых дел по экстремизму как не было, так и не появилось. А потом организовали спецслужбу по борьбе с экстремизмом… и экстремизм захлестнул Россию. Вот иллюстрация к этой борьбе.
«Я, Сергей Морозов, автор книг «Заговор против народов России сегодня» и «Секс и ранг: древние программы современного человека», делаю следующее
Заявление
6 сентября я был в «Центре Э» на Петровке, 38. Там группа лиц из четырех человек пыталась склонить меня к организации экстремистской деятельности и созданию преступного сообщества. В качестве угрозы применялись варианты «посадить за терроризм» и «подкинуть взрыватели».
Предлагалась следующая схема: мое внедрение в формальные и неформальные организации осуществляется за счет моих старых контактов, после чего предполагалось «повышение авторитета» через участие в несанкционированной и экстремистской деятельности, которая будет направляться сотрудниками «Центра Э». В качестве технологии предлагались «посадка в один автозак» и «посадка в одну камеру» для установления доверительного контакта. Далее предполагалось организовать в инфильтрованной организации группы, которые бы совершали преступления экстремистской направленности, которые в свою очередь раскрывались бы сотрудниками «Центра Э» при помощи агента.
Сотрудники в ходе разговора признались, что главный их мотив – финансовый, поскольку за каждого «пришитого к делу о терроризме» человека они получают премию 40 000 рублей.
Я давал подписку о неразглашении следственной тайны, но и не давал подписки о неразглашении преступной деятельности «Центра Э», в качестве примера которой и привожу попытку моей вербовки с преступными целями.
В качестве обвинения в терроризме предполагалась моя работа с Игорем Пузановым, который в настоящее время обвиняется в терроризме. Я работал с Пузановым за год до того, как это обвинение было предъявлено. Работа заключалась в получении писем из судов и прокуратур, с которыми он вел официальную переписку.
Пузанов обвиняется в терроризме и признается в своей деятельности. Но Пузанов психически больной человек, нездоровую манию которого используют сотрудники «Центра Э» при получении показаний. Пузанов находился на лечении в психиатрической больнице, из которой сбежал. Когда я с ним работал, заметил всё усиливающиеся признаки его заболевания и поэтому прекратил с ним отношения. Хотя его юридический талант оставался при этом в полном порядке. Пузанов именовал себя «Диктатором России» и «Новым Че Геварой», и испытывал очень сильную потребность в восхищении собой. Сотрудники «Центра Э» рассказали, что когда его называли «террористом», он просто «расцветал». На этом больном человеке «Центр Э» построил дело о терроризме. По свидетельству всех родственников, Пузанов всегда имел очень серьезные проблемы с психикой. Дело Пузанова по сути является полной профанацией терроризма.
В свете этой техники вербовки становится понятной фабрикация дел на Даниила Константинова и Георгия Боровикова. Им было предложено сотрудничество, но они отказались и, более того, препятствовали попыткам «Центра Э» развернуть преступную активность. Теперь их случаи служат примером отказа от сотрудничества.
Возможно, и заслуживает проверки, что в событиях на Болотной площади роль первоначальных провокаторов сыграли люди, работающие на «Центр Э». Не исключено, что эти же люди организовывали враждующие группы фа-антифа, и подобные, и потому эти дела должны быть пересмотрены, как и прочие преступления с политическим подтекстом.
В свете техники моей вербовки мне стал понятен мотив убийства Юрия Червочкина при участии сотрудников «Центра Э» (или как он тогда назывался). Червочкин был посвящен в детали плана, согласно которому и мне предполагалось действовать. После отказа от сотрудничества было организовано нападение с целью запугать и тем самым предотвратить разглашение информации. Убивать не планировали, как и в случае с Олегом Кашиным. Детали преступления не сходятся, поскольку убийство было организовано не сотрудниками «Центра Э», а людьми из созданной ими экстремистско-террористической группы. К тому же биты для подобных убийств не используются.
